Виктор Точинов - Сказки летучего мыша

Бросить что-нибудь вниз, как Дибич? Кравцов надеялся, что щупальца атаковать его не станут, но проверять не хотелось… Крикнуть? Выстрелить вверх?

– Прыгай, Ленька! – проскрипел за спиной голос. Очень знакомый голос.

Он обернулся. Так и есть. Ворон! В том же парусиновом костюме, в руке всё та же суковатая палка… Яркий свет бил старику прямо в глаза, но он не жмурился, не отворачивался.

– Прыгай! – повторил Ворон. – Все прыгали, все предки твои… И тебе никуда не деться. Как ни петлял по жизни, а тут оказался. Прыгай!

– А если не прыгну? – спросил Кравцов, напряженно всматриваясь в старика. Что-то было с тем не так, что-то не в порядке…

– Тогда умрешь смертью лютой, страшной.

Вот оно что… Губы Ворона двигались не в такт словам, как у персонажа дублированного фильма. И тень он отбрасывал нечеткую, блеклую, размытую, – часть яркого света проходила сквозь массивную фигуру старика.

Призрак. Фантом. Морок.

– Неубедительно уговариваешь, – сказал Кравцов с издевкой в голосе. – Без души, тускло. Где обещание силы, могущества, вечной жизни? Да и вообще ты умер. Сгинь!

Старик не сгинул. Губы его продолжали шевелиться, но звуки больше не раздавались. Затем он вскинул палку – точно как в последнюю свою встречу с внуком у графских развалин.

«Запись!» – понял Кравцов. И нажал на спуск.

Помповушка дернулась в руках. Эхо гулко раскатилось под каменными сводами. Заряд картечи не причинил видимого вреда Ворону: стоял как стоял, беззвучно говорил что-то, целился в Кравцова призраком палки… Лишь через несколько секунд после выстрела фигура старика начала сморщиваться, опадать, – словно проколотый воздушный шарик.

Процесс завершился быстро. Там, где стоял старик, теперь слабо шевелился слизистый комок с кулак размером.

Кравцов подошел, наступил на него с неожиданно злорадным чувством. Под подошвой чавкнуло.

– И это все, на что ты способна?! – громко, на грани крика спросил Кравцов. – Продолжай! Кто следующим номером программы? Пашка? Лариса? Графиня Самойлова?

И тут ему показалось, что непредставимо далеко прокатился злорадный смех. Именно показалось – ни одного звука не прозвучало в звенящей тишине.

Издевается… Тянет время… А Чагин наверху, вполне может быть, уже режет девчонкам глотки. И никто не знает, какие поганые сюрпризы приготовлены на пути группы Мельничука.

Он вновь повернулся к жерлу шахты. Попробовал потянуться вниз мысленно . Должна была существовать у его предков телепатическая связь с хозяином…

Не получилось. Или эту способность Кравцов не унаследовал, или общаться с ним категорически не желали.

«Черт возьми, – подумал он. – Может, прав Даня, и несколько ручных гранат способны решить проблему?»

Но гранат у него в любом случае не было.

Он мысленно перебирал все странности, случавшиеся с ним после приезда в «Графскую Славянку». Казалось, где-то рядом лежит ключ, подсказка…

Чертова Плешка… Не то… Нож, нашедший хозяина через пятнадцать лет… Не то… Летучий Мыш с его сказками… Тоже не то, гигантский нетопырь способен лишь помочь информацией, и сделал всё что мог… Ночные кошмары… Стоп… Пожалуй… Летучий Мыш научил, как увидеть сон наяву…

Кравцов закрыл глаза и попытался как можно точнее восстановить ощущения того сна, когда он бесплотной тенью парил над Спасовкой и видел всё и всех – в том числе самого себя, увлеченно работающего в сторожке за компьютером.

Удалось!

Тело, как в том сне, ощутило легкость, невесомость, воздушность… Кравцов открыл глаза и увидел быстро приближающийся свод пещеры. Скорее даже не увидел – почувствовал преграду. Перевел взгляд вниз – неподвижная фигура стояла на краю шахты, опустив оружие с укрепленным над стволом фонарем. Одновременно Кравцов ощущал тяжесть «Бекаса» и твердый камень под подошвами – но эти ощущения казались далекими, нереальными.

Не раздумывая, он направил свой полет вниз, в черный зев шахты. Мельком подумал, что Ворон добился-таки своего, пусть и в виртуальном варианте…

Сколько длилось падение, он не смог бы сказать, чувство времени утратилось. Скорость и пройденный путь оценить тоже не удавалось – проносящиеся мимо стены не были видны в кромешной мгле. Но Кравцов чувствовал вокруг монолитный камень, в точности как недавно чувствовал недавно приближение свода пещеры.

А потом он долетел.

Нет, это оказалось не дно – но полет замедлился, застопорился, воздух стал неожиданно густым и вязким, как сироп. Непроглядный мрак исчез, сменившись идущим ниоткуда тусклым синеватым свечением. И исчезли окружавшие со всех сторон монолитные стены. Ствол шахты проходил здесь сквозь подобие гигантского улья – большие и малые каверны были наполнены чем-то движущимся, живым, смертельно опасным. Вернее, как знал Кравцов после сказок Летучего Мыша, – псевдоживым. Наворованной за долгие годы плотью умерших людей и животных, слитой в единое месиво и приводимой в движение щедрым притоком идущей снизу энергии. И управляемой волей человека, три века назад выбравшего для себя такое существование…

Прибытие его, хоть и бестелесное, не осталось незамеченным. Окружающее со всех сторон шевеление усилилось. Щупальца выстреливали из своих обиталищ и втягивались обратно – одни огромные, с древесный ствол размером, другие тоненькие, гибкие, похожие на плети… Слизь пузырилась, стекала вниз тягучими струями. Шевелящаяся масса выбрасывала фигуры, то отдаленно напоминающие людей и животных, то вообще ни на что не похожие. Выбрасывала и тут же втягивала обратно.

А потом зазвучал голос. Вернее, звука как такового не было – Кравцов воспринимал говорившего не слухом, но всей своей составляющей, что отправилась в это путешествие.

ЗАЧЕМ ТЫ ПРИШЕЛ, РАБ?! КО МНЕ ПРИХОДЯТ, ЛИШЬ КОГДА Я ЗОВУ!

Поговорить! Ведь ты был когда-то человеком – а люди всегда могут договориться, что бы их ни разделяло!

НАМ НЕ О ЧЕМ И НЕЗАЧЕМ РАЗГОВАРИВАТЬ! ТЫ СДЕЛАЛ СВОИ ВЫБОР! ТЫ МОГ ОТДАТЬ СВОЮ ПЛОТЬ И КРОВЬ! ОТДАТЬ И ЖИТЬ ВО МНЕ, ЖИТЬ ВЕЧНО – НО НЕ ЗАХОТЕЛ! СТУПАЙ НАВЕРХ И УМРИ!

Да разве это жизнь? Сидишь тут почти триста лет как земляной червь, гадишь наверху по мелочам… Не надоело?

ЗАМОЛКНИ, РАБ!

Не замолкну! Я пришел, чтобы спросить, и спрошу. Зачем тебе всё это надо, Алгуэррос? Зачем?

ТЫ ГЛУП И МЕРТВ, РАБ! НЕ НАЗЫВАЙ МЕНЯ ЭТИМ ИМЕНЕМ! ТЫ СЫН И ВНУК МОИХ РАБОВ И ДОЛЖЕН ЗВАТЬ МЕНЯ ГОСПОДИНОМ!

Твои рабы слеплены из украденных трупов! Живые смеются над тобой, забившимся под землю и боящимся высунуться!

ЗАМОЛКНИ! СУДНЫЙ ДЕНЬ ПРИШЕЛ И СЕГОДНЯ ЗЕМЛЯ СОДРОГНЕТСЯ ОТ МОЕГО ГНЕВА! НЕ БУДЕТ ГРЕШНЫХ И ПРАВЕДНЫХ, ВСЕ СГОРЯТ В НЕУГАСИМОМ ПЛАМЕНИ! ВОЗДУХ СТАНЕТ ОГНЕМ И ОГНЕМ СТАНЕТ ВОДА! НИКТО НЕ УЦЕЛЕЕТ, ЧТОБЫ РАССКАЗАТЬ ПОТОМКАМ, КАК СТРАШЕН МОЙ ГНЕВ!