Алексей Корепанов - Зверь из бездны

В другом договоре, заключенном патером Лоисом Гофриди, было написано: «Я, патер Лоис, отрекаюсь от всех и каждого духовных и телесных благ, какие мне могли бы быть даны и ниспосланы от Бога, от Девы и от всех святых, а в особенности от моего покровителя Иоанна Крестителя, и от святых апостолов Петра и Павла, и от святого Франциска. Тебе же, Люцифер, которого я вижу и лицезрею перед собой, я отдаю себя со всеми добрыми делами, которые я буду творить, за исключением благодати Святых Тайн, из сострадания к тем, кому я буду их преподавать, и ради этого я все это подписываю и свидетельствую». Дьявол, со своей стороны, тоже подписал обязательство перед патером Лоисом: «Я, Люцифер, обещаю под моей подписью тебе, господину патеру Лоису Гофриди, дать силу и могущество околдовывать дуновением уст всех женщин и девиц, каких ты пожелаешь, в чем и подписываюсь. Люцифер».

Патера тянуло к женщинам. Славия когда-то пожелала оставаться молодой — пять, восемь или десять сотен лет, до окончания срока действия договора. Взамен она обязалась быть послушным орудием врага рода человеческого… И сколько еще их было таких, продавших душу Дьяволу?..

Я продолжал смотреть на экран, но уже не видел его. Я вниз головой летел в черную бездну, я барахтался в бескрайней трясине, я был распластан посреди угрюмой пустыни, и прямо на меня валилась сорвавшаяся с небес Луна…

«Не паникуй, Лео, — сказал я себе и, сконцентрировав всю свою волю, остановил падающую Луну. — Разве это единственный вариант? Разве невозможны другие толкования, без привлечения потусторонних сил? Хорошенько подумай, Лео».

Я положил руки на стол, опустил на них голову и закрыл глаза. Мрак, густой безнадежный мрак колыхался под моими веками, мрак просачивался в глубины моего существа, растворял меня, и я не в силах был вырваться из беспощадных объятий этого мрака. Мрак переливался в тишину, тишина обволакивала все вокруг; мрачная тишина и беззвучный мрак, подхватив высохшую скорлупу моего «я», медленно струились к обрыву, под которым распростерлось безграничное ничто, непобедимое небытие, дающее единственный ответ на все вопросы, единственный ответ, заключающийся в отсутствии ответа…

— К тебе можно, Лео?

Голос Стана вырос плотиной на пути скорбного потока, голос Стана нарушил тишину и светлой точкой вспыхнул во мраке.

Он подошел к креслу и остановился за моей спиной. Я сидел, не в силах поднять тяжелую голову, а он, вероятно, читал то, что выудил Валентин в информационном океане, порожденном человечеством.

— Околдовывать дуновением уст всех женщин и девиц, каких ты пожелаешь, в чем и подписываюсь, — медленно прочитал он. — Люцифер… Лео, по-моему, ты свернул не на ту дорогу. Там проезд закрыт.

Я, пересилив себя, выпрямился в кресле, открыл дверцу стола и вынул аудиту Славии.

— Вот, послушай. — Я протянул аудиту Стану. — Это запись, которую я забрал на Журавлиной Стае.

Он взял аудиту и молча направился к двери.

— Можешь здесь, — остановил я его.

Стан устроился в кресле в углу кабинета, а я вновь уронил голову на руки. И голос Славии зазвучал в моем жилище, вновь зазвучал в моем жилище… Я слушал голос Славии, я слушал слова, которые навеки впечатались в мою память, и мне хотелось закричать от бессилия.

«Прощай, Лео… Больше не могу… Иду… Прощай…»

И ушла. На карниз над ущельем, в пустоту, в небытие. Ушла — из жизни…

Голос Славии умолк. Навсегда умолк. Стан ничего не говорил, и я вновь оторвал голову от стола и взглянул на него. Стан задумчиво потирал подбородок.

— Что скажешь? — спросил я его. — В чем и подписываюсь, Люцифер.

— Ну почему же именно Люцифер? — медленно, размышляя, ответил Стан. Это крайность, Лео. Возможно и более реалистическое толкование.

— Попробуй, — предложил я. — Ну, например?

— Например, — задумчиво протянул Стан. — Например, направленное телепатическое воздействие. Возможно, мы имеем дело с мощным телепатом. Возможно, кому-то удалось создать генератор дистанционного внушения. В любом случае, объяснение надо искать по эту сторону реальности.

— Наверное, ты прав, — согласился я. — Просто я исхожу из самого худшего предположения.

Стан кивнул:

— Понимаю, Лео. Готовься к худшему, тогда впоследствии будет легче. Ничего, разыщем этого Ковача и выясним, что к чему. Не исключено, что мы опять столкнемся с чем-то ранее неизвестным… вроде этих мыслеобразов.

— Наверное, ты прав, — повторил я. — Хочется верить, что ты прав, Стан. Потому что если ты ошибаешься и здесь замешано вот это, — я показал на экран, — то, боюсь, нам просто не справиться…

— Лео, не раскисай. Понимаю, тебе тяжело… Но тут уж ничего не поделать. Извини, не умею утешать. Это судьба, Лео, все ведь уже предначертано. Нам суждено принимать удары и терпеть — изменить-то мы все равно ничего не можем. Согласен?

— Трудно терпеть, Стан, — с усилием произнес я. — Очень трудно.

Мы сидели в моем кабинете, переполненном тишиной, и на экране застыли строки, повествующие о злейшем враге рода человеческого:

«Дьявол ничего не может сделать Творцу, который, являясь всемогущим Богом, недосягаем для всякого воздействия со стороны твари. Поэтому всю свою злобу он обратил на человека, являющегося образом Божиим. Зная, что Господь любит Свое создание, Дьявол стремится как можно больше навредить предмету Его любви».

«Он ждет, когда возьмет верх темная сторона сущности человеческой…» Так говорила Славия.

Если принять версию о том, что здесь все-таки замешан Дьявол, то действия его вполне понятны. Они не направлены против конкретных людей. Они направлены против человечества в целом. Сделать ставку на похоть, злобу, чувство мести, ненависти, на материализацию сотен тысяч, миллионов мыслеобразов-убийц… Миллионы внезапных смертей, миллионы застигнутых врасплох и умерших без покаяния, грешных, которым не суждено приблизиться к Богу, а суждено пополнить Антицарство Дьявола… Разъединить человечество, рассеять по разным мирам, связанным лишь тонкими нитями нуль-переходов. И если внезапно оборвутся эти нити — все мы останемся в одиночестве. Неужели то, что увидел великий Колдун Мвангбва Н'Мнгкобви, бнло подсунуто ему Дьяволом?..

— Ты знаешь, Стан, я почему-то уверен, что все дело в Серебристом Лебеде. Истоки надо искать там, за фронтиром, на Западном континенте. И никакой это не Серебристый Лебедь, а самый настоящий Ворон, средоточие тьмы. Именно оттуда все и ползет…

Стан довольно долго молчал, подперев подбородок ладонями и вперед-назад раскачиваясь в кресле.

— Не исключено, — наконец сказал он. — Я не сторонник признания каких-либо сверхъестественных сил; если и есть там нечто враждебное нам, то оно связано с вполне определенной деятельностью вполне определенных людей. Ухватимся за Ковача — и раскрутим! Знаешь одно старинное высказывание? «В мире нет таких крепостей, которые не взяли бы сотрудники полиции». Это про нас, Лео.