Дэвид Веллингтон - Тринадцать пуль

— Серебряной пулей? — ахнула Кэкстон.

— Это миф, — сказали они с Аркли в один голос.

Еще один повод уставиться друг на друга.

— Проклятие заставляет отнять у себя жизнь. Как только оно ложится на тебя, эта мысль начинает на тебя давить. Ты думаешь, что стоит только умереть — и все проблемы решатся сами собой. Это последний шаг к изменению, необходимый шаг. Он очень упорно настаивал на этом.

— Скорее всего, Райс сам прошел весь этот путь, — заметил Аркли ровным тоном, просто отмечая факты. — И Лэрс, и Малверн до него.

Кэкстон покачала головой.

— Нет. Райсу вся эта мистическая чушь со сновидениями была не нужна. Он уже хотел умереть. Малверн заглянула ему в душу, и он сказал «да», именно так. На Конгрейва — того вампира, которого мы убили вместе, — ушло около трех часов, чтобы убедить его. Райс создал его и еще другого, с обрезанными ушами. Конгрейв был рабочим на стройке. Вот почему он выбрал то место для нападения. У него была степень магистра по музыке эпохи Возрождения, но он со своей степенью не смог найти работу и в итоге оказался рабочим на строительстве шоссе. Он ненавидел это, ненавидел всю свою жизнь. Райс на этом сыграл и убедил Конгрейва, чтобы тот вышиб себе мозги. Малверн было слишком тяжело превращать счастливых, здоровых людей в вампиров, поэтому она принялась искать настоящих неудачников. Людей, которым не за что держаться в жизни.

— Иисусе, — вздохнула Клара, — да я каждый второй день себя так чувствую.

Аркли даже не ответил ей.

— А другой? С обрезанными ушами. Ты знаешь его имя? — спросил он.

Кэкстон задумалась на секунду. Прикусила губу. Ей внезапно подумалось, что Клара очень доверяет ей и наверняка даже не попытается сопротивляться, если Кэкстон просто нагнется вперед, схватит рулевое колесо и резко вывернет вправо. Они ехали по лесистому краю высохшего русла, уходящего вниз примерно футов на тридцать. «Жучок» раздавит, как банку от лимонада, когда он ударится о камни внизу.

Она отодвинулась назад и сжала голову кулаками, гоня от себя эту мысль. Это была не ее мысль, впрочем как и множество других мыслей в ее голове. Это был Райс, та часть Райса, которая захватила ее мозг. Его проклятие все еще пыталось ее уничтожить.

— Скейпгрэйс, — крикнула она в ответ.

Ей пришлось бороться, чтобы Райс дал ей назвать его. Но стоило ей только произнести имя, как она уже знала всю его историю.

— Кевин Скейпгрэйс. Ему было шестнадцать. Высокий, но тощий, он слишком боялся школы, чтобы получать приличные отметки. Ребята в школе гоняли его. Один из них, старшеклассник, изнасиловал его в душевой кабинке после урока физкультуры. Кевин был абсолютно уверен, что это сделало его геем, и он не смог этого пережить. — Губы Кэкстон сжались в жесткой усмешке. — Когда Райс нашел его, он уже проглотил пузырек аспирина. Райс сидел с ним, пока немертвые грабили аптеку. Они принесли им пузырек с валиумом, и Кевин принял и его тоже. Но Кевин на самом деле не понимал, что ему предлагают. Он обвинил Райса в том, что и он его изнасиловал, и теперь ненавидит того, в кого превратился.

Лора подняла глаза и увидела, что Аркли смотрит на нее в упор. Клара глядела поверх плеча, и с ее взглядом было встретиться труднее. Оба были смущены, встревожены и немного напуганы.

— Это Райс тебе рассказал до того, как ты его убила? — спросил Аркли тихо, будто уже знал ответ.

— Нет, — ответила Кэкстон.

Внезапно ей захотелось, чтобы Клары тут не было. Она провела языком по губам.

— Нет. После.

Аркли терпеливо кивнул. Черт бы его побрал. Он заставил ее произнести это вслух. Он вынудил ее произнести это при Кларе.

— Но как это возможно, патрульный?

Кэкстон закрыла глаза.

— Потому что он все еще сидит в моей голове.

Клара везла их на электроподстанцию, ту самую, которую они первоначально приняли за логово Райса. Но сейчас это, должно быть, другое место, потому что теперь они ехали на машине вдвое меньше «Мясорубки», без снаряжения и практически без оружия. Кроме того, она знала: это место было пусто. Там не было никого, кроме призраков, разумеется.

Клара осталась в машине, когда Аркли и Кэкстон двинулись в дебри подстанции. День стал хмуриться, а в воздухе чувствовался сильный холод.

«Наверное, скоро снег пойдет», — подумала Лора.

Когда они миновали трансформаторные будки, Аркли дал ей минутку, чтобы запахнуть куртку поплотнее, и начал допрос:

— Ты можешь чувствовать его? Даже несмотря на то, что он мертв?

Лора поежилась, затягивая потуже воротник.

— Это трудно описать. Его кусок остался в моей голове. Я слышу мысли, которые, насколько я понимаю, принадлежат ему, а не мне. Я могу читать его воспоминания так, как свои собственные.

— Он велит тебе делать что-то? Ты слышишь его голос?

Она чуть не споткнулась на ровном месте.

Нет, она не слышит голоса Райса. Но слышала Аркли, даже когда его тут не было. Ей казалось, она сходит с ума.

— Он… неактивен. Словно он там спит. Пока мне не понадобится что-то, что принадлежит ему. Тогда он просыпается, ну, например, когда вы спрашивали меня про Кевина Скейпгрэйса, и мы боремся. Пока выигрываю я.

У Аркли был такой вид, будто он вот-вот плюнет. Впрочем, он не плюнул, он был для этого слишком воспитан, насколько знала Лора.

— Когда покончим со Скейпгрэйсом и Малверн, я отвезу тебя к Полдерам. Они разберутся, как вытащить его оттуда.

— Серьезно? — не поверила Лора.

Предложение было почти великодушным, такого она от Аркли не ожидала.

— Когда Малверн не станет, да.

Она нахмурилась.

— Я думала, у вас есть предписание суда, гласящее, что вы не можете просто так убить ее. Ее нельзя казнить.

— Нельзя до тех пор, пока она не нарушит закон. Это нелегко — убить кого-то, если не можешь выбраться из собственного гроба. Если я сумею получить доказательства того, что она была в сговоре с Райсом и Конгрейвом, и, кстати, со Скейпгрэйсом, если я смогу повесить на нее Битумен Холлоу, думаешь, найдется в этом штате хоть один судья, который откажет мне в этой любезности?

Кэкстон нахмурилась. Она почувствовала, как множество разгадок встают на свои места, словно кусочки мозаики, выпавшие из коробки и идеально совпавшие друг с другом. До нее кое-что дошло.

— Так вот в чем все дело, — протянула она.

— Не упрощай.

— О, я думала, это ваша работа, где уж мне до вас. Двадцать лет назад вы решили, кто хороший, кто плохой. Чего бы это ни стоило, кто бы вам ни запрещал, но вы всегда хотели убить Малверн. Закончить работу, которую начали в Питтсбурге.

Он ее не останавливал. Она продолжала:

— Вы не можете смириться, что она выжила. Что у вас был шанс уничтожить ее, но вопреки законам химии она не сгорела так же быстро, как и остальные. Вам невыносима мысль, что вы потерпели неудачу. И когда суд рассмотрел ее дело, когда вам сказали, что вы не можете убить ее — это стало съедать вас заживо. У вас есть жена. Веста Полдер сказала, что у вас есть жена. А дети у вас есть?