Мария Барышева - Последнее предложение

— Но вы пройдете?

— Пройду, — недовольно ответил Роман, глядя сквозь дым прищуренными глазами. — Ну, чего решаете?

— Второй вариант.

— Вы еще не замерзли?

— Нет пока, — Рита улыбнулась, обнимая себя руками. — Вы, все-таки, обо мне беспокоитесь?

— Нет. Но если вы умрете от переохлаждения, то меня уволят.

Прошло несколько часов, и все это время Рита сидела тихо, как мышка, лишь изредка что-нибудь говоря — не столько Роману, сколько самой себе — тихим задумчивым голосом. Савицкий не разбирал слов, да и не пытался, и головы больше не повернул ни разу — он почти забыл о сидящей позади девушке, и если его мысли и возвращались к ней, то лишь по двум причинам.

Где же он, все-таки, мог видеть ее лицо раньше?

Интересно, ноги у нее под брюками ничего или так себе?

Катер медленно рассекал темно-зеленую воду, держась середины русла, которое становилось все уже и уже, приглушенно бормотал движок, почти не нарушая лесных звуков. Вокруг был густой березняк, спускавшийся почти к самой воде — легкий, светлый, пронизанный птичьим щебетом, и от отражений густых березовых шевелюр вода казалась еще зеленее. Левый берег выступал крохотными пушистыми травяными мысиками, и возле них плавали листья-блюдца кувшинок, и оттуда доносилось сочное поквакивание, и когда катер проходил мимо, с листа то и дело взметывалось зеленое тельце, и в воде раздавался всплеск. Дикие утки, ворошившие клювами в воде, едва-едва завидев катер, снимались и торопливо летели прочь, хлопая крыльями. Однажды среди травы мелькнула острая лисья морда с настороженными ушами, стрельнула глазами в сторону катера и тотчас исчезла.

— Что это? — наконец-то спросили сзади, и Роман чуть обернулся, взглянув на Ритину руку, указывавшую на торчащие из воды потемневшие от времени сваи, мимо которых они проплывали.

— Остатки старой плотины, — он посмотрел на часы и сунул в рот очередную сигарету. — Еще полкилометра, и я разворачиваюсь. Дальше по этому участку мы не пройдем, так что…

— Но там же самая красота! — огорчилась Рита и осторожно перебралась к другому борту.

— Ничем не могу помочь. Если пойдем дальше, то рискуем застрять или налететь на что-нибудь. Радуйтесь — в середине лета мы и до этих мест бы не дошли. Вернемся и пойдем в следующую речку…

— Но я хочу дальше!

— Нужно было тогда заказывать надувную лодку с моторчиком! — раздраженно отозвался Роман. — На ней бы вы далеко уехали.

— А если я закажу такую, вы поведете?

— Нет.

— Я заплачу, сколько скажете.

— Я же сказал, нет!

Рита недовольно тряхнула головой, звякнула ручкой сумочки и решительно сказала:

— Тогда причальте к берегу! Я хоть так погуляю, посмотрю.

— Возле берега слишком мелко. Можно сесть…

— Так выберите место, где можно и не сесть! — вскипела Рита. — Не мне вас учить! Я хочу сойти на берег — и точка!

— Ну, для того, чтоб вы сошли на берег, мне вовсе не обязательно причаливать.

— Намекаете, чтобы я добиралась своим ходом? Не выйдет! — она помолчала, видя, что Роман не собирается останавливаться. — Если причалите, я дам пятьдесят долларов сверху. Лично вам! Прямо сейчас! Я же говорила, что за катер вы можете не беспокоиться!

— Деньги вперед, — отозвался Савицкий, задумчиво оглядывавший береговую линию, и затылком сразу же почувствовал ее презрительную улыбку.

— А мне можно к вам подойти? Вы же запретили ходить по…

— Сейчас можно, только идите осторожно и постарайтесь не раскачивать катер.

— Вы так говорите, будто я центнер вешу!

— Не знаю, я вас не взвешивал.

Сзади что-то зло прошипели, потом Рита осторожно перебралась на нос и, аккуратно подобрав подол плаща, села на сиденье рядом с Романом, обдав его терпким, чуть сладковатым ароматом духов. Щелкнула замком сумочки и протянула ему сложенную вдвое купюру.

— Настоящие, можете не беспокоиться.

— Это вам следует беспокоиться, — заметил он, осторожно разворачивая катер и продолжая внимательно смотреть на берег. — Как же вы там будете гулять? Лес давно никто не пылесосил и асфальта там нет.

— Ой, как смешно! — буркнула Рита, потом ее глаза чуть округлились, глядя, как катер с выключенным двигателем неторопливо, но уверенно скользит носом к берегу между двумя травяными мысиками прямо к березам. — Что вы делаете?! Я думала, вы должны мерить глубину и все такое. Мы же сейчас…

Нос катера мягко ткнулся в берег, и она ойкнула, зажимая рот ладонью. В тот же момент с кормы что-то тяжело булькнуло в воду. Рита повернула голову и с изумлением увидела, что кресло рядом с ней пусто. Она вскочила, испуганно глядя назад, но тут же что-то метнулось мимо нее, и Рита плюхнулась обратно в кресло. Катер чуть качнулся, она услышала легкий всплеск, ее взгляд прыгнул обратно к берегу, и, к своему изумлению, Рита увидела, что Савицкий уже там и деловито привязывает трос к стволу березы.

— А… а что это сейчас упало?

— Якорь, — ответил он с легким недоумением, потом посмотрел на ее лицо, с которого еще не сошел испуг, и фыркнул — не без удовольствия. — А вы думали, это я спрыгнул и уже весело гребу в сторону Аркудинска? Ну-ну.

Сине-зеленая рапира яростного взгляда ткнула его в переносицу, после чего Рита вспорхнула с кресла, подхватила свой пакет, стоявший возле диванчика, и исчезла в каюте. Роман пожал плечами и посмотрел в сторону леса, потом прошел несколько метров вперед и остановился, рассеянно разглядывая небольшую полянку, сплошь желтую от одуванчиков.

— Вы не поможете мне сойти? — через какое-то время сердито спросили его с катера.

— Нет, — ответил он, не обернувшись и продолжая смотреть на одуванчики, улыбаясь уголком рта. Сзади чертыхнулись, потом раздался легкий всплеск и снова приглушенная ругань — на этот раз более затейливая. Роман чуть приподнял брови — он не ожидал, что капризная золотоволосая кукла знает такие выражения. Интересно, чья же она игрушка? Своим умом ей таких денег взять неоткуда.

Рита с нарочитым шумом прошагала мимо него, зло отпихивая березовые ветви со своего пути и с силой впечатывая подошвы в молодую траву. Она пересекла полянку и остановилась, глядя на Романа уже почти с ненавистью, которая его от души позабавила. Плащ, серебристый костюм и сапожки со шпильками исчезли — на ней был светлый джинсовый костюм, черный свитер и кроссовки. Из прежней экипировки осталась лишь сумочка и золото в ушах и на пальцах. Волосы она закрутила на затылке и теперь казалась совсем девчонкой — хорошенькой, избалованной и неумной. Кроссовки, как и низ брючин, были мокрыми.

— Какого черта вы не надели это сразу? — удивленно спросил Роман. — К чему был весь этот выпендреж?! Вы же с самого начала не на городское фланирование собирались — так ехали бы так, удобней бы было. Или обязательно нужно было иметь представительский вид? Для конторы, что ли?