Сьюзан Хаббард - Иная

— Фарфор покрыт резьбой и раскрашен. Увидишь, если заглянешь под абажур.

— Нет, — сказала она. — Это волшебство. Я не хочу знать, как оно работает. — Она выключила лампу. — Везучая ты.

Я попыталась взглянуть на ситуацию ее глазами.

— Может, я в чем-то и везучая, но тебе живется гораздо веселее.

Это была простая истина. Она стиснула мою руку.

— Жаль, мы не сестры, — сказала она.

Мы как раз спускались, когда внизу проходил мой отец с книгой в руке. Он поднял на нас глаза.

— Какое облегчение, — сказал он. — Судя по звукам, наверху резвилось стадо слонов.

Он пожал Кэтлин руку. Она вытаращилась на него. Затем он продолжил прерванный путь, направляясь в библиотеку.

Мы пошли к выходу.

— Почему ты мне не говорила, что у тебя такой потрясный предок? — прошептала Кэтлин.

Я не нашлась с ответом.

— Как обидно, что у него волчанка. — Кэтлин открыла дверь и повернулась ко мне. — Он выглядит как рок-звезда. Наш папка выглядит как мясник, кем и является. Тебе во многом повезло, Ари.

Когда она ушла, дом показался мне больше, чем обычно. Я отправилась за папой в библиотеку. Он сидел за письменным столом и читал. Я смотрела на него: подбородок опирается на длинную, узкую кисть, красивые губы, всегда изогнутые в легком разочаровании, длинные темные ресницы. Да, отец у меня «потрясный». Я гадала, бывает ли ему одиноко.

— В чем дело, Ари? — спросил он, не поднимая глаз.

Голос негромкий и музыкальный, как всегда.

— Мне надо с тобой поговорить.

Он поднял подбородок и глаза.

— О чем?

Я набрала в грудь побольше воздуха.

— О велосипеде.

Сначала папа сказал, что подумает. Потом, несколько дней спустя, он сказал, что обсудил это с Деннисом, и Деннис счел, что двигательная активность пойдет мне на пользу.

— Я знаю, что ты растешь, — сказал он в тот день, когда мы отправились покупать велосипед, — и понимаю, что тебе нужна большая независимость. — Он глубоко вздохнул. — Я все понимаю, и все же мне очень трудно не стремиться удержать тебя дома, в безопасности.

Мы ехали в его старом черном «ягуаре» — редкий случай, скажу я вам. Отец пользовался этой машиной от силы раз в месяц и почти никогда не брал меня с собой.

В тот теплый июльский день на папе был его обычный черный костюм — как он объяснил, когда я спросила, почему он никогда не ходит по магазинам, костюмы и сорочки ему шили в Лондоне, — широкополая шляпа для защиты от солнца, темные очки, перчатки и шарф. Другой выглядел бы в подобном наряде нелепо, но отец был воплощением элегантности.

— Я буду очень осторожна.

Он не ответил.

Велосипедный магазин помещался рядом с торговым центром. Мы с Кэтлин на прошлой неделе ездили сюда на автобусе, и она мне его показала. Они с Майклом также обсудили достоинства различных моделей и стилей и свели перечень рекомендаций к трем. Список лежал у меня в кармане. Но когда мы очутились в магазине, я поняла, что могла и не трудиться брать его с собой. Среди стоек с велосипедами прогуливался Майкл.

Увидев меня, он вспыхнул.

— Кэтлин сказала, что сегодня, — объяснил он. — Я не мог позволить, чтобы ты приняла решение сама.

— Боялся, что я ошибусь? — насупилась я, но он уставился мимо меня.

— Здравствуйте, сэр, — как-то скованно произнес Майкл.

Сзади ко мне подошел отец.

— А откуда вы знаете Ариэллу?

— Это брат Кэтлин, — пояснила я.

Отец кивнул и пожал мозолистую руку Майкла своей в перчатке.

— И что вы думаете об этих велосипедах?

Вечером по телефону Кэтлин сказала, что страшно злится на Майкла: он не сказал ей, что собирается в велосипедный магазин.

— Он говорит, твой отец похож на готического принца, — сказала она, и в ее голосе я услышала то, о чем умолчали слова: это было хорошо, «обалденно», выражаясь словечком, привычным в ее доме и неслыханным в моем.

Меня удивляло, как легко и быстро Макгарриты сходились с людьми, даже с такими странными, как мы с отцом. Наверное, снобизм, с которым они сталкивались в школе (и повсюду в Саратога-Спрингс) сделал их такими. Или какая-то наследственная черта делала их инстинктивно дружелюбными.

В любом случае, теперь у меня был велосипед, гоночный, голубой с серебром. А Деннис научил меня кататься всего за день, так что когда я подъехала к дому Макгарритов, Майкл был поражен.

— Да ты прирожденный всадник, — сказал он мне.

Я надеялась на это. Я уже строила планы на осень, когда собиралась попросить отца позволить мне брать уроки верховой езды.

С обретением велосипеда передо мной открылся весь город.

Поначалу я выезжала только с Кэтлин. Каждую неделю мы встречались у беговой дорожки, чтобы посмотреть на выездку лошадей. Потом отправлялись в центр, где иногда пили газировку с бутербродами, после чего я катила домой на послеобеденные занятия, а она направлялась на дополнительные по истории в школу. Кэтлин считала, что жестоко заставлять нас учиться летом, но на самом деле я всегда с нетерпением ждала времени, которое проводила с отцом. Мне нравилось учиться.

До знакомства с Кэтлин я ни разу не бывала в ресторане. Можете себе представить папу, Денниса, Мэри Эллис Рут и меня в «Оливковом саду»? Еды у нас дома хватало, и выходить куда-то поесть было совершенно ни к чему. Но Кэтлин показала мне, как увлекательно выбирать блюдо из меню. Жареные бутерброды с сыром в кафе были неизмеримо вкуснее всего, что готовила миссис Макги, разумеется, я ей об этом не сказала.

Кэтлин также познакомила меня с местной библиотекой и Интернетом. Она поверить не могла, что я не пользуюсь компьютером дома. Те два, что стояли в подвале, были отведены для исследований отца с Деннисом, но мне никогда и в голову не приходило попросить воспользоваться ими.

И в то лето я ими не пользовалась. У нас было слишком много других дел. Наши велосипедные прогулки становились все длиннее, мы ездили в розовый сад «Яддо» и дальше, на озеро. Поначалу я не могла ездить так далеко и быстро, как она, но день ото дня становилась все выносливее. Я заработала свой первый солнечный ожог, от чего у меня приключилась такая сильная температура и сыпь, что отец вызвал доктора Уилсона, который прочел мне нотацию и отправил на два дня в постель. После этого я с неукоснительностью религиозного обряда накладывала солнцезащитный крем с коэффициентом 50 из огромной бутыли, с бесконечным презрением оставленной Рут на моем трюмо.

На первый поцелуй реакция была куда слабее. Однажды вечером мы небольшой компанией отправились на озеро посмотреть на фейерверк. Все непрестанно хлопали мух и комаров, но меня насекомые не беспокоили. Я немного отошла от остальных, чтобы лучше видеть, и когда отвела глаза от неба, оказалось, что рядом со мной стоит Майкл. Я видела в его глазах отражение фонтана рубиновых звезд, когда он меня поцеловал.