Владимир Границын - Линия Крови

Что-то в его голосе заставило старика за перегородкой содрогнуться. Он попятился. Осторожно, стараясь не шуметь, шагнул к выходу. Запнулся за кирпич и упал на четвереньки. Не рискуя подняться, старик так на четвереньках и пополз к выходу из склепа.

Митяй и Варлей вдвоем отодрали припаянную серебряную крышку. Последние угли окончательно погасли. Послышался тяжкий вздох. Карабкающемуся вверх по лестнице старому бомжу показалось, что вздохнуло само небо. Потом он услышал дикий, полный боли и безумия вопль. Не чуя под собой ног, старик бежал до самого города.

А в склепе истошно вопил Митяй. Он начал орать в тот момент, когда из серебряного гроба показалась ужасная, леденящая кровь тень и набросилась на Варлея. В ту же секунду наступила полнейшая тьма.

Молодой бомж орал до тех пор, пока крик его не оборвался хрипом и бульканьем. Затем долго еще в старом склепе слышались сосущие, чавкающие звуки.

Утром двадцать второго мая - в понедельник – двадцатичетырехлетняя сотрудница УВД Вознесенской области Жанна Павлова собиралась на работу. Ей предстояла командировка в Зареченск.

Жанна, в узкой черной кожаной юбке до колен и белой блузке, вышла в прихожую. Девушка поставила у порога большую спортивную сумку зеленого цвета, в которую еще с вечера уложила все необходимое. Натянула высокие черные сапоги на сплошной подошве, надела короткую кожаную куртку. Задержалась у зеркала. В хрустальной глубине отразилась стройная синеглазая брюнетка, затянутая в черную кожу. Девушка окинула свое отражение критическим взором, задержалась на глазах. Слегка припухшие и покрасневшие – они красноречивее любых слов свидетельствовали о ночи, проведенной без сна.

«Ну и черт с ним» – мрачно подумала Жанна.

Она взяла с трюмо дамскую сумочку, бросила в нее ключи. Ключи звякнули, упав на покоящийся в сумочке ПММ – пистолет Макарова модернизированный. Жанна скривила губы, застегнула молнию и повесила сумочку на плечо.

- Чаю-то хотя бы попей, - тихо проговорила наблюдавшая за ней из дверного проема кухни мама.

- Некогда, мам, я опаздываю.

- Ничего. Не опоздаешь. Иди-ка сюда, мне нужно с тобой поговорить.

- Нашла время! – возмутилась девушка, но в кухню все же прошла, опустилась на край стула.

- Что с тобой, дочка, происходит? – мягко спросила мама. – У тебя неприятности?

- С чего ты взяла?!

- Ну я же вижу… Если это из-за работы, то…

- Нет, мам, все в порядке, - перебила Жанна. Она посмотрела маме в глаза. – Все в порядке, правда, это не из-за работы. И мне, правда, нужно идти. – Девушка встала, шагнула к матери и обняла ее. – Я, когда приеду, все тебе расскажу. Ладно?

- Когда хоть вернешься-то?

- Мам, ну мы же это уже обсуждали! Не знаю. Может через неделю, может через две. А может завтра! Я позвоню.

- Ну что значит через две? К нам в следующие выходные приедут тетя Галя из Владимира, всей семьей… Тебя разве не будет?

Жанна вздохнула.

- Мам, я – оперуполномоченный уголовного розыска. Если мне прикажут остаться в Зареченске на две недели – придется остаться на две недели. Если на месяц – значит на месяц.

- Ну и выбрала ты работку! Что это за порядки такие? Вечером позвонили – утром уезжаешь. Да еще даже не сказали на сколько дней…

- Все, пока.

Девушка чмокнула маму в щеку, прошла к порогу.

- Не забудь зайти к бабушке Маше, - напомнила мать. - Я посылала ей на День победы открытку, но ты тоже поздравь…

- Хорошо, зайду обязательно.

Жанна подхватила спортивную сумку, спросила:

- А это правда, что она лично сбила четыре немецких самолета?

- Правда.

- Круто. Ладно, мам, пока.

Жанна вышла в подъезд. Гулко хлопнула, закрывшись за ней, дверь. Отчетливо прозвучали по ступеням быстрые шаги.

Весенняя улица встретила девушку солнечным светом и радостным щебетом птиц. Жанна веселья пташек не разделяла. Она зашла за угол дома, достала из сумочки сигареты.

«Ладно. Чего я парюсь?» – мысленно сказала сама себе после нескольких затяжек. – «Как решила, так и сделаю. А сейчас надо идти – никуда не денешься».

Она отшвырнула окурок и направилась к автобусной остановке.

А решила Жанна после завершения предстоящей командировки подать рапорт о переводе из отдела по раскрытию тяжких и особо тяжких преступлений в другое подразделение. И причиной тому были дела сердечные – всего месяц назад принятая в отдел девушка влюбилась в заместителя начальника майора Борецкого. Это было похоже на наваждение – Жанна беспрестанно думала только о нем… И о том, что он женат.

«Черт! Как же это оказывается сложно все! Любовь… И за что это мне? За какие грехи?!»

Областное УВД Вознесенска давно и прочно обосновалось в стенах старинного, громоздкого и достаточно мрачного комплекса зданий. Отдел уголовного розыска по раскрытию тяжких и особо тяжких преступлений размещен на втором этаже главного, нависшего над проспектом Ленина, корпуса. По понедельникам здесь обычно людно, но в то утро в кабинете находились лишь два человека: замначальника отдела майор Борецкий и старший оперуполномоченный капитан Кукушкин. Впрочем, рабочий день еще не начался.

Александр Васильевич Борецкий, широкоплечий, крепко сбитый мужчина среднего роста, выглядящий несколько моложе своих сорока, стоял возле окна и смотрел на залитый солнцем проспект. То ли потому, что в кабинете было ощутимо прохладно, то ли оттого, что сегодня здесь задерживаться он не собирался, майор оставался в куртке. Потертая черная кожанка сидела на нем как влитая.

Капитан Кукушкин, в отличие от старшего товарища, был худ, строен и имел привычку одеваться с иголочки. Среди сотрудников управления он слыл модником. В то утро он был в новом темно-сером костюме, при галстуке. Вадим сидел на стуле, боком к одному из письменных столов. На столе лежала его раздутая барсетка. Дорогое кожаное пальто, бережно размещенное на плечиках, висело у входа.

Борецкий начал нетерпеливо барабанить пальцами по подоконнику – через десять минут они должны быть у генерала, а группа еще не вся в сборе.

- Ну, где же наша Жанна? - проговорил он и через секунду увидел, как она перебегает дорогу.

Стройная длинноногая красавица, затянутая в черную кожу, пересекла проезжую часть и энергично шагала по тротуару.

- Бежи-ит, - задумчиво протянул Александр и улыбнулся.

Взгляд его, словно намагниченный, следил за фигуркой девушки до тех пор, пока она не скрылась из виду. Сердце сдавила старательно отгоняемая, но все чаще и чаще приходящая в последнее время грусть.

Старший лейтенант Павлова влилась в сугубо мужской коллектив отдела месяц назад. И сразу привнесла в простую и понятную жизнь Александра смятение… Или ему только казалось, что жизнь была простая?