Стефени Майер - Полуночное солнце

Я услышал, как она делилась своими планами на завтрашний вечер в Порт Аджелесе, и тут же стал составлять собственные планы. Джаспер не давал Питеру и Шарлотте указаний держаться подальше от Порт Анджелеса. Правда, они недавно питались и к тому же твёрдо обещали не охотиться вблизи нашего дома. Тем не менее, я решил, что подстраховаться не мешает — на всякий случай. К тому же, всегда мог найтись и кто-нибудь другой из наших сородичей, обуреваемый жаждой, уже не говоря обо всех чисто человеческих опасностях. А ведь раньше я о них как-то и не задумывался...

Я слышал её сетования по поводу того, что отцу придётся самому готовить себе обед, и улыбался — моя теория верна, она прирождённый опекун.

А потом я ушёл, зная, что вернусь, как только она уснёт.

Даже если моё наблюдение за нею и выглядело как вмешательство в её частную жизнь, то я это делал не с теми же целями, что какой-нибудь извращенец. Я был здесь для того, чтобы защищать её, а не подглядывать, глотая слюнки. Вот этим, без сомнения, занимался бы Майк Ньютон, если бы был достаточно ловок для того, чтобы передвигаться в кронах деревьев, как я. Я не смог бы поступать с ней так грубо и бесцеремонно.

Когда я пришёл домой, там никого не было. Это меня вполне устраивало. Надоели все эти недоумевающие, сочувствующие и снисходительные мысли, ставящие под вопрос моё душевное здоровье. К перилам лестницы была пришпилена оставленная Эмметтом записка:

" Сыграем в футбол на поле Ренье? Имей совесть! Пожалуйста!"

Я нашёл ручку и нацарапал слово "извини" под его мольбой. Всё равно команды будут равны по силам и без меня.

Я немного поохотился, довольствуясь небольшими, слабыми животными, не такими хорошими на вкус, как хищники — на более основательную охоту не было времени. Потом сменил одежду и бегом отправился обратно в Форкс.

Этой ночью Белла опять спала неспокойно. Она ворочалась, сминала простыни, воевала с подушкой, на её лице отражались то тревога, то печаль. Я задавался вопросом, что за кошмар её мучил, но вдруг подумал, что мне, наверно, лучше этого не знать.

На этот раз, говоря во сне, она в основном хмуро бормотала нелестные вещи в адрес Форкса. Только один раз, когда она выдохнула слово "вернись" и в умоляющем жесте протянула открытую ладонь, я осмелился надеяться, что ей снился я.

Следующий день вынужденного прогула, последний, когда солнце было моим тюремщиком, во многом походил на предыдущий. Белла выглядела ещё более подавленной, чем вчера, и я уже было посчитал, что она отменит свои планы насчёт Порт Анджелеса, настолько она была не в настроении.

Однако, зная Беллу, можно ожидать, что она поставит интересы друзей выше собственных.

Сегодня на ней была блузка глубокого синего цвета. Она необыкновенно красила её: бледная кожа Беллы стала напоминать по цвету свежие сливки.

Учебный день подошёл к концу. Девушки — Белла и Анджела — договорились, что Джессика заедет за ними. Я был чрезвычайно благодарен Анджеле за то, что она присоединилась к поездке.

Я пошёл домой за машиной. Обнаружив, что Питер и Шарлотта дома, решил, что ничего не случится, если дать девушкам часок форы. Я попросту бы не вынес плестись позади них на разрешённой законом скорости — от одной только мысли об этом бросало в дрожь.

Я вошёл через кухню, отсутствующе кивнул в ответ на приветствия Эмметта и Эсме, остальных вообще не заметил и направился прямиком к роялю.

"О, явился". Розали, само собой.

"Ах, Эдвард... Он так страдает, что смотреть страшно". Радость Эсме была теперь отравлена беспокойством. У неё был повод беспокоиться. История моей любви, которую она так радужно рисовала в своём воображении, постепенно всё больше становилась похожа на трагедию.

"Счастливой поездки в Порт Анджелес, — подбодрила Элис . — Дашь мне знать, когда можно будет поговорить с Беллой".

"Ну, ты и жалкая, ничтожная личность. Не могу поверить, что ты пропустил игру вчера вечером, только ради того что бы поглазеть, как кто-то там дрыхнет", — ворчал Эмметт.

Джаспер не обратил на меня внимания даже тогда, когда пьеса, которую я заиграл, вышла несколько более бурной, чем задумывалась. Старая песня на знакомую тему: нетерпение. Джаспер прощался с друзьями, а те с любопытством разглядывали меня.

"Как странно он себя ведёт, — подумала белокурая, такая же маленькая, как и Элис, Шарлотта. — А ведь в нашу последнюю встречу он был совершенно нормален и весьма любезен".

Мысли Питера, как всегда, звучали в том же ключе, что и у Шарлотты.

"Должно быть, это из-за их способа питания. Нехватка человеческой крови в конце коцов сведёт Калленов с ума", — заключил он . У него были такие же светлые волосы, как и у его возлюбленной, и примерно той же длины. Они были очень похожи друг на друга — и мыслями, и внешностью. Исключение составлял только рост — Питер был почти одного роста с Джаспером. Я всегда считал наших гостей идеальной парой.

Вскоре все, кроме Эсме, перестали думать обо мне, и я заиграл помягче и потише — чтобы не привлекать опять внимания к своей особе.

Я отключился от окружающих, отдавшись музыке — она немного отвлекала меня от тревог и беспокойства. Так тяжело было не видеть Беллы, ещё тяжелее — не думать о ней.

Прощание Джаспера с гостями подходило к концу. Тогда я вновь стал прислушиваться к их разговору.

— Если вы снова увидите Марию, — немного напряжённо произнес Джаспер, — передайте, что я желаю ей всего хорошего.

Мария была тем вампиром, что создала Джаспера и Питера. Джаспера — во второй половине девятнадцатого века, а Питера значительно позднее — в сороковых годах двадцатого. Один раз, когда мы жили в Калгари, она навестила нас. Визит носил такой бурный характер, что мы вынуждены были немедленно переменить место жительства. Джаспер вежливо попросил её тогда в будущем держаться от нас подальше.

— Не думаю, что это случится скоро, — смеясь, ответил Питер. Мария была невероятно опасна, и они с Питером испытывали взаимную нелюбовь — ведь это именно Питер способствовал ренегатству Джаспера, а Джаспер всегда был её любимчиком. То, что Мария собиралась убить Джаспера, она считала подробностью, не заслуживающей внимания. — Но если я её увижу, то обязательно передам.

Они пожали друг другу руки, и гости собрались уходить. Я бросил свою пьесу на щемяще незавершенном аккорде и поспешно встал.

— Шарлотта, Питер, — сказал я, кивнув.

— Рады были вновь видеть тебя, Эдвард, — неуверенно произнесла Шарлотта. Питер ограничился лишь ответным кивком.

"Псих", — бросил в мой адрес Эмметт.

"Идиот", — одновременно подумала Розали .

"Бедный мальчик". Это Эсме .