Юн Линдквист - Блаженны мертвые

Эльви неохотно кивнула, задетая подобной трактовкой ее веры:

— Так...

— Ну вот. Я-то, конечно, во всю эту чушь не верю, но если допустить, что все действительно так, — какое тогда значение имеет какое-то дурацкое яблоко на соседской крыше?!

— Просто так не делают. Флора, прошу тебя, успокойся.

Флора расхохоталась, но уже без злобы. Она обняла бабушку, покачивая ее из стороны в сторону, как несмышленое дитя. Ничего, пускай. Эльви послушно раскачивалась в ее объятьях.

— Эх, бабуля, бабуля, — прошептала на ухо Флора. — Сама считаешь, что настал конец света, и мне еще советуешь успокоиться.

Эльви прыснула. А ведь, пожалуй, она права. Флора наконец выпустила ее из объятий, сделала шаг назад и молитвенно сложила ладони, словно в индийском приветствии.

— Бабуль, ты же сама говорила — мы с тобой верим в разные вещи. Но, знаешь, в одном я точно уверена — сейчас тут такое начнется!.. Слышала бы ты голос этой тетки из «Скорой» — как будто ей зомби в затылок дышат. Скоро здесь начнется такой бардак, все вверх дном. И знаешь — по-моему, это прекрасно!

«Скорая» подъехала незаметно — ни сирен, ни мигалки. Просто тихонько подкатила к дому, двери распахнулись, и из машины вылезли два санитара в голубых рубахах. Эльви и Флора направились к ним навстречу.

Было уже полвторого, и вид у ребят был плачевный, — должно быть, их подняли посреди ночи. Тот, что стоял с водительской стороны, кивком поздоровался с Эльви и указал на дом:

— Там?

— Да, — ответила Эльви. — Я... я его в спальне заперла.

— Не вы первая, уж вы мне поверьте.

Натянув резиновые перчатки, они поднялись на крыльцо. Эльви не совсем понимала, как ей себя вести. Пойти за ними и помочь или она будет только мешать?

Пока она переминалась с ноги на ногу, задняя дверь «Скорой» распахнулась и оттуда выпрыгнул еще один человек. Он выглядел намного старше санитаров и вообще не походил на медика. Это был довольно грузный мужчина в черной рубашке. Он огляделся по сторонам, изучая, куда он попал, и с удовольствием вдохнул свежий воздух — наверное, слишком долго сидел в машине.

Когда он обернулся, Эльви заметила белый прямоугольничек на воротнике и незаметно вытерла ладони о полы халата. Флора присвистнула, но сейчас Эльви было не до нее. У нее были дела поважнее.

Священник решительно зашагал к дому — даже на удивление бодро, учитывая его габариты — и протянул руку:

— Добрый вечер. Вернее, доброй ночи. Бернт Янсон.

Эльви пожала его жесткую горячую ладонь и представилась:

— Эльви Лундберг.

Бернт поздоровался с Флорой и продолжил:

— Вообще-то я служу священником при больнице Худдинге, а сегодня вот попросили поработать на «Скорой». — Лицо его сделалось серьезным. — Ну, как вы тут?

— Да ничего, — ответила Эльви. — Вроде держимся.

Бернт молча кивнул, ожидая продолжения. Когда его не последовало, священник заговорил сам:

— Да, странно все это. Для многих это ужасное потрясение.

Эльви не нашлась что ответить. Ее сейчас интересовал всего один вопрос. Его-то она и задала:

— Но как же такое возможно?

— Хороший вопрос, — произнес Бернт. — Естественно, всем нам хотелось бы получить ответ на него. Но увы, вынужден признать — у нас нет ответа.

— У кого же он есть, если не у вас?

Эльви повысила голос, так что Бернт смутился и непонимающе переспросил:

— В каком смысле?..

Эльви посмотрела на Флору, словно ища поддержки, забыв, что обращается не по адресу. От этого раздражение ее только усилилось. Она топнула ногой и возмущенно произнесла:

— Вы, служитель Шведской евангелической церкви, стоите передо мной и на полном серьезе заявляете, что вам не известно, что все это значит?! Может, мне вам Писание почитать? Оно-то у вас хоть с собой?

Бернт поднял руку, как будто защищаясь:

— Ах, вы об этом...

Флора отделилась от них и ушла в дом, но Эльви даже не обратила на это внимания.

— Да, представьте себе, именно об этом. Не хотите же вы сказать, что все это — просто необычное явление, как... ну скажем, снег в июне?! А как же тогда: «И Он в последний день восставит из праха распадающуюся кожу мою...» [16] Ветхий Завет, Иов 19:25, 26.

Бернт сложил руки замком в примиряющем жесте:

— Знаете, мне кажется, пока рано судить... об этих вещах. — Он огляделся по сторонам, почесал затылок и пробормотал себе под нос: — Но не исключено, что во всем этом действительно таится более глубокий смысл.

Эльви не сдавалась.

— Но вы-то — неужели вы сами в это не верите? — спросила она.

— Я? — Бернт оглянулся на припаркованную у ворот «Скорую», сделал шаг вперед и произнес над самым ее ухом: — Я — верю.

— Тогда в чем же дело?!

Бернт снова отступил. На лице его читалось облегчение, но говорил он по-прежнему вполголоса:

— Видите ли, подобные заявления в такой ситуации — это... как бы поточнее выразиться?... Не комильфо. Не затем я здесь. Представьте себе, я бы сейчас разъезжал по городу и проповедовал о Втором Пришествии. Думаю, меня бы не поняли.

Эльви пришлось с ним согласиться. Возможно, это попахивало трусостью, но в такую ночь люди меньше всего нуждались в проповедях.

— Значит, вы все же верите? — переспросила она. — В пришествие Христа, и что все это не просто так... Думаете, будет, как написано?

На сей раз Бернт не смог сдержаться. Лицо его расплылось в широкой радостной улыбке, и он прошептал:

— Да! Верю!

Эльви улыбнулась. По крайней мере, теперь их двое.

Санитары вышли из дома, поддерживая Туре с обеих сторон. На их лицах читалась плохо скрываемая брезгливость. Подойдя ближе, Эльви поняла, в чем дело. На вороте рубашки Туре проступило желтое пятно, а вокруг стоял запах тухлятины. Туре начал оттаивать.

— Ну, вот и они, — засуетился Бернт. — А это, значит...

— Туре, — отозвалась Эльви.

— Туре, — повторил он.

На пороге появилась Флора. Она успела побывать в спальне и собрать вещи. Подойдя к Бернту, она смерила его оценивающим взглядом, как, впрочем, и он ее — взгляд его на секунду задержался на портрете Мэрилина Мэнсона, и Эльви сосредоточилась, мысленно внушая Флоре, что сейчас не время для теологических дискуссий. Но интерес Флоры к священнику носил более прагматичный характер.

— И куда вы его теперь? — спросила она.

— Пока что — в больницу Дандерюд.

— А потом? Что вы с ними дальше-то делать будете?

Санитары пытались погрузить Туре в «Скорую», и Эльви одернула внучку:

— Флора, у них и без тебя много дел...

Флора повернулась к бабушке:

— А тебе самой разве неинтересно, что с ним будет?

— Вообще-то, — Бернт откашлялся, — это вполне понятный вопрос. Только вот, к сожалению, мы и сами не знаем. Могу лишь уверить, что делать с ним ничего не будут.

— В смысле? — переспросила Флора.