Алексей Корепанов - Зверь из бездны

Молчание. Застывшая россыпь бесконечных секунд.

«Догадываюсь, Лео… И я, и те люди… Неспроста… Грех моих предыдущих воплощений или мой собственный?.. Не знаю, Лео… Люблю, люблю тебя… Все-таки смогла… И пусть сейчас последует расплата — смогла…»

И — внезапный полукрик-полустон:

«Лео! Помогите им!.. Не дайте им умереть! Лео, любимый… Попробуйте справиться с ним, он сейчас слабее, чем когда-то… Слышишь? Слабее! Я знаю, он не может сам, без помощников. Лео… Прощай, Лео… Больше не могу… Иду… Прощай…»

Голос Славии отлетел. И тут же почувствовал я — не предположил, не догадался, а именно почувствовал, ощутил, — что в этот миг в больничном корпусе отлетела и душа ее…

Небо над моим балконом было усеяно звездами. Где-то там, в черных безбрежных далях, в бездонных провалах пустоты затерялась планета с красивым названием Журавлиная Стая… Планета, с которой я вернулся двое суток назад.

Я вернулся в свое жилище, в свое опустевшее жилище, и гулко звучали в нем мои одинокие шаги, и вещи забились по углам, и сиротливо стояло кресло напротив поливизора… ее кресло… и в спальне витал едва уловимый знакомый запах, от которого перехватывало горло и щипало глаза…

Я похоронил Славию в глубине обширной горной страны, простирающейся к северу от Мериды-Гвадианы, в печальной долине, где покоились те, чьи души в назначенный час воспарили за грань бытия. Ее могила стала одной из многих, многих, многих — и ничего нельзя было с этим поделать, с этим нужно было смириться, принять это как непреложный закон, как самое строгое и никогда и ни для кого не нарушаемое правило игры под названием «жизнь». Безнадежное это занятие — пытаться обмануть смерть, потому что ее нельзя обмануть; смерть — атрибут жизни, и жизнь невозможна без смерти, как невозможна правая сторона без левой, верх без низа, свет без тени…

Я знал, что смерть поразила только тело Славии, но не душу, потому что душа не может умереть… но от этого мне было ненамного легче — ведь я терял ее на всю отмеренную мне жизнь…

Она ушла, так и оставшись для меня женщиной-тайной, о которой я не знал ничего, кроме имени. Да и было ли оно ее настоящим именем? Биокомп Валентин передал во все миры Ассоциации изображение Славии, но пока приходили только отрицательные ответы, и я был уверен, что положительного ответа не будет.

И осталась аудита с голосом Славии, с ее обращенным ко мне монологом… Аудита, о которой мне просто страшно было думать… Вот уже двое суток кряду я находился на Соколиной, но никому еще не сказал о ней. Не решался сказать.

Да, прошло два дня с тех пор, как я бросил горсть земли на гроб Славии. Я продолжал заниматься делами, что-то обсуждал со Станом, но чувствовал себя каким-то отстраненным, словно все окружающее находилось за толстым стеклом… таким же стеклом, сквозь которое я в последний раз видел живую Славию… Согласен, смерть неотвратима и неизбежна — но можно отсрочить ее приход. Можно… А Славия не смогла отсрочить ее приход. Я боялся думать об этом.

Сквозь отчаяние, тоску, страх и отчужденность прорывалась в мое сознание действительность, необратимо струящаяся от прошлого к будущему, ни на мгновение не задерживаясь на призрачном гребне настоящего. Эти двое суток вместили в себя довольно много событий. Наконец вернулся с Коршуна Валдис, разыскавший бывшую жену мореплавателя Святослава Евсеева. Госпожа Евсеева тоже пользовалась транквилизатором «Льды Коцита». Как и сын погибшего в земном городке Кунгуре господина Селихова. Теперь о случайных совпадениях не могло быть и речи.

Поступили и новые сведения об ужасных смертях на Жаворонке, Земле и Беркуте. Местная полиция, поставленная нами в известность о зловещей связи, уже сама, без нас, приступила к выявлению людей, которые были знакомы с погибшими и пользовались транквилизатором «Льды Коцита».

Совет Ассоциации, изучив наше обоснование, принял решение об изъятии транквилизатора из продажи.

Шеф готовился доказывать в Совете Ассоциации необходимость присутствия агентуры Унипола во всех обитаемых мирах.

И самое главное: на Полете Цапли, Земле, Павлиньем Хвосте, Тихой Ласточке и Гаруде были задержаны коммивояжеры аутмаркета «Коцит», предлагавшие аптекам все тот же товар.

Все семеро (трое на Земле и по одному на каждой из других планет) отказались давать показания. Ко всем семерым с санкции комиссий по соблюдению прав человека были применены чрезвычайные меры — принудительный зондаж. В результате зондажа выяснилось, что все они поручили партии транквилизатора от одного и того же человека, называвшего себя Лайошем Ковачем. Передача товара происходила в одном и том же месте — в административном центре девятого округа планеты Серебристый Лебедь, портовом городе Илионе. Полицейскому департаменту Серебристого Лебедя было направлено изображение Лайоша Ковача, полученное в ходе зондирования, и «полы» уже приступили к розыску.

Все семеро коммивояжеров пытались покончить с собой и теперь находились под постоянным наблюдением в изолированных камерах. «Не дайте им умереть», — об этом просила Славия…

Я вздохнул, в последний раз взглянул на звездное небо и вернулся в комнату. Тихо было в моем жилище, тихо — и одиноко. Хотя сейчас я был в нем не один — Стан сидел на диване и смотрел поливизор, не включая объем и звук; там кто-то в кого-то стрелял, мелькали куртки «полов», полыхало какое-то здание и на полном ходу уносилось от него помятое авто, из которого тоже стреляли — очередной боевик… Стан посмотрел на меня, но ничего не сказал. Второй вечер он приходил ко мне — и я был благодарен ему за это.

Войдя в кабинет, я плотно прикрыл за собой дверь и опустился в кресло у стола.

Меня всегда окружали реальные вещи. Я жил в реальном мире, среди вполне реальных вещей. Теперь же я вынужден был учитывать то, что лежит вне пределов нашей реальности, но способно влиять на нее. Странно это было, странно и нелепо, и я все-таки надеялся, что наш дальнейший поиск приведет к выявлению вполне нормальных, если можно так выразиться, причин происходящего. Потому что никакому Униполу не по силам бороться с потусторонним злом…

Я очень рассчитывал на реалистическое объяснение событий… но память цепко хранила прощальное обращение Славии… И те приснившиеся мне черные треугольники… Нет, не корону изображали они, соединившись, войдя друг в друга. Не корону — черные рога… Все существо мое противилось уходу от обыденного, такого привычного мира, я не переставал верить, что все объяснится и мы раскроем злоумышленников, существ из плоти и крови, людей… но внутренне готовился к худшему.