Уильям Ходжсон - Ночная Земля

Странные и неторопливые движения свидетельствовали, казалось бы, о слепоте слизня. Однако тварь эта вселяла великий ужас в наши сердца уже своей величиной — туша ее была величиной в корабельный корпус.

Некоторое время мы не шевелились, потянув Деву за руку, я нырнул между камней, и она с тревогой стиснула мою ладонь — как мне показалось не столько от страха, как для того, чтобы удержать меня от какой-нибудь авантюры.

Впрочем, разглядывая чудовище сквозь щели между камнями, я не намеревался ничего предпринимать и только мечтал поскорей убраться из этого места. К счастью, тварь скоро уткнулась в скалу передней оконечностью тела и полезла наверх, сокращая могучие мышцы, широкими волнами колыхавшие влажную и мерзкую шкуру.

Спустя некоторое время чудовище замерло на скале, голова его утопала во мраке, скрываясь от нашего взора. Тело же прилипло к утесу отвратительным черным наростом, а увесистый и остроконечный хвост спускался на камни дна.

Тварь как будто бы уснула, хотя хвост ее время от времени вздрагивал и пошевеливался.

Тут здравый смысл вкупе со свидетельством духа уверили нас в том, что чудовище не замечает двух маленьких человечков, однако страх мешал нам утешиться этой мыслью и заставлял подозревать иное. По моему знаку мы отправились дальше, прячась между каменных глыб. Я полз первым, а Дева следовала за мной.

Часто, останавливаясь, я следил за чудовищем, которое более не шевелилось, если не считать легкого подрагивания хвоста, и проверял, не отстала ли от меня Дева.

Наконец нам удалось удалиться от прилипшего к скале чудовищного слизня. Следующие два больших часа прошли без всяких приключений, а потом Дева вдруг прикоснулась ко мне, предупреждая в предельной тьме, ибо рядом не было ни одного огненного жерла, хотя я ощутил приближение зловещей твари еще до того, как Дева заметила ее. Схватив мою милую за руку, я увлек ее под защиту камня, а сам стал к ней спиной, чтобы панцирем и Дискосом оградить от любого чудовища.

Вонь вокруг нас становилась непереносимой, да и ужас едва оставлял силы дышать. Наконец жуткое в своем предельно неслышном движении чудовище миновало нас, оставив после себя лишь едва слышный шелест, возможно, производившийся дыханием великой твари; однако перекрытые на чудовищной высоте стены ущелья доносили до нас невесть где рожденные звуки, превращая их в жуткое перешептывающееся эхо, не давая понять, откуда прилетели они — из близких или отдаленных уголков вечной ночи.

Наконец загадочный шорох стих — и над нами и вокруг нас, — немыслимая вонь сделалась переносимой, и мы поняли, что чудовище удалилось от нас, следуя своим темным путем в какую-нибудь жуткую каверну в недрах Мира.

Помню, как раз тогда я вдруг подумал, не этим ли путем в прежние дни прошли народы Меньшего Убежища. Однако их дорога могла проходить и в другом месте. Впрочем, в давно ушедшие времена ущелье это могло было быть не столь жутким.

Когда чудовище удалилось, мы отправились дальше с величайшей осторожностью, — опасаясь наткнуться на него во тьме. Однако и обоняние, и наше сознание всегда предупреждали нас о приближении к колоссальным и мерзким слизням.

К концу пятого часа путешествия по темной части ущелья мы оказались возле входа в огромную пещеру. Вход был по левую руку от нас. Я остановился и, ласковым жестом взяв Деву за руку, велел ей поглядеть в нужную сторону. Возможно, это вход в источенные недра гор, огромные слизни именно там и проводят свою жизнь.

Дева, услышав от меня предположение, что именно здесь живут огромные слизни, лишь изредка поднимаясь наверх из неведомых глубин мира, прижалась ко мне в ужасе, но не лишилась отваги. Воистину великий трепет надлежало испытывать человеку, находящемуся в этом месте. Мы ненадолго задержались, разглядывая недра чудовищной полости, освещенной светом огненного жерла. Страшные тайны и губительный мрак царили внутри каверны. Тут, как мне кажется, я различил возле дальнего огня горбатые туши, и некоторые из них показались мне черными, другие же отливали белизной. Хотя как можно судить о цвете в почти полном мраке?

Вдруг одна из горбатых тварей пошевелилась, словно бы ожил холм. Итак, перед нами находились живые колоссы. Огромные слизни дремали близ огненного жерла, страшным пламенем горевшего в недрах пещеры.

Увидев это, я принялся в душе оплакивать нашу участь, ибо мы попусту потратили драгоценное время, пытаясь разглядеть странное зрелище.

И немедленно шепотом велел Наани спешить. Как знать, не почуяв ли нас, пробудилось чудовище, или это произошло случайно. Словом, я стремился побыстрей удалиться от этого места, — точнее, так быстро, как только возможно.

Шел как раз шестой час нашего пребывания в той части ущелья, которую я называл Обиталищем Слизней. И хотя за весь этот час ничто вредоносное не приблизилось к нам, души наши начали ощущать смятение, поначалу невеликое и едва заметное.

Густая тьма не рассеивалась, изредка сверху доносилось едва слышное бормотание. Не чаще того в нижней части ущелья в заволакивавшей его дымке мелькал огонек далекого жерла — тусклый и фантастический.

Наконец шорох в ночи сделался громче и превратился в шипение мерцающего над жерлом огня. Так мы поняли, что далекое бормотание порождали редкие всполохи огненных жерл. Миновав жерло со всей осторожностью, мы снова углубились во тьму… наконец, новое бормотание оповестило нас о приближении к очередному языку пламени.

Быстро, насколько нам позволяла тьма и вездесущая опасность, мы шли вперед. Нужно было как можно скорее оставить позади самую жуткую часть ущелья.

Тут я поясню, почему иногда говорю про огненные ямы, а иногда про жерла. Огненные жерла извергали огонь, а в ямах пламя как бы уходило глубоко в землю.

Поясню еще, что бормотали отнюдь не все огненные жерла и ямы, но лишь некоторые — в зависимости оттого, как горел в них огонь.

Теперь представьте себе нас с Наани в горьком серном дыму прислушивающихся к бормотанию далекого жерла или к предельной тишине. Представьте себе, как, миновав одну из редких огненных ям, мы ныряем в кромешный мрак, — или в серую мглу, если неподалеку уже виден следующий огонь. А вокруг черная ночь, и над нами скалы, сошедшиеся сводом над головой.

Тут тяжелое чувство, окрепнув, превратилось в предчувствие беды. Вдруг Наани шепнула мне то, о чем уже давно догадывался мой дух: из глубин ночи к нам приближалась какая-то жуткая тварь, и ее отделяло от нас не столь уж большое расстояние.

Воистину я немедленно решил, что это то самое Чудовище, что проснулось в великой пещере, вмещавшей горящее жерло. Так ли было на самом деле, или за нами погналась другая живая мерзость, сказать не могу. Очевидно было лишь то, что нас преследовал опасный враг.