Дино Динаев - Дурная Слава

Машина лежала у кафе «Север», расположенном на самой окраине Новоапрельска.

Топать предстояло через весь город, но Бен не был уверен, что удастся преодолеть путь целиком. Когда он хотел войти в кафе, передние апостолы развернулись, и он ткнулся в них как в стену, почувствовав припрятанные под плащами ножи.

Не имея выбора, он больше не делал попыток привлечь внимания окружающих, медленно плетясь в направлении южного поселка, где жил Базилевский. Только один вопрос мучил его: как далеко ему позволят пройти? Они знали о цели его визита.

Это отражалось на их довольных рожах, когда они со значительными минами кивали друг другу.

— Плотник! — неожиданно крикнул Бен, указывая за их спину.

Апостолы, разом замолкнув, по козлиному скакнули, сбиваясь в ощетинившуюся ножами кучку. Поняв, что их обманули, вернулись на исходную, пригрозив, что еще одна такая шутка и его порвут на бинты. Не имея возможности приблизиться к киоску, Бен на расстоянии рассмотрел дату свежих газет. Это было число, когда Кривоногов должен был встретиться с Верой Хан и погубить девчонку. Нагнавшие апостолы подтолкнули, сказали, чтобы двигал. Куда они гнали его? Зачем? Почему не убили сразу? Это Бен понял позже.

Он понемногу пришел в себя, и хотя не представлял, как можно избавиться от назойливого эскорта, стал осматриваться в поисках подходящей диспозиции. То свернет не туда, то из ботинка начнет вытряхивать несуществующий камешек.

— Что-то наш акум перестает мне нравиться, Петро, — подозрительно заметил один. — Он что-то задумал.

— Брось, Фома, он же не дурак, чтобы так подставляться, — зло заметил тот, кого он назвал Петром. — Высшее образование имеет, большим начальником работает, вон на какой страхолюдине прилетел. Не хочет же он прямо так умереть на улице с перерезанным горлом?

У Бена мороз пошел по коже от угрозы, одновременно в душе возник азарт, знакомый ему по временам в «Кайсаре». Именно такое нездоровое возбуждение охватывало, когда он воровал. Ни к чему хорошему это не привело, но с другой стороны, ему нечего терять. Как говаривал древнеримский генерал Максимус перед последней атакой:

— Солдаты, оставьте свой страх. Вы все уже покойники и герои в одном лице!

Апостолы, осмелев, кричали уже при свидетелях:

— Дорогу акуму! Великий муж идет совершать благородное деяние!

И в голос хохотали, хотя давно не хотели смеяться.

Завидев то, что ему надо, Бен решительно остановился. Задние апостолы напирали, больно пихаясь, он стоял на своем.

— Хочу пить!

— Акум, у тебя разве есть деньги? — делано удивился Петр.

Бен наклонился и поднял с асфальта раритетную монетку достоинством в 3 копейки от 1961 года. Насколько себя помнит, все монеты всегда были с 61 года, даже совсем новенькие, муха не сидела.

— Пока не попью, не пойду, — уперся Бен. — В горле пересохло.

— В горле, которое скоро тебе перережут.

— Все апостолы такие злые? Никогда бы не подумал.

Петр больно толкнул в плечо.

— Иди, пей, акун. В последний раз.

Бен вошел в узкое пеналообразное помещение с надписью «Буфет». Ну-да, кафе тогда только появились, и до Новоапрельска новшество дошло не сразу. За прилавком с двумя герметичными цилиндрами, напоминающими миниатюрный нефтеперегонный завод, стояла толстая тетка с круглым шиньоном на голове. Казалось, что у нее две головы. Мода.

Бен рассчитывал, что пара охранников останется на улице, но не угадал, вошли все.

Продавщица хмуро уставилась на них. Бен отвык, чтобы продавщицы были такими старыми.

— Что надо? — неприветливо спросила тетка.

— Морковного сока! — хохотнул апостол.

— Шутки шутить вздумал! А ну вали отсюда, пока милицию не позвала!

Едва Бен успел подумать, что это мог бы быть выход, но сметливый Петр уже тут как тут.

— Не советую, зачем нам мертвые милиционеры? Они то чем виноваты? Мы полгорода вырежем, если надо, так и знай.

Витрина заслонилась подъехавшим хлебным фургоном.

— Что это с ними? Мне хлеб только вчера утром привезли, — недоумевала продавщица.

Бен с изумлением узнал в подъехавшей машине "губчатого энцефалита". В буфет с деловым видом зашли Винипеникс и Шпрехен-Шухер, озадаченно посмотрели на часы.

— Рано приехали, — констатировал Винипеникс. — Может, Мама ошиблась?

Шпрехен-Шухер пошуршал бумагами, и «успокоил», что ошибки нет и должно быть два трупа. Бен судорожно сглотнул. Не хотелось верить, но по всему выходило, что один из них будет принадлежать ему.

— Так будете заказывать или нет? — взъярилась тетка. — Что за день сегодня?

Бен подошел и положил на прилавок раритетную монетку. Тетка помыла в фонтанчике стакан, вспрыснула сироп и разбавила газировкой. Бен взял сверкающий стакан. Он иногда видел такой в ностальгических снах и мечтал вновь почувствовать на губах вкус божественного любимого с детства напитка. Резко обернувшись, Бен запустил полным стаканом в лицо ближайшему апостолу. Как и было задумано, стакан раскололся, а апостол на непродолжительное время ослеп, потеряв возможность активно действовать. Он оказался на пути остальных, чем отрезал их от Бена.

Не теряя времени, Бен полез через прилавок.

— Куда в ботинках! — завизжала тетка.

Напротив прилавка на стене была прибита незатейливая деревянная полка с единственным продуктом: трехлитровыми банками с маринованными огурцами и луком.

Бен успел взять и швырнуть одну, но лезший через прилавок Петр успел увернуться.

Времени, чтобы схватить следующую, не было. Бен ухватился за полку обеими руками, согнул ноги в упор и резко распрямил их навстречу лезущему через прилавок мурлу.

Руки апостола соскользнули с прилавка и перед тем как улететь навстречу полу, он застыл в воздухе, словно распятый на невидимом распятии. Фома лез сбоку. Дорогу ему преградила негодующая тетка, которой он не сразу смог с маху приложить из-за обнаружившихся роскошных форм последней. Зато Бен схватил еще одну банку и дал ему по куполу. Банка разбилась чересчур быстро и без заметного урона для противоборствующей стороны. В руке осталось горловина с торчащими стеклами. Бен отважно ткнул им Фому. Хотел в глаз, но смелости не хватило, рука дрогнула, скользнула ниже. Фома ухватился за горло и, опустившись на корточки, приник к стене, на которой с каждым толчком крови возникал очередной бутон.

Петр уже оклемался и снова озверело лез на прилавок.

— Плотник! — крикнул Бен.

— Врешь, твои шутки больше не пройдут! — ухмыльнулся Петр.

Он успел взгромоздиться на прилавок, когда две крупные руки обхватили ему ноги и дернули назад. Петр со всего маху приложился о сиропный агрегат лицом. На лице его возникло изумление, и он захрюкал, пытаясь выбить возникшую в носе пробку из собственной крови. Потуги он продолжил уже на полу.