Юн Линдквист - Блаженны мертвые

— С днем рождения, мой хороший.

Бабушка первой подошла к кровати и положила подарок на одеяло. Серьезное выражение исчезло с лица Магнуса. Развернув сверток, он обнаружил карточки с покемонами, коробку с лего и новые фильмы. Клетку они приберегли напоследок.

Если у Давида и было подозрение, что Магнус изображал радость, только чтобы сделать им приятное, то сейчас сомнений быть не могло — сын с неподдельным восторгом взял кролика в руки и, поцеловав в нос, тут же принялся его гладить. Первое, что он спросил, было:

— А можно я возьму его маме показать?

Улыбнувшись, Давид кивнул. В последнее время Магнус избегал любых упоминаний о маме, и Давиду казалось, что сын затаил на нее обиду за внезапное исчезновение. Словно стыдясь своих чувств, Магнус старался вообще о ней не говорить.

Так что, если он хочет взять с собой кролика, пусть берет.

Стуре погладил Магнуса по голове и спросил:

— И как же ты его назовешь?

Магнус, не задумываясь, ответил:

— Бальтазар.

— Ну что ж, хорошее имя, — одобрил Стуре, — значит, ты думаешь, это мальчик?..

Они внесли в комнату праздничный торт. Торт был покупной, но Магнус сделал вид, что ничего не заметил. Разлив по чашкам кофе и какао, они принялись за сладкое. Повисла гнетущая тишина, но Бальтазар спас положение, бросившись обнюхивать кусок торта и перепачкав весь нос взбитыми сливками.

Говорить про Еву было нельзя, так что все разговоры сводились к кролику, как бы восполняющему недостающее звено. Бальтазар в некотором роде занял место Евы.

Они посмеялись над его неповоротливостью, обсудили достоинства и недостатки кроликов.

Проводив мать, Давид немного поиграл с Магнусом, чтобы дать ему возможность обновить карточки с покемонами. Стуре какое-то время с любопытством следил за игрой, но когда Давид попытался ему объяснить хитрые правила, он лишь покачал головой:

— Да не, не надо, это не для меня. Я все больше в подкидного дурака...

Магнус выиграл оба раза и ушел играть с Бальтазаром. Часы показывали полдесятого. Делать было нечего — кофе в них больше не лезло, да к тому же так изжогу было недолго заработать, а до выхода из дома оставалось целых два часа. Нужно было как-то убить это время. Давид собрался было предложить тестю сыграть в подкидного, но решил, что сейчас это прозвучит неуместно. Так что он просто сел за стол напротив него.

— Говорят, у тебя сегодня выступление? — спросил Стуре.

— Как это? Сегодня?!

— Ну да, в газете было написано.

Давид подошел к календарю и посмотрел на число: 17августа. Выступление: 21.00.

Стуре оказался прав. Более того, Давид, к своему ужасу, обнаружил, что девятнадцатого он еще должен выступать на корпоративной вечеринке в Уппсале. То есть шутить, смешить, веселить. Он нервно провел ладонью по лицу:

— Надо позвонить, отменить.

Стуре прищурился, как от солнца:

— Ты серьезно?

— Да ну, стоять там перед ними, кривляться... Не могу.

— А может, наоборот, тебе на пользу пойдет? Хоть развеешься...

— Да нет, мне же текст читать, а у меня голова совсем другим забита. Нет.

К тому же большая часть публики наверняка в курсе после того злосчастного репортажа. «Смотри, это выступает муж той женщины...» Может, Лео уже и сам отменил выступление, просто забыл про объявление в газете.

Стуре предложил:

— Если хочешь, я посижу с Магнусом.

— Спасибо, — ответил Давид. — Посмотрим. Но вряд ли это понадобится.

В субботу утром в дверь Флоры позвонили. На пороге стояла Майя, одна из ее немногочисленных школьных подруг. Она была на голову выше и килограмм на тридцать крупнее Флоры. К отвороту ее защитного цвета гимнастерки был прицеплен значок с надписью: «Жизнь — говно. Хочешь поговорить об этом?»

— Выйди на минуту? — попросила она.

Флора не заставила себя уговаривать. Квартира прямо-таки благоухала ароматами субботнего завтрака и поджаренного хлеба, лишь усиливая иллюзию семейного благополучия. К тому же курила Флора исключительно с подругой и сейчас не отказалась бы от затяжки-другой.

Прикурив одну сигарету на двоих, они бесцельно побрели по улице, затягиваясь время от времени.

— Мы тут решили что-нибудь в Хедене замутить, — произнесла Майя, протягивая Флоре сигарету.

— Кто это «мы»?

— Ну, леваки.

Майя принадлежала к Левой молодежной организации, состоявшей преимущественно из девочек, которые вечно что-то придумывали. Когда газета «Кафе» праздновала свое десятилетие на пароходе «Патрисия», они вылили на пристань у трапа десять ведер обойного клея и повесили знак: «ОСТОРОЖНО — СПЕРМА!», и гостям пришлось пробираться через липкую жижу, пока пристань наконец не отмыли.

— И что вы теперь задумали? — спросила Флора, возвращая подруге сигарету, так и не сделав затяжки. С нее пока хватит.

— Ты представляешь, — начала Майя, демонстративно отвернувшись от расфуфыренной дамочки в белых льняных штанах, выгуливающей декоративную собачку, — они же с этими мертвецами черт-те что творят. Сначала всякие эксперименты на них ставят, как будто это не люди, а подопытные кролики, а теперь вообще в какое-то гетто согнали.

— Ну? — не поняла Флора. — А что, есть какая-то альтернатива?

— Да при чем здесь альтернатива? Главное, что так не поступают! Об обществе можно судить...

— ...по его отношению к слабейшим, — закончила цитату Флора. — Знаю, но...

Майя раздраженно взмахнула рукой с сигаретой.

— А разве есть кто-нибудь слабее мертвых? — Она засмеялась. — Ты когда-нибудь слышала, чтобы мертвецы качали права? Они же совершенно бесправны, государство с ними что хочет, то и делает. И это только начало. Читала, что там эта философия в газете понаписала?

— Да, — ответила Флора, — я тоже считаю, что так нельзя, я с тобой согласна, ты, главное, успокойся. Я только думаю...

— А вот думать потом будешь. Видишь несправедливость — исправляй. А то чуть что-то новое появится, как те, кто у руля, уже под себя подгребают. Допустим, изобретут они лекарство от смерти — и что? Думаешь, бросятся население Африки спасать? Как-то сомневаюсь. Небось, сначала дождутся, пока все негры от СПИДа передохнут, а потом уж будут разбираться. Ты в курсе, например, что распространение СПИДа контролируется американскими фармацевтическими компаниями? — Майя покачала головой. — Зуб даю, что они и в Хеден пролезут.

— Я вообще-то собиралась туда к открытию, — сказала Флора.

— Куда? В Хеден? Я с тобой.

— Вряд ли тебя пустят. Туда только родственников...

— Ну конечно, чего от них еще ожидать... А как ты докажешь, что ты родственница?

— Не знаю.

Майя покрутила окурок между пальцами, чтобы его затушить. Затем она внезапно остановилась и уставилась на Флору, прищурившись: