Сьюзан Хаббард - Иная

Если верить Интернету, практически все вампиры — синестетики.

Так я и проводила утренние часы; с помощью ноутбука бродила по Интернету в поисках ссылок, которые записывала к себе в блокнот. (Потом я их вырвала по причинам, которые вскоре станут ясны.) Я копировала страницу за страницей интернетской премудрости и понимала, что ничуть не лучше Кэтлин и ее друзей с их черными блокнотами, заполненными псалмами и заклинаниями.

Порой я сомневалась в своих исследованиях и ценности полученной информации, но продолжала работу. Я не знала, куда она движется, но и бросить не могла. Это как с паззлами. Картинка еще не собрана, но разбросанные по коробке кусочки уже содержат в себе ее.

Миссис Макги придавала очень большое значение тому, чтобы я провела выходные с Кэтлин. Она напоминала мне об этом каждый день, и в пятницу, когда она ехала домой, я сидела рядом. (Для меня пятница всегда ярко-зеленая, а для вас?)

Кэтлин не показалась мне другой. Я уже привыкла к ее темной одежде и избытку косметики на лице. Вечер пятницы мы провели за телевизором и поеданием пиццы в кругу семьи. Майкл сидел в сторонке, говорил мало, смотрел на меня, и я позволила себе наслаждаться его вниманием.

В субботу мы с Кэтлин спали допоздна, а затем отправились в торговый центр, где бродили часами, примеряя одежду и разглядывая людей.

До субботнего вечера это был самый обычный уик-энд. Миссис Макги настаивала, чтобы мы все пошли к мессе. Кэтлин заявила, что у нас другие планы. Мать ответила, что планы могут подождать. Дочь сдалась без особого протеста, и я поняла, что эта стычка является у них частью субботнего ритуала.

— Никогда не была в церкви, — сказала я.

Макгарриты уставились на меня, как на инопланетянина.

— Везет тебе, — пробормотала Кэтлин.

Церковь оказалась прямоугольной, выстроенной из закопченного кирпича, и вовсе не таким внушительным сооружением, как я ожидала. Внутри пахло плесенью, словно от старых бумаг, и застарелым одеколоном. Позади алтаря на витражных окнах был изображен Иисус с учениками, и большую часть службы я, не отрываясь, смотрела на них. Витражи всегда заставляют меня грезить наяву.

Среди сидящих на скамьях я заметила троих друзей Кэтлин по вампирской игре, включая мальчика, который хотел «взять» меня. Он тоже меня увидел, но виду не подал. Все участники игры были в черном, и мне казалось несколько странным видеть их произносящими слова гимнов и молитв.

Кэтлин рядом со мной беспрестанно перекидывала ноги с одной коленки на другую и вздыхала. Сегодня ближе к вечеру вся компания собиралась у Райана дома на очередную сессию, и подруга обещала мне настоящую роль. Меня это не особенно привлекало.

Священник у алтаря цитировал Библию. Это был старик с монотонным голосом, речь которого легко было пропускать мимо ушей, пока его слова вдруг не ворвались в мои грезы: «…если не будете есть плоти Сына Человеческого и пить крови Его, то не будете иметь в себе жизни. Ядущий Мою плоть и пиющий Мою кровь имеет жизнь вечную». [10] Евангелие от Иоанна, 6:53–54. Обеими руками он поднял серебряный кубок.

И продолжал про поедание плоти и питие крови, и люди гуськом потянулись по проходу к алтарю. Все Макгарриты встали и двинулись к выходу со скамьи. Кэтлин мне шепнула:

— Подожди здесь. Ты не можешь принимать причастие.

Поэтому я ждала и наблюдала, как другие ели плоть и пили кровь и освящались. Священник бормотал: «Memento homo quila pulvis es et in pulveren reverteris». [11] Помни, человек, что ты есть прах и в прах возвратишься (лат.) (Бытие, 3:19). (Прим. перев.)

В голове у меня зародилось странное жужжание. Не наблюдает ли кто за мной? Пока Макгарриты по новой заполняли скамью, жужжание превратилось в гудение. Миссис Макгаррит посвежела лицом и довольно улыбалась. «Тебе не следует находиться здесь, — произнес голос внутри меня. — Ты не отсюда».

Майкл поменялся местами с Бриджит, чтобы сесть рядом со мной. Пока остальные пели и молились, он стиснул мою ладонь в своей, и жужжание пошло на убыль.

— Глянь на эту макулатуру. — Кэтлин швырнула книжку мне на колени.

— «Руководство для юных католичек», — прочла я вслух заголовок. — Это лучше, чем «Девушка становится Женщиной»?

Мы были у нее в комнате, и она наносила свой вампирский макияж, перед тем как отправиться вместе со мной к Райану. Я сидела по-турецки на кровати. Пес Уолли свернулся клубком рядом со мной.

— Такая же муть. — Кэтлин заранее собрала волосы в небольшие пучки, на которые теперь нанесла гель, а затем вытянула их в шипы. Этот процесс меня завораживал. — Вся эта параша насчет сбережения девственности до медового месяца и таскания Иисуса повсюду с собой.

Я пролистала книгу.

— Тело женщины — прекрасный сад, — прочла я вслух. — Но сад этот должен быть на замке, а ключ вручен только ее мужу.

— Ты веришь в эту чушь? — Кэтлин бросила тюбик с гелем и подцепила флакончик с тушью.

Я продолжала размышлять над образом.

— Ну, в некотором отношении наши тела действительно как сады, — сказала я. — Посмотри на себя: ты бреешь ноги, выщипываешь брови, возишься с волосами и все такое. Это как разновидность прополки.

Подруга развернулась и наградила меня своим фирменным взглядом «Ты что, серьезно?!» — глаза выпучены, рот открыт, голова мотается. Мы обе расхохотались. Но мне подумалось, что сказанное мною верно. В мире Кэтлин внешность значила больше, чем все остальное. Вес, одежда, форма бровей являлись предметом навязчивой озабоченности. В моем мире все остальное значило больше, чем внешность, подумала я с затаенным превосходством.

Кэтлин повернулась обратно к зеркалу.

— Сегодня будет нечто особенное, — сказала она. — По гороскопу нынешний день у меня красный.

— Пятница зеленая, а не красная, — бездумно откликнулась я.

Кэтлин снова выпучила на меня глаза, но я быстро выкрутилась:

— Не знала, что ты читаешь гороскопы.

— Они — единственное, что стоит читать в ежедневной газете, — сказала она. — Но готова спорить: люди вроде тебя предпочитают передовицы.

Мне не хотелось открывать ей правду: в моем доме никто не читал ежедневных газет. У нас даже подписки не было.

Когда мы наконец были готовы отправиться к Райану, жужжание в голове возобновилось, а в животе заурчало.

— Что-то мне нехорошо, — сказала я Кэтлин.

Она сурово на меня уставилась, и я, несмотря на дурное самочувствие, не могла не восхититься густотой ее ресниц и впечатляющей высотой прически.

— Ты не можешь пропустить сегодняшнюю игру. Мы все отправимся в квесты, — сказала она. — Тебе надо что-нибудь съесть.

Мысль о еде погнала меня прямиком в ванную. Когда приступ закончился и я ополаскивала лицо и рот, без стука влетела Кэтлин.