Стефани Майер - Рассвет

Мы застыли, слушая звяканье прыгающих по полу кусочков хрусталя, упираясь остановившимися взглядами в спину Элис.

Сперва мне пришла в голову бредовая мысль, что Элис шутит. Ведь уронить вазу случайно она никак не могла. Я сама сто раз успела бы метнуться через комнату и поймать вазу на лету, если бы не уверенность, что Элис подхватит ее сама. Как она вообще могла выскользнуть из рук? Таких сильных и ловких?..

Никогда не видела, чтобы вампир что-то ронял. Ни-ког-да.

Резким, неуловимым движением Элис обернулась.

Дикими, остановившимися глазами, расширенными до того, что, они, казалось, перестали умещаться на ее узком лице, Элис смотрела одновременно на нас и в будущее. Заглянуть в ее глаза в ту секунду — все равно что в могильную яму, где меня моментально похоронило под лавиной ужаса, отчаяния и боли.

Я услышала, как ахнул, будто задохнувшись, Эдвард.

— Что такое? — прорычал примчавшийся вихрем Джаспер, захрустев рассыпанными по полу осколками. Он взял Элис за плечи и встряхнул. Она закачалась тряпичной куклой. — Элис, в чем дело?

Тут я заметила, как Эмметт, оскалив зубы, бросает взгляд за окно в ожидании атаки.

Эсми, Карлайл и Розали не проронили ни звука, замерев, как и я, в неподвижности.

Джаспер снова встряхнул Элис.

— Что с тобой?

— Они идут за нами… — в один голос прошептали Элис с Эдвардом. — Все вместе.

Тишина.

На этот раз я догадалась раньше остальных, потому что их слова воскресили в памяти мое собственное видение. Обрывки давнего сна — расплывчатого, нечеткого, смутного, как будто смотришь через плотную вуаль… Черная шеренга, плывущая на меня, призрак полузабытого человеческого кошмара. Разглядеть сквозь пелену кровавый отсвет в глазах и блестящие клыки я не могла, но прекрасно знала, что все это есть…

Вместе с картинкой проснулось мучительное желание защитить, уберечь самое драгоценное, скрытое за моей спиной.

Я хотела подхватить Ренесми на руки, растворить в своей коже, в волосах, сделать невидимкой. Но даже повернуться и посмотреть на нее не было сил. Я не окаменела, я заледенела. Впервые с тех пор, как я стала вампиром, меня пробрал холод.

Подтверждения своим страхам я уже не слышала. К чему? Все ясно и так.

— Вольтури! — простонала Элис.

— Все вместе, — раздался одновременный стон Эдварда.

— Зачем? — спросила Элис у самой себя. — Как?

— Когда? — прошептал Эдвард.

— Зачем? — эхом откликнулась Эсми.

— Когда? — трескающимся, как лед, голосом, повторил Джаспер.

Элис смотрела не мигая; ее глаза как будто подернулись пленкой, и из них ушло всякое выражение. Только на губах застыл ужас.

— Скоро, — проговорила она одновременно с Эдвардом. Потом добавила, уже одна: — В лесу снег, в городе тоже. Чуть больше месяца.

— Зачем? — дождался своей очереди Карлайл.

— Должна быть причина, — предположила Эсми. — Может, посмотреть…

— Нет, Белла им не нужна, — глухо отозвалась Элис. — Там все до единого — Аро, Кай, Марк, свита в полном составе — и жены.

— Жены никогда не покидали замок! — тусклым голосом возразил Джаспер. — Сидели сиднем. Даже во время южного бунта, когда власть пытались захватить румыны. Даже во время истребления бессмертных младенцев. Не вышли ни разу.

— А теперь выйдут… — прошептал Эдвард.

— Но зачем? — недоумевал Карлайл. — Что же мы должны были натворить, чтобы навлечь такое?!

— Нас так много, — бесцветным голосом ответил Эдвард. — Наверняка они хотят убедиться… — Он недоговорил.

— Все равно главное остается неясным! Что им нужно?

Я, кажется, знала ответ на вопрос, хотя и не понимала. Им нужна Ренесми. Я догадывалась с самого начала, что они за ней придут. Подсознание предупреждало, когда девочки еще и в помине не было. Поэтому, как ни странно, известие не стало для меня неожиданностью. Как будто я всегда понимала, что рано или поздно Вольтури придут отнять мое счастье.

Однако все же непонятно.

— Вернись назад, Элис, — умолял Джаспер. — Поищи, откуда взялось видение.

Элис, ссутулившись, покачала головой.

— Ниоткуда, Джас. Я не искала ни их, ни кого-то из наших. Пыталась прощупать Ирину. Там, где я предполагала… — Элис умолкла, и ее глаза снова затуманились. Мгновение она всматривалась в никуда.

И вдруг Элис вскинула голову. Взгляд ее стал тверже кремня.

— Она решила пойти к ним! Ирина решила пойти к Вольтури. И тогда они соберутся… Как будто они только ее и ждали. Как будто и без того намеревались, просто хотели дождаться…

В полной тишине мы переваривали услышанное. Что же такого Ирина сообщит Вольтури, чтобы вызвать столь ужасные последствия?

— Ее можно остановить? — не сдавался Джаспер.

— Никак. Она почти на месте.

— Что она делает? — Карлайл начал выяснять подробности, но я уже не слушала.

Разрозненные образы складывались в единую картину. Вот Ирина застыла на утесе. Смотрит. Что она видит? Вампира и оборотня, которые дурачатся как лучшие друзья. Ирина, само собой, приходит в ярость — все ясно, других объяснений не требуется. Но я так зациклилась на этом образе, что упустила из виду другой.

Еще она видит ребенка. Бесконечно прекрасного ребенка, выделывающего цирковые трюки на фоне падающего снега, — трюки, которые человеческому отпрыску не под силу…

Ирина… осиротевшие сестры… Карлайл говорил, что приговор Вольтури не только лишил девушек матери, но и внушил глубокий пиетет перед законом.

Джаспер сам произнес каких-нибудь полминуты назад: «Даже во время истребления бессмертных младенцев…» Бессмертные младенцы, зловещее табу, то, о чем не говорят вслух…

Разве могла Ирина, с ее прошлым, иначе истолковать сценку, разыгравшуюся в зимний день на узком лугу? Да еще стоя так далеко, не слыша стук сердца Ренесми, не чувствуя тепло ее тела. А румянец на щечках — ну, мало ли, на какие фокусы мы способны?

Если уж Каллены якшаются с оборотнями… В глазах Ирины мы ни перед чем не остановимся.

Вот Ирина, заламывая руки, бредет через снежную пустошь, и скорбь на ее лице — вовсе не траур по Лорану. Она осознает свой долг — донести на Калленов, хотя ей известно, какая участь им после этого уготована. Видимо, многовековая дружба уступила в борьбе с законопослушностью.

Что касается Вольтури, то их действия отработаны до автоматизма и обсуждению не подлежат.

Я легла рядом с Ренесми и накрыла ее своим телом, занавесила волосами, зарылась лицом в ее локоны.

— Вспомни, что она увидела утром, — едва слышно перебила я рассуждения Эдварда. — Женщина, лишившаяся матери из-за бессмертного младенца, — кем, по-твоему, ей покажется Ренесми?

Воцарилась тишина. Все выстраивали ту же логическую цепочку, что и я.

— Бессмертный младенец… — прошептал Карлайл.