Алексей Корепанов - Зверь из бездны

Он, забыв обо всем, созерцал это непонятное завораживающее действо, и не сразу осознал, что к мелодии добавились слова. Непонятно было, кто поет, потому что губы гигантов были плотно сжаты — но лились и лились плавные слова, и ему показалось, что смысл их начинает доходить до него.

«Ты пронзаешь пространство… Погружаешься в бездны… Ты не здесь, и не там… Но ты здесь, и ты там… Ты повсюду — и рядом… Вне пределов — и близко… Бесконечная сила… Все доступно тебе…»

Медленно, медленно, медленно качались зеленые волны — вверх, вниз, вверх, вниз… Цепочки звезд завивались спиралями, спирали ввинчивались в бесконечность и возвращались преображенными, попеременно вспыхивая и угасая… Гулко, с переливами, пели невидимые колокола. В далеком далеке расправлял, раскидывал во все стороны огненные лепестки пламенеющий пветок, и сотни, тысячи таких цветков попеременно вспыхивали и угасали в безликих безднах, заполненных пустотой.

«Преобразующий и направляющий… Ты уходишь — и остаешься… Уходя, остаешься — и, оставаясь, уходишь…»

Гиганты перестали раскачиваться и замерли, опустив головы, превратившись в статуи, освещаемые отблесками глубинного огня, сотворенного пылающими цветами.

«Ты — везде… Ты — во всем… Ты — навеки… — продолжали торжественно гудеть колокола. — Мудрость мудрых… Всесильная сила… Проникающий… Вечный… Прекрасный…»

Подкрались к нему зеленые волны, вознесли под потолок — и его повлекло невидимое течение. Проплывали внизу коридоры и залы — овальные, прямоугольные, квадратные и круглые — и всюду сидели, стояли, лежали, беседовали и совершали какие-то манипуляции розоволицые гиганты в поблескивающих одеяниях. Тот, кто был частью его существа, пытался проникнуть в смысл происходящего в этих залах, рассматривал все детали, вслушивался в разговоры, но мог разобраться во всем не более, чем смогла бы разобраться в окружающем муха, залетевшая в центр управления нуль-порта.

И вновь он внезапно почувствовал, что падает куда-то, проваливается сквозь толщи темноты, и вновь у него захватило дух, а сердце, замерев сначала, неистово заколотилось, предчувствуя беду. Но на этот раз усилием воли ему удалось замедлить падение. Упираясь раскинутыми в стороны невидимыми руками во что-то твердое, он повис в черных толщах, терпеливо ожидая, когда успокоится сердце. А потом начал медленный путь наверх, стремясь вернуться к тем коридорам и залам, где постоянно вершилось какое-то непонятное для непосвященного действо, творимое розоволицыми гигантами с мягкой певучей речью. Его просто-таки тянуло к ним, потому что они и сами были загадкой, и владели какой-то тайной… Он не мог бы объяснить себе, откуда вдруг возникла у него такая уверенность; он просто знал: у гигантов есть тайна.

Он вырвался из плена темноты и вновь очутился в коридоре с бледно-голубыми стенами. Бесплотный и незримый, он витал в вышине, а под ним происходило что-то тревожное — он отчетливо ошущал эту тревогу, разлившуюся вокруг. Открывались невидимые двери, и коридор заполнялся розоволицыми гигантами. Они что-то говорили друг другу, а потом начали медленно отступать от овального проема в конце коридора. Оттуда веяло холодом, там что-то гремело и лязгало, там что-то вспыхивало, и маячили там какие-то зыбкие тени…

А потом он почувствовал, что задыхается, и исчез коридор с обеспокоенными розоволицыми гигантами, и исчез тот проем, в котором вот-вот должно было появиться что-то ужасное. Стихли голоса, утонул в темноте угрожающий грохот — и он наконец-то ощутил свое тело.

Он открыл глаза — и ничего не увидел. Он прислушался — и ничего не услышал. Он лежал на спине на чем-то твердом, в абсолютной тишине и мраке — и действительно было очень душно; ему просто не хватало воздуха. Осторожно подняв руку и наткнувшись на холодную каменную поверхность, он сразу вспомнил все, что с ним случилось. Он вспомнил жителей скалы и понял, что погребен на каменном ложе под каменной плитой в недрах скалы. «Ты не будешь здесь ходить, ты будешь здесь лежать», — вспомнилось ему.

Уповать на чью-либо помощь не приходилось, и вряд ли стоило рассчитывать на метаморфозы. Хотя кое-какие изменения все же произошли: он помнил, что был связан липкими лентами. Теперь же и руки и ноги его были свободными. Но сможет ли он дождаться новых перемен?

Дышать становилось все труднее. Нужно было полагаться только на собственные силы. Только вот хватит ли их на то, чтобы отодвинуть в сторону каменную плиту? Или хотя бы сделать щель для притока воздуха…

«Главное — не паниковать, — подумал он. — Давай, Лео, пробуй».

Он поднял согнутые в коленях ноги и уперся подошвами в плиту. Замер, накапливая энергию для решительных действий, успокаивая себя тем, что плита не должна оказаться чересчур тяжелой — ведь скальные жители перенесли и уложили ее, не прибегая к помощи каких-либо подъемных механизмов.

«Ну, Лео, давай!» — скомандовал он себе и, до предела напрягая мускулы, начал отжимать ногами плиту, вдавливаясь спиной в каменную толщу. Кровь бешено стучала в висках, в ушах звенело, и ему показалось, что мышцы не выдержат и лопнут, и тело превратится в безвольную груду костей и мяса, но он выдавил из себя натужный полустон-полувопль и, сделав невероятное усилие, все-таки сумел добиться результата. Плита медленно приподнялась и он, задержав дыхание, повел ее ногами от себя. Плита со скрежетом сдвинулась, из образовавшейся над головой щели в его каменную гробницу проник слабый свет — и тут силы оставили его. Он опустил ноги и принялся жадно глотать воздух. Дело было еще не сделано, но он теперь не сомневался в том, что справится — и, удовлетворенно улыбнувшись, закрыл глаза и расслабился, собираясь с силами для новой попытки.

Так повторялось несколько раз: неимоверные усилия до хруста в суставах, до кровавых кругов перед глазами, до гула в голове. Потом передышка — и очередной штурм тяжелой крышки каменной гробницы. Он отвоевывал сантиметр за сантиметром, все больше расширяя щель, уже почти не чувствуя ног — главных рычагов в этой борьбе, зато очень хорошо чувствуя ломоту в пояснице.

И наконец проем стал достаточно широк для того, чтобы выбраться из каменного плена. Грег протиснулся между стенкой своего ложа и плитой и вылез из усыпальницы, заботливо предоставленной ему славными местными обитателями. Черепообразное пятно по-прежнему светилось на стене большой пещеры. В пещере было пусто.

Ноги дрожали от непомерной нагрузки, и он немного посидел, отдыхая. Затем встал и направился на поиски выхода. («Которого может и не быть», — подумал он).

Но выход — или, во всяком случае, какой-то проход — все-таки был: круглая дыра у самого пола в дальнем углу пещеры. Грег присел на корточки и с сомнением осмотрел ее. Сколько придется ползти сквозь толщу скалы и куда приведет этот не слишком широкий лаз?.. Однако выбора у него не было. Он все-таки оглянулся в надежде на то, что за спиной наконец-то произошли какие-нибудь изменения и открылся другой, более удобный путь из недр скалы — но сзади по-прежнему светлело пятно на стене и лежала массивная плита, чуть не ставшая крышкой его гроба.