Дэвид Веллингтон - Тринадцать пуль

Позади местного полицейского участка имелся душ со свежими полотенцами, хорошим мылом и всем необходимым. И неудивительно — начальником местной полиции была женщина. Кэкстон немного разочаровалась, не обнаружив ванны, впрочем, это было бы уже слишком. Она и так мылась намного дольше, чем это требовалось для того, чтобы стать чистой.

Раздеваясь, она обнаружила, что амулет Весты Полдер все еще висел у нее на шее, потемневший от пота и грязи. Она отчистила его, рассмотрела под лампой, но не увидела ничего нового. Это была простая металлическая спираль, холодная на ощупь. Помог он или нет, она понятия не имела. Наверное, именно так эти вещи и работали. Может, это была лишь психосоматика, а может, именно эта вещь и спасла ее от власти Райса. Лора подумала, что никогда этого не узнает.

К тому времени, как она закончила мыться, медики со «скорой» уже прибыли, чтобы осмотреть ее. Они сказали, что ей очень повезло, потому что ребра не сломаны, а только ушиблены и через неделю-другую прекрасно заживут. Прежде чем уехать, они смазали антисептиком и залепили пластырями ее многочисленные порезы и синяки.

Кэкстон надела верхнюю одежду, которую одолжила ей начальница полиции, правда, она была ей немного великовата, и села в комнате отдыха, захватив желтый блокнот с отрывными страницами. Она начала записывать свою историю. Длинные рапорты у Кэкстон никогда не получались. Они будили в ней воспоминания о сочинениях, которые ей приходилось писать во время непродолжительного пребывания в колледже. И тем не менее она изложила историю так ясно, как только сумела, со всеми подробностями, какие смогла припомнить. И остановилась только тогда, когда приехала Клара.

Клара Кэкстон намеренно вызвала фотографа шерифа, чтобы та приехала и отвезла ее домой. Она позвонила Диане, в основном для того, чтобы убедиться, что с ней все в порядке. Диана все еще была в больнице и не могла приехать за ней. Кэкстон сказала себе, что Клара — это запасной вариант. Впрочем, как только Клара вошла в комнату отдыха, Кэкстон передумала из-за того, что почувствовала при ее появлении. Лора протянула перевязанную руку, и Клара взяла ее, шагнула ближе, замерла на секунду, а потом неуклюже наклонилась и поцеловала Кэкстон в макушку.

Тепло, вызванное неловкостью и другими чувствами, залило лицо и шею Кэкстон.

— Мы думали, ты погибла, — сказала Клара немного дрожащим голосом. — Мы искали тебя всю ночь. Кто-то позвонил мне вчера утром, ибо… ибо решил, мне важно знать, что ты пропала, и я сразу приехала и присоединилась к поисковой группе. Мы искали повсюду. Мы даже проверили тот завод, но он был закрыт. О господи, я сама осматривала это место, но ничего не нашла.

— Не вини себя, — услышала Кэкстон голос Аркли. — Они мастера по части маскировки своих убежищ. Они обладают чарами, чтобы сбивать с толку, особенно лунными ночами.

— Он настаивал на том, чтобы прийти, — сказала Клара.

Кэкстон нахмурилась. Только она хотела спросить, что Клара имеет в виду, неужели она тоже слышала голос Аркли, но тут сам федерал вошел в комнату отдыха и присел на край стола. До Кэкстон медленно стало доходить, что теперь он был не только в ее голове. Это был реальный Джеймсон Аркли, охотник на вампиров.

Видеть его было по-настоящему странно. Ведь она сделала его частью себя, частью своей личности, и это был единственный шанс выжить, оказавшись в плену у Райса. Он приходил, чтобы подсказать ей что-то жизненно важное и необходимое. Аркли же из плоти и крови, к примеру, не был тем, кого ей хотелось видеть.

Лора вздохнула. И все-таки ей нужно очень много рассказать Аркли. А ему — очень многое выслушать.

— Специальный представитель, — сказала она, — мне нужно отчитаться перед вами.

Его лицо скривилось, морщины побежали то в одном направлении, то в другом, словно он не мог решить, улыбнуться ему или нахмуриться. Наконец он остановился на болезненной гримасе.

— Я уже видел краткую версию. Ты убила Райса.

— Я дождалась рассвета и сожгла его сердце.

— Излишняя скромность почти так же плоха, как бессмысленное хвастовство.

Она воззрилась на него с лицом, лишенным выражения. То, что она сейчас скажет, будет для него важно.

— Он пытался сделать меня одной из них.

Никто не шевельнулся, не сказал ни слова. Никто не отважился нарушить тишину до тех пор, пока Аркли не вытянул руку и не потер затылок.

— Ладно, — выдавил он. — Расскажешь в машине.

Лора поблагодарила начальницу местной полиции, и они направились туда, где стоял личный автомобиль Клары. Это был ярко-желтый «фольксваген», новенький «жучок» с цветочной вазой, встроенной в приборную доску. Она была очень похожа на саму Клару — крошечная, славная, абсолютно из другого мира, чем тот, в котором обитала Кэкстон. Из мира, в который она могла заглядывать, но в котором ей нельзя было остаться. Об этом позаботятся вампиры.

Кэкстон съежилась на заднем сиденье, тогда как Аркли сел впереди, рядом с водителем. Его срощенный позвоночник, объявил он, все равно круче ее ушибленных ребер. Она нагнулась вперед, между передними сиденьями, и рассказала ему о своем испытании. Клара вела машину не на запад, к Харрисбургу, а на юго-восток, к Кеннет-сквер. Никто не потрудился объяснить Кэкстон почему, а она была слишком занята, чтобы спрашивать.

— Он провел со мной Тихий Обряд, так, по крайней мере, его называет Малверн. Всего один из длинного списка их «молитв». Райс называл их hechizo — чарами.

Она не упомянула, как именно она узнала это слово, как она пытала немертвого, отрывая ему пальцы. Она не хотела, чтобы Клара вообще когда-либо узнала об этом.

— Это заклинание или, может быть, какая-то разновидность физического воздействия. В любом случае это вторжение в сознание. Он через глаза засунул в меня какую-то часть себя, полностью подчинив себе мои сны. Он мог заставить меня заснуть против моей воли, и он то насылал на меня сон, то снова будил. Кажется, он показал мне картину ада. И вынуждал меня совершить самоубийство.

— Хм, — буркнул Аркли.

— Хотите что-то сказать? — поинтересовалась она.

Он оглянулся на нее, выпучив глаза, словно она забыла о субординации. Лора предположила, что она никогда прежде не разговаривала с ним таким тоном.

От этого ей самой захотелось хмыкнуть.

— Я изучил всех убитых мной вампиров, — сказал он ей. — Основа проклятия такова. В Европе каждое самоубийство воспринимали как грех. Им приходилось хоронить самоубийц на перекрестках, бытовало мнение, что, восстав, вампиры заблудятся и не найдут дороги домой. В другие времена, в других местах их хоронили с отрезанными головами, повернутыми задом наперед, или же с пулей в сердце.