Виктор Точинов - Графские развалины

Когда вода дошла до пояса, он понял, что топить его никто не собирается. Цель странной утренней поездки лежала под ногами, на каменистом дне Ижоры. Это оказались номера. Обыкновенные автомобильные номера.

Надо думать, в местном МРЭО случилась какая-то техническая накладка и уничтожить номерные знаки снятых с учета автомобилей, как положено – разрезав на куски газосваркой – не удалось. И кто-то из гибэдэдэшников, не мудрствуя лукаво, избавился от металлолома, покидав знаки с моста в реку. В общем, не такой уж глупый способ – с берега россыпь из пары десятков металлических табличек не увидеть, а лезть в ледяную воду едва ли нашлись бы охотники…

Алекс не задумывался, зачем и отчего здесь оказались номерные знаки. Он понял, что должен достать и увезти несколько штук. Но одновременно он понял и другое: наконец-то появился долгожданный шанс избавиться от проклятого голоса. Ледяная вода служила прекрасным анестетиком. Боль в мошонке, ставшая привычной, вдруг исчезла. Совсем. Напрочь. Сейчас-то Алекс сообразил, что настолько к ней притерпелся, что почти не замечал – ослабевшую. Реагировал лишь на резкие обострения.

Голос продолжал свой бубнеж – надо было доставать номера и тащить на берег но Алекс стоял неподвижно. И – о чудо! – никакого наказания! Он снова получил свободу – правда, исключительно свободу стоять по пояс в ледяной воде.

Но это не важно. Можно пойти вот так – вброд, вдоль берега – и уйти далеко-далеко, где никакие голоса в жизни до него не дотянутся.

И он почти уже пошел – вниз по течению, прочь от моста и оставленного на берегу мотоцикла. Но остановился. Голос изменил интонацию – теперь не приказывал, но уговаривал. Все чаще слышалось слово «эвханах»…

Алекс вспомнил ощущение пьянящей, переполняющей силы, пришедшее в «Содружестве». Вспомнил, как был счастлив в тот момент, когда от крика «эвханах!!!» содрогались стены, а здоровенные противники разлетались сбитыми кеглями. И понял – ему предлагают награду. Сделай что надо – и эта сила будет твоей. Навсегда твоей.

Быстрая вода обтекала Алекса с негромким журчанием. Длинные зеленые водоросли под ногами шевелились, как волосы утопленницы. Он стоял в раздумье – минуту, другую, третью…

Потом присел и начал нащупывать на дне скользкие таблички.

Кравцов зарулил на «Антилопе» во двор Козырей, аккуратно приткнул машину к заборчику. Заглушил двигатель, несколько секунд просидел неподвижно.

Надо было пойти в дом и вернуть ключи Пашке, но не хотелось. Совершенно не хотелось с ним встречаться и о чем-либо говорить или что-либо объяснять – после тяжелого ночного разговора. Трудно общаться с человеком, которому перестал верить…

Звонок Наташи и пьяные откровения Козыря перевернули оценку ситуации с ног на голову. Наташа говорила правду – возможные мотивы для ее лжи Кравцову в голову не приходили. Тогда Сашок никакого отношения к смерти «студента»-охранника не имеет. И к взрыву на «ракетодроме», лишь по чистой случайности не нашпиговавшему Кравцова осколками, – тоже не имеет отношения. И к другому взрыву – о нем неохотно, сквозь зубы рассказали коллеги Костика. Впрочем, Кравцов и раньше сомневался, что все это мог успеть натворить один человек за короткий промежуток времени…

И тогда все кровавые загадки последних дней пересекаются в одной точке. На одном человеке. На Пашке-Козыре.

Именно он затеял реставрацию руин, с которой все началось. Именно он привел к развалинам и Валю Пинегина, и Кравцова, с которым случайно (ха-ха!) встретился в Москве… Именно его звонок удивительно вовремя (или не вовремя – с какой стороны взглянуть) сорвал визит к Архивариусу, визит, способный многое прояснить.

Давняя и кровавая история с Сашком и Динамитом известна единственно с Пашкиных слов – и нет никаких гарантий, что очередная версия полна и правдива… Загадочная девушка Аделина, между прочим, тоже познакомилась с господином писателем с косвенной подачи Козыря. Не говоря уж о таких мелочах, как имевшиеся у Пашки ключи от вагончика и возможность войти туда в любое время. И придумать ловушку на «ракетодроме» – ловушку, куда могла угодить одна-единственная дичь – проще всего было ему. Не возомнил ли часом старый дружок себя этаким великим гроссмейстером, разыгрывающим на шахматной доске Спасовки какую-то неимоверно сложную партию? В которой люди-пешки и люди-фигуры движутся, и к чему-то стремятся, и даже порой убивают друг друга, – не ведая, что лишь исполняют чужой хорошо продуманный план…

Похоже, от таких мыслей скептик и мистик в голове Кравцова поменялись местами. По крайней мере, скептик тут же взял на вооружение обычную аргументацию своего коллеги. Ну-ну, хмыкнул он. Пашка-Козырь – тайный гений злодейства. Продавший душу дьяволу и получивший взамен умение насылать кошмарные видения на мирно спящих сторожей… И – способность повелевать вороньими стаями. Смешно. Дворец тоже Пашка подрастил ?..

Мистик же выдвинул в ответ возражение вполне материалистическое. Незачем растить дворцы и насылать кошмары. Можно поступить куда проще: подсыпать какой-нибудь воздействующий на мозги порошочек в банку с солью, стоящую на кухне вагончика. Или в бак с питьевой водой. Или еще куда-нибудь… Между прочим, в ночь после ужина у Ермаковых никакие наваждения Кравцова не мучили. Если, конечно, не считать наваждением Аделину…

Скептик замялся в поисках доводов. Кравцов (главный и единственный) тем временем шарил по карманам в поисках зажигалки – прикуриватель «Антилопы» не работал. Нащупал в боковом кармане небольшой плоский предмет, машинально поднес к сигарете – оппоненты в его мозгу возобновили спор – и с удивлением понял, что пытается извлечь огонек из складного ножа. Из ножа, непонятно каким образом спустя пятнадцать лет разыскавшего своего владельца…

Тут же еще один кирпичик-аргумент лег в стену обвинений. Кравцов уже не помнил, участвовал ли Козырь в том давнем походе за грибами. Скорей всего, участвовал, – грибником Пашка был и остался рьяным. Мог и подобрать выпавший из кармана ножик… В любом случае, к осине, воткнутым в ствол которой нож обнаружился, подвел Кравцова друг детства, и никто иной. Подвел буквально за руку и сказал: стой здесь, самое лучшее место…

Но зачем? Мотив такой комбинации с достаточно безобидным режущим предметом оставался туманным. О чем скептик тут же и заявил. Все очень просто, парировал мистик, – расшатать психику цепочкой невероятных совпадений. Подготовить к чему-то… Да к чему же?! – взвился на дыбы скептик. И тут же перешел в контратаку: может, и даты на кладбищенских крестах тоже Козырь фальсифицировал? В целях еще большего расшатывания совпадениями кравцовской психики? Взял баночку с краской и прогулялся ночью по погосту, пририсовывая везде 18 июня?!