Питер Джеймс - Зона теней

Открылась дверь, и вошла медсестра в белом халате. Вскинув руку, она выразительно посмотрела на часы.

– Боюсь, вашему гостю пришло время… – Она кивнула Филипу.

Он смущенно поднялся и покраснел.

– Ну, привет…я… м-м-м… может, забегу завтра?

Алекс услышала, как закрылась дверь. Новая полоса жизни. Спокойнее, еще спокойнее; ей захотелось остаться здесь навсегда.

Грузовой фургон прибыл точно в девять. Алекс знала, что это он, даже не видев его, – мимо окна проплыла огромная тень. Затем она услышала, как смолк двигатель, хлопнула дверца, раздались голоса.

– Они тут, мисси Айтоер, они тут.

– Впусти их, Мимси.

Мимси растерянно смотрела на нее, вытаращив глаза.

– Иди же, – улыбнувшись, кивнула она.

Первым делом они вынесли чемоданы, потом взялись за мебель. Когда выпотрошенный дом был пуст, она осмотрела его. Кое-где надо почистить, подумала она про себя, обходя комнаты, кое-что проверить. Господи, каким он внезапно стал маленьким. И молчаливым.

Стоя на тротуаре, Алекс проводила взглядом удаляющийся фургон. Восемнадцать лет. За восемнадцать лет она так и не узнала, кто живет за соседней дверью. Они не будут скучать по ней, улица не заметит ее отсутствия; сентиментам тут нет места. Они нашли приют лишь в глубине ее сердца.

Устраиваясь в «мерседесе», Алекс обратила внимание на молодую пару, которая прибыла в синем БМВ и теперь припарковала машину напротив. Он подтянут и симпатичен, в костюме от Пола Смита; она – тоненькая блондинка. Он поднял с сиденья малыша и поставил его на тротуар. Затем все трое принялись рассматривать дом.

– Я думаю, парадная дверь будет красной, – услышала она ее слова.

– Или черной, – сказал он. – Черный элегантнее. Вот посмотри, там, в сорок шестом номере, черная.

Тот же самый разговор вели и они, подумала Алекс, и слеза медленно поползла у нее по скуле; восемнадцать лет назад они все трое стояли вот здесь, на тротуаре: Дэвид в пиджаке от Тома Гилби, она и их сынишка Фабиан. Как они были тогда возбуждены. Надежды, мечты, планы. Планы. Вздохнув, она включила двигатель.

Все начинается сначала. Их день для такого решения самый подходящий – у нее над головой синело чистое августовское утро. В плече еще чувствовалась легкая боль – от того рулевого колеса. Ее предупредили, что боли будут какое-то время присутствовать. Но все затягивается, все раны исцеляются – и физические, и душевные. Дольше всего живут воспоминания. А ей бы хотелось, чтобы память ее опустела так же, как ее бывший дом.

Фургон уже добрался до Чейн-Уолк, и рабочие сгрузили мебель на тротуар.

Алекс поднялась по лестнице на последний этаж и обошла огромные пустые комнаты. Внезапно она почувствовала, насколько она свободна, свободна от множества вещей. Она едва обратила внимание на грузчиков, заносивших в дом мебель, – ей ни на что не хотелось тратить усилия, ни на что. Даже огромный букет, доставленный от Филипа, удостоился лишь легкой беглой улыбки.

Этой ночью она спала крепко и сладко, уснула без пилюль, вообще без усилий; в первый раз с того дня, как все это началось, она по-настоящему выспалась.

Так много осталось позади… Все расспрашивали ее. Капеллан из Бродмура. Психиатр из больницы. Но все они узнали лишь часть подлинной истории. Не имея в своем распоряжении чьего-то тела, Фабиан больше не мог причинить зла. Без тела, которое ныне погребено под обломками на дне озера и покоится в глубинах ее памяти. Бесплотный, он существует теперь только в ее воспоминаниях. И все поверили ее повествованию. Все, кроме Филипа. Который все знал.

Именно он помог ей пережить последние месяцы. Филип, со своими теориями и объяснениями, помог ей выбраться из-под обломков. Именно он отбрасывал ее идею, едва только она собиралась высказать ее.

Поскольку они искали …и ничего не нашли… Что же тогда случилось с девушкой?

И это, она понимала, было самое странное.

Алекс смотрела на другой берег Темзы, поблескивавшей под утренним солнцем, на парк, на крыши Баттерси, Клапхэма, Уонтуортской тюрьмы и еще дальше.

Внезапно она ощутила запах Дэвида – кисловатые винные ароматы его джинсовой куртки, почувствовала тепло его тела, колючую щетину усов, услышала такой знакомый голос Фабиана и содрогнулась.

«Проводник; труба; реципиент – технический жаргон; объяснения; Филип; капеллан; Морган Форд». Слова звучали так, словно бы речь шла об электричестве, а не о… Она пресекла эти мысли.

«В случае насильственной смерти, обычно при несчастных случаях или убийстве, душа нуждается в помощи и содействии. Погибший может даже не осознавать, что он мертв».

«Если человек, страдающий одержимостью, умирает, что происходит со злой душой?»

«Вместе с ним она отправляется в ад».

«Может ли такая душа вернуться?»

«Не исключено».

«Если обряд экзорцизма прошел успешно, куда эта душа… этот демон направляется?»

«Она должна найти себе нового хозяина».

«Это было чудовище, Филип. Передо мной стоял Дэвид, но он говорил голосом Фабиана».

«Такое иногда случается».

«В тот раз все было по-другому».

«Потому что туннель перепугал тебя».

«Нет. Фабиан. Он обрел хозяина в лице Дэвида. Форд ошибался. Он сказал, что Дэвид не обладает чувствительностью. Я-то знала, что это не так».

«Откуда?»

«Знала».

«Нет, девочка. Обладай Дэвид чувствительностью, ты бы оттуда не выбралась».

«Зло не может овладеть человеком, который не принимает его. Ты думаешь, Дэвид спустился, чтобы помочь мне? Чтобы найти меня?»

«Возможно».

«Душа искала меня. Я ее не приняла, поэтому она завладела Дэвидом?»

«Возможно».

«И он тоже сопротивлялся?»

«Злые души могут быть очень хитрыми. Они умеют великолепно притворяться. Воплощать в себе характерные черты тех, с кем мы расстались. Голос. Манеры. Внешность».

«Из круга исходит энергия, подобно лучу маяка. Он мог найти путь в круг».

«Разве зло не может быть маяком? Как, например, Отто?»

«Миссис Хайтауэр, ни один искренне верящий священнослужитель не может исключать наличие дьявольских происков».

Одинокий бегун в майке и шортах пересек мост Альберта. Пробежки, подумала она. Давно же она этим не занималась. Но завтра снова начнет бегать.

К ней пришло непонятное спокойствие и умиротворение. Смерть Дэвида принесла ей странное освобождение. Она была опечалена, глубоко опечалена, порой ей не хватало его телефонных звонков и радостного голоса, когда он рассказывал о своих винах, но странным образом печаль раскрепостила ее.

Словно бы прошлое ушло навсегда.

Алекс поднялась в кабинет. Ей снова хотелось работать. Заниматься делами, заключать сделки, разгребать рукописи. Сконцентрироваться на чем-то совершенно ином.