Алексей Корепанов - Зверь из бездны

— А ты кто? — спросили в ответ.

Голос шел откуда-то снизу, от слоя опавших листьев, но говорившего не было видно. Лешко всмотрелся, но не обнаружил ровным счетом ничего: ни дрожания воздуха, ни какого-нибудь отблеска — ничего.

«Понятно. Сбыкновенный невидимка, — подумал Лешко. — Самый обычный невидимка. Почему бы и нет? И почему бы не расспросить у него о Биерре?»

Памятуя о советах Вергилия, он держался настороженно и был готов в любой момент положиться на собственные быстрые ноги — попробуй-ка потягаться с невидимым противником!

— Я Станислав Лешко, — сказал он, не спуская глаз с того места, откуда слышался голос. — Ищу дорогу в Биерру.

— Станислав Лешко… — пробормотал невидимый собеседник. — Странно. С чего ты взял, что твое имя Станислав Лешко?

Лешко озадаченно потер переносицу. Ему не очень-то хотелось вступать в дискуссию с невидимым оппонентом; было у него сильное подозрение, что дискуссия никакой пользы ему не принесет. Но, может быть, удастся разузнать, как найти Биерру…

— У людей так принято, что дети носят фамилию родителей, — назидательно сказал он, выделив голосом: «у людей». — Родители дают имя сыну или дочери. Фамилия моих родителей — Лешко. Поэтому я тоже Лешко. А имя у меня в честь деда: Станислав. Если угодно, Станислав Гжегош Анна Лешко. Понятно?

— Понятно, — не сразу отозвался невидимка. — Точно так же и я могу сказать, что мое имя — Тетраграмматон. Или даже Фохат. Я не о том.

Невидимый собеседник замолчал, ожидая, вероятно, что Лешко спросит: «А о чем?» Но Лешко тоже молчал, по-прежнему оставаясь начеку и предоставив невидимке самому ответить на свой же вопрос. И невидимка ответил:

— Я о том, что, может быть, и на самом деле существовала или существует некая личность, названная после воплощения Станиславом Лешко. Но почему ты уверен в том, что тот, кто стоит здесь, — я имею в виду тебя — и есть тот самый Станислав Лешко?

— Память. Осознание собственной личности.

— Это не критерий, — возразил невидимка. — Если общаться на низшем уровне, то можно сказать так: форму можно заполнить любым содержанием. Содержание можно менять. Сегодня ты Тетраграмматон, завтра — Фохат. И наоборот.

— Стоп, тут противоречие, — сказал Лешко, незаметно для самого себя втягиваясь в разговор. — Если так рассуждать, то сейчас я именно Станислав Лешко; в моей неизвестно чьей форме содержание именно Станислава Лешко, а вот при рождении я был кем-то другим. Тетраграмматоном.

— Отлично, — с удовлетворением произнес невидимка. — Я так и знал. Значит, ты все-таки не Станислав Лешко. Почему же в ответ на мой вопрос ты назвался именно так, а не по-другому?

— Да потому что я именно Станислав Лешко! — с досадой воскликнул Лешко.

Послышался глубокий вздох, потом невидимка укоризненно сказал:

— Нет, так мы ни к чему не придем. Ты назвал мне свое имя. Так или не так?

— Так, — подтвердил Лешко и сразу добавил, постаравшись опередить собеседника: — Куда мне идти, чтобы попасть в Биерру? Мне очень нужно в Биерру. Меня там очень ждут. Меня очень ждут в Биерре. Как мне туда попасть?

— В Биерре ждут именно Станислава Лешко? — тут же осведомился настырный невидимка.

— Да, в Биерре ждут именно Станислава Лешко. То есть меня. Как туда попасть?

— В Биерре ждут Станислава Лешко, — задумчиво повторил невидимка, словно размышляя о сложнейшей проблеме. — Круг замкнулся и вопрос все тот же: какие у тебя основания думать, что ты и есть тот самый Станислав Лешко?

— Осознание собственного «я». Память, — сквозь зубы проговорил Лешко. — Ах, это не критерий? Ах, в один бокал можно наливать разные напитки? Тогда что же критерий?

— Вот! — торжественно провозгласил невидимка. — Вот именно! Что считать критерием? Почему вдруг появляется некто и называет себя Станиславом Лешко? Вот вопрос!

— Значит, ответа нет? — Лешко скептически усмехнулся. Все эти рассуждения были бесполезной словесной паутиной, не более…

— Почему нет? Что есть имя, наименование? Имя любой вещи — это условный знак, символ. Мир символов существует независимо от мира, скажем так, вещей. Вещи вполне могут существовать без символов, обозначений — и действительно многие из них до сих пор существуют без обозначений, потому что их некому обозначать! Берем любой символ, например, Тетраграмматон, и нарекаем этим именем Вселенную. Или дождь. Или шляпу. Становится ли от этого Тетраграмматон Вселенной или дождем? Становится ли Вселенная или дождь Тетраграмматоном? Становится ли Тетраграмматоном шляпа?

— А что такое Тетраграмматон? — полюбопытствовал Лешко. — «Тетра» — это ведь значит «четыре»? Да? По латыни или по-гречески.

— Еще один символ! — воскликнул невидимка. — Суть не в том, совершенно не в том.

— А в чем суть? Впрочем, это не столь уж важно. Во всяком случае для меня и именно сейчас. Сейчас мне важно узнать дорогу в Биерру.

— Биерра тоже не более чем символ, — заявил невидимка. — Назови Биеррой вот это самое место — и Биерра будет здесь. Вдумаемся в суть символа, определим роль наименования и попробуем рассмотреть сопряжение мира символов и мира вещей. Возьмем тот же самый условный знак: Тетраграмматон…

И в этот момент поблизости раздался крик:

— Беги оттуда! Немедленно беги оттуда! Посмотри на свои ноги!

Лешко резко обернулся на крик и чуть не упал. Оказалось, что его ноги почти до половины голеней погрузились в землю, словно он стоял не на твердой почве, а посреди болота. Он попытался высвободиться из этого неожиданного плена, а рядом кто-то продолжал бубнить о символах, Тетраграмматоне, Фохате, Сынах Майи, Светлых Дхианах и Темной Звезде.

— Выбирайся! Выбирайся!

Вергилий выскочил из-за деревьев и в несколько прыжков очутился рядом с Лешко. Схватил его за руки и потянул, упираясь сапожками в землю. Лешко старался изо всех сил, и наконец, с помощью Вергилия, ему удалось вытащить сначала правую, а затем и левую ногу. Не удержавшись, он повалился на мягкую подстилку из прелых листьев. Вергилий вертелся рядом, приговаривая: «Идем отсюда! Идем отсюда!» — а болтливый невидимка как ни в чем не бывало продолжал рассуждать о символах и вещах, о вещах и символах…

Лешко поднялся и тут же вновь чуть не упал, потому что ступни совершенно онемели, он их не чувствовал. Опираясь на плечо Вергилия, он заковылял прочь от этого коварного места. «С одной стороны… есть ли смысл в подобном вопросе?.. поразмышляем о возможности полного совпадения миров… но с другой стороны… способны ли мы преодолеть бездну и соединить эти сефироты?..» — неслось им вслед.

— Вот и оставляй тебя одного, — ворчал Вергилий, пробираясь сквозь сплетение ветвей и волоча Лешко за собой. — Остановился, понимаешь, рот открыл и слушает всяких. Нашел себе собеседника! Так бы и врос в землю по самые уши, а то и вообще… Вот тогда уж наговорился бы!