Питер Страуб - Пропавший мальчик, пропавшая девочка

— Арнольд Трурайт.

Дьявольский CPA [32] Дипломированный бухгалтер (Certified Public Accoun­tant). . Все верно, он живет на Лоблолли. — В мельчайших подробностях Ронни объ­яснил мне, как найти дом Затем пристально посмот­рел на мою машину и приветливо махнул рукой То­му. — А кто ваш столь элегантный друг? Еще один кузен?

Торопясь поскорее вырваться из леденящего си­лового поля Ллойд-Джонса, я ляпнул глупость:

— Как ни странно, еще один бухгалтер.

— Ну, бухгалтеры так не выглядят. А друг ваш напоминает мне кое-кого... Одного очень известно­го человека, который живет в городе, не могу вспо­мнить, кто это... Имя его вертится на языке... — Не отводя от Тома улыбающееся лицо, он покачал го­ловой. — Бог с ним, не важно. Ну что ж, в добрый путь.

— Благодарю вас, — сказал я и поспешил удалить­ся как можно скорее, но не настолько, чтобы разбу­дить в Ронни подозрение.

Ллойд-Джонс скрылся за мощной дверью рань­ше, чем я дошел до машины.

— Это он, — сказал я. — Тот самый сукин сын, что пытался увести мальчишку из парка .

— А знаешь, — улыбнулся Том, — порой я просто вынужден восхищаться своей гениальностью.

Когда мы проезжали мимо красивого, в викто­рианском стиле, дома Арнольда Трурайта на Лоб­лолли-роуд, Том беседовал с Францем Полхаусом по мобильному телефону. Все просто, говорил он. Я был настолько убежден в том, что дом на Мичиган-стрит имеет отношение к исчезновению Марка, что мы просмотрели списки собственников и поехали взгля­нуть на хозяина И что бы вы думали — он как две капли воды похож на того типа с фоторобота зага­дочного Ронни! Достаточное основание, не правда ли, сержант Полхаус?

По-видимому, сержант согласился.

— Богатых людей арестовывают не так, как бед­ных, — сказал Том. — Немало часов надо убить, что­бы соблюсти все формальности. Но его все равно возь­мут. Придут сюда с ордером на обыск и перетряхнут дом. Ллойд-Джордж уедет отсюда в наручниках. Не­важно, как громко и о чем будет вопить его адвокат, Ронни непременно арестуют, составят протокол и предъявят обвинение как минимум в двух убийст­вах, в зависимости от того, что и в каком количестве найдут в его доме. Под залог его не выпустят. Ваша профессорша Биллинджер наверняка опознает в нем человека, виденного ею в парке Шермана, и рано или поздно полиция обнаружит человеческие останки. Как бы мне хотелось, чтобы именно для таких слу­чаев государство сохранило смертный приговор! Что ж, несмотря ни на что, благодаря нам с тобой мистер Ллойд-Джордж проведет остаток жизни в одиночке. Если его не убьют в тюрьме, что, скорее всего, и произойдет.

— Жаль, Марк не видит всего этого, — сказал я. — Знаешь, у меня такое чувство... Я сейчас готов пробежать марафонскую дистанцию или перепрыг­нуть дом. Что сказал сержант?

— Сержант пообещал держать меня в курсе. Он должен позвонить после того, как Ллойд-Джордж пройдет процедуру допроса, и дать знать, если в ре­зультате обыска обнаружатся какие-либо улики. Су­дя по внешнему виду этого парня, они найдут достаточно, чтобы предъявить ему обвинения.

— Почему ты так решил?

— Слишком уж он самоуверенно держится, вот почему. Держу пари — Джозеф Калиндар был его кумиром. Вот почему он купил дом на Мичиган-стрит. И еще я уверен, что где-то в этом доме, в чула­не, на чердаке — в каком-то подобном месте, — он устроил алтарь Джозефу Калиндару.

Том увидел выражение моего лица, подался ко мне и похлопал по колену.

— Ты не против, если я попрошу тебя остано­виться в центре?

Весь обратный путь по Истен-Шор-драйв у меня перед глазами стояло лицо Рональда Ллойд-Джон­са. Миля за милей катились назад, но потрясение, которое я испытал от встречи с ним, не ослабевало. Он улыбался, он называл меня «сэр» и размышлял, насколько достоверна моя «легенда». Он был безгра­нично любезен и мил Он до смерти напугал меня. Поскольку для очень многих людей, я даже не бе­русь предположить — скольких, это радостно улы­бающееся холеное лицо было последним, что они видели в жизни. Рональд Ллойд-Джонс уполномо­чил себя провожать их в мир иной и обожал свою работу. Встретившись с этим человеком, я вновь по­думал: как хорошо, что Марк сейчас где-то там.

Как доказательство, или новая уверенность, или что-то в этом роде — Марк удивительным образом явил мне себя, когда я вез Тома к его цели. Цель, как выяснилось, заключалась в том, чтобы приобрести баскский берет и серый «хомбург» [33] Мужская фетровая шляпа с узкими, немного загнутыми полями и продольной вмятиной на мягкой тулье; названа в честь г. Хомбург (ныне — Бад-Хомбург), где впервые делались такие шляпы. в одном из тех редких в Америке мест, где еще можно отыскать по­добное. Вычислить серийного убийцу, а следом за­купить два причудливых головных убора — это по­истине был день Тома Пасмора Мы только подъехали к светофору на углу Орсон и Джефферсон-стрит, пря­мо напротив скверика, у которого в первый день моего возвращения в Миллхэйвен я увидел Марка и Джимбо. В этот самый момент, за мгновение до то­го, как загорелся зеленый, и произошло удивитель­ное событие, о котором я говорю, — событие, с того самого момента и до нынешнего времени укрепля­ющее мой дух.

Итак, разглядывая что-то или просто ведя взгля­дом вдоль стены ближайшего дома, я случайно обра­тил внимание на широкое стекло-витрину перепол­ненного «Старбакса». За столиками молодые люди читали газеты или щелкали по клавиатурам своих лэптопов. Первое, что привлекло мое внимание, это лицо сидевшей за одним из столиков у окна моло­дой женщины, буквально лучившееся сочетанием не­земной красоты и неподдельной, истинной доброты.

«В жизни своей, — вдруг зазвучал в моей голове голос, — ты больше никогда не увидишь ничего пре­краснее».

От пальцев до плеч по рукам моим будто побе­жали колючие электрические импульсы. Мальчик — молодой мужчина — тянулся через стол и что-то го­ворил этой женщине. Я обратил внимание, что на юноше были две торчащие одна из-под другой фут­болки, как на Марке, прежде чем понял, что передо мной Марк. Он повернул лицо к окну, ко мне, и в эти полсекунды меня осенило: Марк как будто по­взрослел и... Марк безмерно счастлив.

Это была награда Не единственная, но первая. Марк и его «Люси Кливленд», чье настоящее имя я знал, покинули свое где-то там на достаточно долгий срок, чтобы показаться мне во всей полноте сво­их новых жизней. Выходит, где-то там — это со­всем рядом.

Загорелся зеленый. Сзади раздраженно загудели клаксоны, и я буквально заставил себя медленно тро­нуться. Широкая дуга Проспект-авеню, а затем Истен-Шор-драйв приведет нас к дому. Я почувство­вал, что во мне поселилась частица той искрящейся радости, и она останется со мной навеки. От нее ве­яло вечностью. То, что я увидел — торжество незем­ной красоты, — огнем горело в моей памяти. Увиден­ное мной там и тогда, на Джефферсон-стрит около половины пятого пополудни, и сейчас пылает во мне, в то время как я сижу в просторной экстравагант­ной гостиной Тома Пасмора и жду новостей от сер­жанта Полхауса или одного из его подчиненных.