Джим Батчер - Маленькая услуга

— Ну, это и так уже почти сделано, Гарри.

— О. Хорошо. Я все-таки предпочитаю полагать, что мир стоит сохранить в любом случае. — Мы обменялись усмешкой. — Независимо от того, что они сделают, потенциал для Действительно Плохих Вещей настолько дьявольски высок, что его нельзя проигнорировать, и нам нужна вся помощь, какую мы можем получить.

— Даже помощь одного из тех трусливых злодеев из Белой Коллегии? — спросил Томас.

— Точно.

— Ладно. Я устал прятаться от Люччио. Немного помощи я смогу оказать, если я все время должен оставаться вне поля зрения.

— Это необходимо. Если бы Совет знал, что мы с тобой связаны …

— Я знаю, знаю, — сказал Томас, хмурясь. — Отверженный, грязный, прокаженный.

Я вздохнул и покачал головой. Учитывая, что принцип работы Белой Коллегии вообще состоял из воздействия на умы людей разными способами, я не мог позволить кому-то из Совета узнать, что Томас был моим другом, уж не говоря о том, что он мой брат. Все немедленно подумали бы худшее — что Белая Коллегия получила контроль надо мной и управляет мной через Томаса. И даже если бы я убедил их, что это не так, все равно это выглядело бы адски подозрительно. Совет потребовал бы, чтобы я продемонстрировал лояльность, пытаясь использовать Томаса, как шпиона, против Белой Коллегии, и вообще стал бы вести себя, как куча напыщенных властных жоп, чем он в сущности и являлся.

Нелегко было для нас обоих жить с этим — но и изменить это мы не могли.

Мы добрались до моей квартиры, и я помчался внутрь. Там было холодно. Камин полностью прогорел с того времени, как я ушел. Я поднял руку и пробормотал заклинание, зажегшее полдюжину свечей. Потом захватил все, что мне могло пригодиться, задул свечи снова и поспешил обратно к автомобилю Томаса.

— У тебя ведь с собой мамин амулет, верно? — спросил я его. У меня был такой же на серебряной цепочке на шее — единственное, кроме Томаса, материальное наследство моей матери.

— Конечно, — сказал он. — Я найду тебя. Куда теперь?

— К Пресвятой Деве Марии, — сказал я.

— Образно.

Томас поехал. Я раскрыл свой двуствольный дробовик, который я отпилил до незаконной длины, и зарядил два патрона. Тесса, Девочка-Богомол грубо забыла возвратить мой сорок четвертый после окончания военных действий в Аквариуме, а я как-то все-таки предпочитаю брать с собой оружие в места, где может оказаться трудная ситуация.

— Здесь, — сказал я, когда грузовик оказался в пределах приблизительно одного квартала от церкви. — Высади меня здесь.

— Угу, — сказал Томас. — Эй, Гарри.

— Да?

— А что, если они держат девочку не на острове?

Я покачал головой.

— Тебе нужно кое-что понять. Все это решается по ходу действия.

Он нахмурился.

— А что относительно тех жлобов от Лета? Что ты собираешься делать, если они снова появятся?

— Если? Я буду настолько удачливым. — Я подмигнул ему и вышел из Хаммера. — Правильный вопрос, что я собираюсь делать, если они не появятся, причем в самое неподходящее время? Умру от шока, наверно.

— Увидимся, — сказал Томас.

Я кивнул своему брату, закрыл дверь, и потащился через улицу на место для стоянки автомобилей у церкви Ангелов Пресвятой Девы Марии.

Это — большая церковь. В самом деле, действительно большая церковь. Она занимает целый городской квартал, и является одним из наиболее известных ориентиров в городе, версией Нотр-Дама для Чикаго. Дорога, приводящая к служебным дверям позади церкви, была расчищена, так же, как и небольшое место для стоянки автомобилей снаружи. Грузовик Майкла был там. В свете зимней ночи я увидел Майкла и Саню, стоящих около грузовика, оба они были в длинных белых плащах, украшенных алыми крестами, и белых же с крестами сюркотах, [79]просто воскресная встреча Рыцарей Креста. У каждого был меч на бедре. Майкл носил кристально честный нагрудник, в то время как Саня предпочел более современный бронежилет. Большой русский, всегда практично прогрессивный, также имел при себе автомат Калашникова.

Я задался вопросом, знает ли Саня, что устарело-выглядящий нагрудник Майкла был укреплен кевларом и баллистическими противоударными пластинами. Снаряжение русского не смогло бы остановить мечи или когти.

Я сделал некоторую модификацию и своего собственного снаряжения. Ремень, который обычно поддерживал мой жезл на внутренней части плаща, теперь поддерживал дробовик. Я прицепил такую же полоску кожаного ремня к концу простых деревянных ножен Фиделаккиуса, и теперь нес святое лезвие на ремне, переброшенном через плечо.

Майкл кивнул мне и затем мельком взглянул на свои часы.

— Тебе положен небольшой штраф?

— Пунктуальность — это для людей, у которых нет других достоинств, — сказал я.

— Или для тех, кто заботится о других, — пробормотал женский голос.

Она вышла из теней с той стороны улицы, высокая и необыкновенная женщина в мотоциклетной кожанке. У нее были глаза теплого коричневого оттенка горячего шоколада, и темные, туго заплетенные вокруг головы волосы. Она не пользовалась косметикой, но и без этого она была нокаутом. Выражение ее лица намекало, кто она такая, — печаль на нем смешивалась с огорчением и стальной решимостью.

— Розанна, — сказал я спокойно.

— Волшебник. — Она шагала к нам, высокомерная и, в тоже время, замкнутая, покачивая бедрами при ходьбе. Жакет был открыт почти полностью до пупка, и под ним не было ничего, кроме кожи. Ее глаза, однако, остановились на Рыцарях. — Насчет этих двух мы не договаривались.

— Мы договаривались, что меня встретит Никодимус, — сказал я. — Не ты.

— Обстоятельства изменились, — ответила Розанна.

Я пожал одним плечом — тем, на котором держал Фиделаккиус.

— То же самое здесь.

— Какие у тебя обстоятельства? — потребовала Розанна.

— Такие, что я имею дело со сворой двуличных, бьющих в спину, предательских сумасшедших убийц, которым я доверяю не дальше, чем могу пнуть.

Она спокойно рассмотрела меня своими прекрасными глазами.

— И какая роль предназначена Рыцарям?

— Они должны обеспечивать доверие.

— Доверие? — спросила она.

— Именно. Я могу пнуть вас намного дальше, когда они рядом.

Очень маленькая улыбка коснулась ее рта. Она слегка кивнула мне. И повернулась к Сане.

— Эти цвета не идут тебе, зверь. Хотя очень приятно увидеть тебя снова.

— Я не тот человек, что раньше, Розанна, — ответил Саня. — Я изменился.

— Нет, ты не изменился, — сказала Розанна, ее теплые глаза застыли на Сане. — Ты все еще жаждешь драки. Все еще любишь борьбу. Все еще упиваешься кровопролитием. Это никогда не был Магог. Это всегда был ты, мой зверь.

Саня с легкой улыбкой покачал головой.

— Я все еще наслаждаюсь борьбой, — сказал он. — Я просто чуть тщательнее выбираю с кем бороться.