Питер Страуб - Пропавший мальчик, пропавшая девочка

— Хочешь, покажу, где я нашел альбом, — предложил Марк.

«Не хочу!» — подумал Джимбо, но двинулся вперед и забрался в стенной шкаф.

Внутри едва хватало места для двоих, и в темноте Джимбо не сразу смог разглядеть, что делал Марк. А Марк как будто толкнул полку, что располагалась над кронштейном для одежды. Полка скользнула вверх. Марк шагнул ближе и открыл панель на задней стенке шкафа.

— Смотри.

Джимбо тоже сделал шаг вперед, и Марк, отодвинувшись чуть в сторону, протянул руку в темноту.

— Ну, видишь?

— Не-а.

— Давай сюда и потрогай рукой.

Они поменялись местами, и Джимбо, подавшись телом вперед, просунул правую руку в едва различимую нишу.

— Пощупай дно, — велел Марк.

Деревянная поверхность была на ощупь нетвердой и как будто ворсистой — словно мех давно сдохшего медведя.

— Дерево прогнило, трухлявое, — раздался сзади голос Марка.

Пальцы Джимбо нащупали чуть загнутый шуруп, небольшое отверстие, приподнятую кромку.

— О, что-то есть.

— Тащи.

Внутренняя створка отделилась от дна углубления. Джимбо запустил руку в отверстие и обнаружил тайник в два фута шириной, фут длиной и четыре-пять дюймов глубиной.

— Альбом здесь лежал?

— Ага.

Джимбо вытянул руку из тайника, и оба мальчика, пятясь, вернулись в комнату.

— А как ты нашел дверцу? Как ты узнал, что здесь тайник?

— Догадался.

Джимбо разочарованно покосился на него.

— Ведь этот дом почти копия моего, да?

— Я тоже так думал. Да только комнаты чуть поменьше.

— Вот именно, — сказал Марк. — Поэтому тебя «давит». Почти все они меньше, чем комнаты в моем доме. А если смотреть с улицы, кажется, что все то же самое. Значит, где-то в доме есть еще помещения.

— Думаешь, здесь есть потайные комнаты?

— Думаю, — ответил Марк, не открыв и половины того, о чем он думает.

Даже не помышляя получить от друга более точный ответ, Джимбо мгновенно понял, такие жуткие возможности предполагала подобная перестройка помещений.

— Допустим, в этом доме кто-то заперт — девушка, например, — сказал Марк. — Ей кажется, что она в безопасности, но...

Меньше всего Джимбо хотелось обсуждать такое допущение.

— Если ты прячешься в одной из тех потайных комнат, ты можешь выйти в любое время, когда захочешь, — с большой неохотой продолжил Джимбо.

— У этого дома должно быть жуткое прошлое, — прошептал Марк.

— У него и настоящее-то не очень... Слышь, Марк, меня правда воротит от всего этого, и мороз по коже. Будто здесь кроме нас еще кто-то есть.

Спустившись на первый этаж, мальчики побродили по гостиной и столовой, проверяя шкафы и буфеты, осматривая пол на предмет секретных люков. Марк как будто высматривал причуды архитектора, которые не собирался обсуждать. Он поднимал брови, выпячивал губы и сжимал их, проделывал разные жесты, обозначавшие размышление и понимание. А все, что понял, Марк оставлял при себе.

Слишком быстро для того, чтоб успокоить Джимбо, они закончили осмотр и очутились на кухне. От мыслей о тайных комнатах мальчику становилось все тревожней. Тяжелое, гнетущее чувство исходило от них. Будто в ответ на его ощущения, дверь в стене, казалось, разрослась и стала массивнее.

— Что-то мне не очень хочется заглядывать туда, — проговорил Джимбо.

— Тебя кто заставляет?

Марк подошел к двери, потянул ее на себя и распахнул Затем отступил назад, давая возможность Джимбо, сердце у которого зашлось, словно он падал вниз, подойти и встать рядом За порогом была чернота Марк издал низкий горловой звук и шагнул к порогу, Джимбо неохотно сделал полшага следом.

— Мы просто войдем, делов-то, — сказал Марк — Подумаешь, пустая комната...

Он шагнул за порог. Джимбо мгновение помедлил, сглотнул и пошел за ним в темноту. Внезапно к его щекам прилил жар.

— Надо было фонарик прихватить, — сказал Марк.

— Ну, — отозвался Джимбо, не испытывая особого желания соглашаться.

Глаза начали понемногу привыкать. Джимбо это напомнило момент, когда входишь в темный кинозал и на секунду останавливаешься, прежде чем идти по проходу. Невыразительная, лишенная каких-либо очертаний темнота начала блекнуть, превращаясь в серую муть. Джимбо с тревогой почувствовал слабый, но пугающий запах. В этой комнате к источаемому самим домом духу забвения и тлена примешивалось нечто звериное и отталкивающее. Наконец до него дошло, что он смотрит на какой-то большой предмет, абрисом своим одновременно знакомый и чуждый.

— Ё-моё! Что за хрень?

— Да вроде кровать.

— Это не может быть кроватью, — сказал Марк.

Они подошли ближе: непонятный объект занимал едва ли не всю комнату под крутым скатом крыши и отдаленно вроде бы действительно напоминал кровать — кровать свирепого великана, еженощно падавшего в нее мертвецки пьяным. Толстые, необработанные десятифутовые брусья составляли ее каркас, а гигантское ложе было сколочено из криво пригнанных досок. Ребята подошли чуть ближе. Марк выдавил:

— Ого...

— Не хотел бы я провести на ней ночку, — сказал Джимбо.

— Нет, ты глянь.

Марк указал на то, что Джимбо в темноте принял за пятно темноты на сером фоне дощатого ложа. В центре этого пятна, на расстоянии примерно трех футов друг от друга, к металлическим планкам были прикручены две цепи, к каждой из которых крепился кожаный браслет. Другая такая же пара оков, разнесенных чуть шире, была расположена фута на четыре ближе к изножью.

— Ножки привинчены к полу, — констатировал Марк. В темноте блеснули его глаза.

— Господи, да для кого же это все? — И тут Джимбо заметил множество пятен, показавшихся ему черными, вокруг и между цепей. — Так, я пошел отсюда Извини, братишка...

Он уже шагал к двери, держа перед собой руки, будто готовился дать отпор внезапному нападению. Глянув напоследок на гигантскую кровать, Марк двинулся за ним Выйдя за порог, оба переглянулись, и Джимбо вдруг испугался, что Марк сейчас что-то скажет. Но тот отвел взгляд, не став делиться мыслями.

Чувствуя себя невесомыми и бесплотными, как привидения, они вышли на полуразвалившееся крыльцо. Что-то произошло с нами, подумал Джимбо, с ним-то уж точно произошло, но он никак не мог понять, что именно. Весь воздух и едва ли не вся жизнь были вытянуты из его тела, как после колоссального шока Оставшегося хватило, чтобы сойти со ступенек в буйно разросшуюся траву заднего двора.

Джимбо ничего не говорил, пока они не обошли дом и не выбрались на подстриженную лужайку — вот тогда он понял, что больше не в силах молчать.

— Ее сделали для ребенка — кровать эту.

Марк остановился и оглянулся на дом.

— Он держал в этих кандалах ребенка, а может, нескольких, он пытал их на этой кровати. — Марку казалось, будто он бьет в огромный барабан. — Потому что те пятна — кровь, что еще? С виду черные, но это была кровь.