Клайв Баркер - Сотканный мир

Он никогда не видел птиц такими встревоженными. Добрых полминуты Кэл стоял озадаченный и наблюдал эту возню (от хлопанья крыльев голова шла кругом), прежде чем решил войти в самую большую клетку и вызволить из общей свалки призовых птиц, пока они не покалечились.

Он отодвинул щеколду, приоткрыл клетку на два-три дюйма, и тут один из чемпионов прошлого года, обычно очень спокойный голубь под номером тридцать три (все они были пронумерованы), устремился к щели. Пораженный стремительностью птицы, Кэл не удержал дверь. В считаные секунды между тем мгновением, когда пальцы соскользнули со щеколды, и следующим, когда он снова ухватился за нее, Тридцать третий оказался снаружи.

— Чтоб тебя! — выкрикнул Кэл, проклиная разом и птицу, и себя, поскольку дверь голубятни он тоже оставил приоткрытой. Тридцать третий, совершенно не подозревающий, какой бедой может обернуться для него эта выходка, ринулся на свободу.

Пока Кэл запирал клетку, птица успела вылететь через дверь. Кэл, спотыкаясь, бросился в погоню, но, когда он оказался на улице, Тридцать третий уже хлопал крыльями над садом. Голубь сделал над крышей три расширявшихся круга, словно ориентировался в пространстве. Затем он, кажется, определил, где находится его цель, и полетел в направлении на северо-северо-запад.

Внимание Кэла привлек какой-то стук. Он оглянулся и увидел, что отец стоит у окна и что-то говорит ему. Обеспокоенное лицо Брендана выражало больше чувств, чем за все последние месяцы, словно побег голубя на время вывел его из уныния. Через мгновение он уже стоял у задней двери и спрашивал, что случилось. Кэлу было некогда объяснять.

— Голубь улетел! — выкрикнул он.

И, не сводя глаз с неба, побежал по дорожке вдоль дома.

Когда он достиг парадной двери, голубь еще не пропал из виду. Кэл перепрыгнул изгородь и бегом пересек Чериот-стрит, твердо решив догнать птицу. Затея, как он прекрасно понимал, была безнадежная: при попутном ветре призовой голубь развивает скорость до семидесяти миль в час, и хотя Тридцать третий давно не участвовал в соревнованиях, он все равно с легкостью обгонит бегущего человека. Однако Кэл не мог вернуться к отцу, не попытавшись вернуть беглеца, даже если попытка будет тщетной.

В конце улицы он потерял свою цель за крышами домов, поэтому поднялся на пешеходный мост через Вултон-роуд, перепрыгивая через три-четыре ступеньки. Наверху он был вознагражден за труды отличным видом. Город просматривался до Вултон-хилла на севере, до Оллертона и в сторону Хантс-кросс на востоке и юго-востоке. Ряд за рядом поднимались крыши домов, сверкающие под яростным солнцем знойного полдня, а размеренный «рыбий скелет» тесных улиц быстро уступал место широко раскинутым промышленным районам Спека.

Кэл разглядел и голубя, хотя тот превратился в стремительно удалявшуюся точку.

Но это было уже неважно, потому что с возвышения стало видно, куда устремился Тридцать третий. Менее чем в двух милях от моста в воздухе кружило множество птиц, без сомнения, привлеченных большим количеством чего-то съедобного. Каждый год случался хотя бы один день, когда популяция муравьев или комаров внезапно резко увеличивалась, и все птицы в городе объединялись, поедая насекомых. Чайки с болотистых берегов Мерси парили крыло к крылу с дроздами, галками и скворцами. Все радостно присоединялись к пиршеству, пока летнее солнце грело спины.

Этот призыв, без сомнения, и услышал Тридцать третий. Заскучавший на сбалансированной диете из кукурузного зерна и пелюшки, уставший от размеренного распорядка голубятни и предсказуемости каждого дня, голубь захотел на волю, в небеса. Денек полноценной жизни: пища, добытая с некоторым трудом, делается только вкуснее, вокруг — крылатые собратья. Все это, как в тумане, промелькнуло в сознании Кэла, пока он наблюдал за снующей стаей.

Совершенно невозможно, понимал он, определить местоположение одной конкретной птицы среди мятежных тысяч. Остается надеяться, что Тридцать третий пресытится полетом, а потом сделает то, чему его учили, — вернется домой. Так или иначе, само по себе зрелище такого множества птиц странным образом завораживало. Кэл перешел мост и направился к эпицентру крылатого циклона.

Женщина, стоявшая у окна отеля «Ганновер», отодвинула серую занавеску и посмотрела на улицу внизу.

— Возможно ли?.. — пробормотала она, обращаясь к теням, собравшимся в углу комнаты.

Ответа на ее вопрос не последовало, да в нем и не было нужды. Невероятно, но след совершенно точно вел сюда, в этот до предела измученный город, раскинувшийся вдоль реки. По реке некогда ходили корабли с рабами и хлопком, а теперь она с трудом влекла свои воды к морю. Сюда, в Ливерпуль.

— В таком месте… — произнесла женщина.

Внизу на улице поднялся небольшой пылевой вихрь, взметнувший в воздух какой-то старый мусор.

— А почему это тебя так удивляет? — спросил мужчина.

Он полулежал, полусидел на кровати, откинувшись на подушки всем своим внушительным телом и заложив руки за массивную голову. У него было широкое лицо, черты которого казались чересчур выразительными, как у актеров, играющих на публику и поднаторевших в дешевых эффектах. Из тысячи видов улыбок он отыскал ту, что наиболее подходила к его расслабленному состоянию, и проговорил:

— Они заставили нас хорошенько попотеть. Но мы почти у цели. Разве ты не чувствуешь? Я чувствую.

Женщина поглядела на него. Он снял пиджак — самый дорогой ее подарок — и перебросил через спинку стула. Рубашка под мышками промокла от пота, а лицо мужчины при дневном свете казалось навощенным. Несмотря на то, что она в нем чувствовала, — достаточно, чтобы почувствовать страх, — он был лишь человек и сегодня, в такую жару и с дороги, выглядел на все свои пятьдесят два. Пока они были вместе, преследуя Фугу, она отдавала ему свою силу, а он делился с ней знаниями и опытом жизни в этом мире — в Королевстве чокнутых, как семейства называли убогий мир людей, который она вынуждена терпеть ради осуществления мести.

Но совсем скоро погоня закончится. Шедуэлл — человек на кровати — получит в награду то, что они вот-вот настигнут, а женщина будет отомщена, когда эту добычу опорочат и продадут в рабство. После чего она с радостью оставит Королевство, чтобы оно и дальше влачило свое убогое существование.

Она опять сосредоточилась на улице внизу. Шедуэлл прав, их заставили хорошенько попотеть. Однако скоро все завершится.

Со своего места Шедуэлл отчетливо видел вырисовывающийся на фоне окна силуэт Иммаколаты. Не в первый раз он задумался над проблемой: как бы ему продать эту женщину. Разумеется, задача чисто теоретическая, но она требовала напряжения всех его способностей.