Алексей Корепанов - Зверь из бездны

— Скажите, Патрис, а вы ничего не слышали о том, что побывавшие на фронтире впоследствии кончают жизнь самоубийством?

Патрис Бохарт резко остановился и изумленно воззрился на меня:

— Откуда у вас такая информация, господин Грег?

— Но это действительно так?

— Н-не знаю, честно говоря, — озадаченно ответил дубль-офицер. — Собственно, насколько мне известно, на фронтир сейчас никого специально не посылают. То есть экспедиции продолжают работать, но участие в них — дело сугубо добровольное. Я не располагаю достаточной информацией — не наш это профиль, — но, по сообщениям, людей там очень мало. Установлены приборы, данные передаются на материк… У нас, в Илионе, самоубийства, конечно, происходят, но мы как-то не связывали их с предыдущей работой… Во всяком случае, на моей памяти… — Патрис Бохарт подошел ко мне. — Это официальные данные, господин Грег?

— Официальных данных у меня нет, — ответил я. — Так, разговоры…

— Это стоит проверить, — задумчиво сказал Бохарт. — Если и в самом деле… Надо проанализировать статистику. Вот закончим с этими, — он кивнул на безмятежно спящего Лайоша Ковача, — и займемся… Ага, началось!

Он ткнул пальцем за мою спину. Я повернулся к компу. На экране появилось сделанное сверху изображение океана и острова — серо-зеленого полумесяца, затерявшегося среди водного пространства, отливающего тусклым стальным блеском. Внутренний изгиб полумесяца желтел полосой пляжа; то здесь, то там торчали из песка каменные глыбы, некогда скатившиеся с вздымающихся за пляжем скал. Скалы поросли лесом, но их вершины, которые, расталкивая деревья, упорно и безнадежно тянулись к небу, были голыми, как поверхность какого-нибудь астероида. Наружная сторона полумесяца, его округлая спина, представляла из себя каменный массив, изрезанный узкими извилистыми проходами, упирающимися в отвесные стены. Волны неустанно хлестали каменную спину полумесяца, разлетаясь облаками брызг, но ни на мгновение не прекращая свое монотонное занятие. О том, чтобы причалить здесь к берегу, не могло быть и речи.

Примерно две трети поверхности острова Ковача было покрыто лесом, а ближе к одному из его округлых рогов густые заросли перемежались каменистыми ложбинами, притаившимися в окружении серых безжизненных скал.

Именно к этому, покрытому проплешинами рогу, и приближался, уверенно скользя над волнами, быстроходный оранжево-белый катер. Подойдя к пологому берегу, он отключил воздушную подушку и с разгона выскочил на песок. Спустя несколько секунд из оранжевой рубки вышел человек в длинной черной куртке, с большим заплечным мешком, и по выползшему из носовой части катера трапу спустился на берег.

— Рон, дай увеличение, — сказал Бохарт в приемник транса. — Единицы на три.

Изображение мигнуло, приблизилось, и стало ясно, что одинокий мореплаватель — это именно Лайош Ковач. Оглянувшись на катер, он поправил мешок за спиной, пересек прибрежную полосу и, размеренно шагая, скрылся в зарослях, окутывающих пологие склоны.

— За товаром отправился, — удовлетворенно прокомментировал Патрис Бохарт.

Затаив дыхание, все мы, включая оператора, напряженно смотрели на экран компа, ожидая дальнейшего развития событий. Но Ковач все не появлялся. Волны с удручающей назойливостью атаковали берег; катер на берегу казался инородным телом в царстве дикой природы; заросли чуть заметно шевелились под ветром…

— Вот он! — воскликнул Стан.

Черная фигура вынырнула из чащи, прошла краем проплешины-ложбины и вновь скрылась под непроницаемым пологом переплетенных ветвей.

— Если он будет двигаться тем же курсом, то выйдет вон на то небольшое плато, — сделал вывод Бохарт. — Где-то там, между скалами, есть проход.

Мы вновь замерли в ожидании, но Лайош Ковач так и не вышел на плато. Во всяком случае, мы его не видели. А увидели мы его только минут через двадцать пять-тридцать, уже на обратном пути. Он опять пересек ложбину, спускаясь к берегу, и заплечный мешок его был полон.

— Так, господа, — удовлетворенно произнес Бохарт. — Судя по времени, он загрузился именно на том плато. А прошел либо по туннелю, либо по выемке под скалами.

Я был согласен с Бохартом. Перед глазами у меня стояло мое недавнее видение: россыпь серых глыб в ложбине, высокие, покрытые трещинами стены обнаженных скал и темное пятно входа в пещеру…

Лайош Ковач вышел на берег и, тяжело ступая, направился к катеру. Поднялся на палубу, открыл дверь рубки. Трап, как змеиный язык, втянулся внутрь судна, катер оторвался от грунта, завис над берегом, взметая тучи песка, и, пятясь, соскользнул в воду. Развернулся и, набирая ход, помчался к далекому горизонту, приминая воздушной подушкой взлохмаченные гребни волн.

— Так, господа, — громко повторил Патрис Бохарт. — Любая задача при должном подходе в конце концов поддается решению. Будем смотреть дальше.

И мы продолжали смотреть. Мы смотрели долго. Мы вновь видели полумесяц острова в обрамлении волн и летящий над океаном катер Ковача. Ковач поднимался по склону в своей неизменной черной куртке и с заплечным мешком, и исчезал в зарослях. Появлялся на кромке ложбины, вновь исчезал и возвращался на берег. Казалось, мы смотрим повтор первой передачи со спутника.

Хотя были и изменения. В третьей передаче океан был почти спокоен, светило солнце, ложбины были перечеркнуты тенями скал, и в разных местах на поверхности каменных исполинов сверкали россыпи каких-то минералов.

Всего мы увидели четыре передачи, главным героем которых являлся Лайош Ковач.

Патрис Бохарт молчал, скреб бритую голову, дергал себя за усы и все больше мрачнел. И только когда катер Лайоша Ковача в четвертый раз устремился от острова к горизонту и изображение на экране компа исчезло, он деревянным голосом спросил:

— Рон, это все? А другие объекты остров не посещали?

Выслушав ответ, он отсутствующим взглядом посмотрел на меня и медленно, взвешивая свои слова, сказал:

— За четыре месяца остров, кроме катера Ковача, не посетило ни одно судно, вообще ни одно средство доставки сырья — будь то хоть авиакар, хоть авто, хоть саланганский космический челнок, хоть субмарина — ее бы и под водой засекли. В туннели под океанским дном верится слабовато. Значит, что? — Он спять посмотрел на меня; теперь его взгляд был более жизнерадостным. — Первое: запасов сырья для производства транквилизатора хватает больше, чем на четыре месяца, и необходимости в его подвозе не было. Если мы просмотрим данные мониторинга не за четыре месяца, а за год, то обнаружим прибытие транспорта.

— Возможно, обнаружим, — вставил Стан. — А возможно, и не обнаружим. По причине отсутствия предполагаемого скрытого предприятия.