Вячеслав Романцев - Псы Господа

Казалось, водитель безмерно удивился. Словно представить не мог, зачем городскому жителю потребовалось попасть в этакую глухую дыру…

– Пойдем, – кивнул он Светлову, направляясь вдоль улицы. Александр закинул спортивную сумку на плечо и пошагал следом.

– Там ты к кому? – спросил шофер.

– Да так, – неопределенно ответил Светлов, – дела там у меня.

– Какие дела?

Светлов мысленно выругался – какого лешего мужику надо? Как будто сговорился с теми двумя тетками. Может, слышал обрывки разговора? Да нет, ничего он мог услышать в своей завывающей колымаге – лишь завывающую еще громче музыку.

– Какие дела, парень? – настойчиво повторил водитель. – Могу помочь, но мне знать надо.

– Я журналист, – ляпнул Александр первое, что взбрело в голову. – Вот, слышал, что там девушка нашлась – из леса вышла. Хочу узнать поподробней.

– Чё за газета?

– «Московский комсомолец».

Мужик окинул его оценивающим взглядом.

– Удостоверение показать? – спросил Александр, на всякий случай приготовившись провести небольшой сеанс внушения.

– Да ладно, бляха-муха, не надо… – буркнул шофер. – Петр я.

– Александр.

– Ты это… в общем, нехорошее место там. И людишки такие же. Не знаю, чё ты про них сочинять собрался… У нас тут тоже нашлась одна такая, нудистка, бляха-муха… А в Заянье из лесу аж две вышли… Может, про них напишешь?

Светлов покачал головой:

– Нет, мне в Беленькую надо.

Пропитое лицо водителя отразило напряженную работу мысли. Наконец он пришел к решению:

– Ну, ежли хочешь, завтра утром я отвезу, выходной у меня… Заодно и заброшу кой-чего знакомой одной. Только это… того, ну…

– Я заплачу, не беспокойтесь.

– Стольник. По рукам?

– Ладно, – кивнул Александр.

Билет от Плюссы до Щелиц стоил восемнадцать пятьдесят, плюс дополнительная пятерка. Наценка существенная, но коли уж он будет единственным пассажиром…

– Ночевать есть где?

– Нет.

– К себе не могу, – быстро сказал Петр. – Баба моя – зверь. Живьём сожрёт – даже костей не высрет!

Он радостно загыгыкал собственной дебиловатой шутке. Светлов выдавил бледное подобие улыбки. Отсмеявшись, Петр предложил:

– Пошли, знаю тут одну… Приторговывает она – работы нет, кормиться чем-то надо… В общем, заплатишь – пустит заночевать. Я завтра по утряни заеду. Не проспи.

– Проснусь… Ваш ПАЗик мертвого разбудит.

– Не… На мотоцикле моем поедем…

Светлов изумился. Шофер рейсового автобуса не воспользуется казенной машиной, чтобы немного подкалымить? Чудеса… И вообще – почему, коли уж у Петра выходной, ПАЗик остался в Щелицах, а не попал в руки сменщика?

Петр не стал темнить в ответ на прямо поставленный вопрос:

– Так мой же это драндулет, бляха-муха, не казенный… По договору подрабатываю. Тутошнему автобусному начальству бензин жечь накладно для пары пассажиров-то… А я заодно грузы кой-какие подбрасываю, – не за так, понятно, на хлебушек хватает…

«И на водочку…» – мысленно продолжил Светлов. Набухшие кровеносные сосуды на лице Петра сомнений в его наклонностях не оставляли. Оставалось лишь надеяться, что сегодня вечером пресловутые наклонности проявятся не в полной мере.

– Ехать долго?

– Сорок верст. Но дорога… чё говорить, сам поглядишь. Часа два, не меньше.

Они подошли к неприметному дому. Петр стукнул в окно. Где-то в глубине двора тут же загавкала собака.

– Погодь… Псина у нее, бляха-муха, стервозная.

Послышались шаги, звякнула цепь.

– Кого нелегкая несет?

– Открывай, Томка, глянь, какого парня тебе привел! Журналист с Москвы!

После слов о Москве и журналисте за дверью воцарилось молчание.

– Заночевать ему надоть, бляха-муха! – поспешил объяснить Петр. – А бизнесы твои без надобностей, об другом пишет! Пустишь?

Вновь молчание. Затем решительный вердикт:

– За так – другой ночлег ищите. За полсотни – пущу.

Очевидно, названная сумма показалась самой Тамаре запредельной, даже для столичного журналиста. Потому что она добавила несколько иным тоном:

– Зато и комната с телевизором…

Чем торгует хозяйка – женщина не старая, но какая-то блеклая, незаметная, бесцветная – стало ясно, едва она отворила дверь… В сенях громоздились пластмассовые ящики с пустыми водочными бутылками.

Петр протянул пару мятых десяток. Хозяйка ловко спрятала деньги, исчезла на пару минут и тут же вернулась с поллитровкой. Судя по засаленной этикетке и пробке, закатанной явно не фабричным способом, емкость сия многократно заполнялась прозрачным содержимым – наверняка смесью технического спирта и водопроводной (а то и колодезной) воды.

Петр оживился, прошептал что-то хозяйке в ухо, не иначе как скабрезное, – она оттолкнула его и сплюнула.

– Вали отсюдова к Анчутке своей!

Петр довольно ухмыльнулся, словно услышал нечто донельзя приятное. Кивнул Александру, напомнил:

– Утром заеду, в девять.

– Куда эт' ты намылился? – подозрительно спросила Тамара.

– Тебе-то чё? Дела у меня.

– А автобус? Завтра ж рейс!

– Отложился рейс. По техническим, бляха-муха, причинам. Радиатор течёт. Как починюсь, так и поеду.

– Из ..я у тя течёт!!! – взвилась Тамара, нимало не смущаясь присутствием постороннего. – Мне в Плюсу за товаром надо, где я те вечером затарюсь?

(Как и многие местные жители, она экономила на согласных, предпочитая не удваивать «С» в названии райцентра.)

Взгляд разъяренной хозяйки метнулся по сторонам – похоже, в поисках предмета, пригодного для немедленной расправы с Петром. Тот не стал дожидаться, выскочил из сеней на крыльцо. Светлов шагнул следом – переговоры о ночлеге стоит закончить чуть позже, когда мадам немного успокоится…

Петр толкнул Александра в плечо кулаком.

– Ну, бывай. А то, может… – Он взболтнул бутылку.

– Нет, спасибо…

– Пошли, пошли… Чё тут ввечеру еще делать?

– Рад бы, да не могу, – решительно соврал Светлов. – Подшился недавно…

– У-у-у… – протянул Петр с сочувственным уважением. – Но у Томки ты не сиди, не отсвечивай, клиента ей не распугивай… По округе погуляй, на часовню погляди – памятник, бляха-муха, архитектуры, аж табличка привинчена…

– Вали отсюда, сказала!!! – рявкнула из-за дверей Тамара.

– Ладно, до завтрева, – торопливо распрощался Петр.

Комната, куда хозяйка завела Светлова, больше напоминала чулан. И воздух в ней оказался соответствующий, затхлый и кислый.

Зато проанонсированный лучший друг человека и вправду имелся. И не один. Светлов изумленно уставился аж на три телевизора, поставленные один на другой в виде сюрреалистичной пирамиды. Снизу громоздкая цветная «Радуга» – модель четвертьвековой давности. На ней «Рубин» – вовсе уж ископаемый, появившийся на свет задолго до рождения Александра. Венчала пирамиду портативная переносная «Электроника», несколько более современная, чем ее собратья – но на ее корпусе отчего-то отсутствовали все ручки и тумблеры.