Людмила Сурская - Оборотень

— Софи, ты меня удивила. Какая Стеша? Я сражён. Ну трёт там девка тряпками книги или шкафы, так я и понятия не имею. Я увлёкся книгами и немного меньше уделяю тебе часу. Ты этим расстроена? Я виноват, милая! Не смел предложить, думал тебе наскучит, почему не проводить время возле меня с книгой или рукоделием, тогда будем вместе и червь беспокойства грызть не будет. Надо же я и не знал, что ту девку Стешей зовут.

— У неё красивое лицо, — всхлипнула она.

— У тебя тоже, — провёл он подушечками пальцев по сохранившейся от кислоты половинке. — Вот это твоё лицо. А это моя душа. — Заскользили его пальцы по буграм. Это никогда не даст мне забыться. — Как ты меня напугала. Я люблю тебя, радость моя, люблю нашу дочку. И потом нас связывает не только любовь, но и дружба, это хорошая страховка для нас. Случись какому конфузу, ты первая узнаешь об этом. Договорились?

Софи уткнулась в грудь мужа и с облегчением вздохнула. А потом, обхватив его шею, принялась целовать и целовать вне себя от радости и восторга. Она чувствовала себя весьма неловко. Владимир первый соскользнув в траву, развёл руки:

— Прыгай.

И Софи оттолкнувшись от дерева, ставшего ей на ночь пристанищем, упала в его надёжные руки.

Теперь всё время она проводила рядом с мужем; с вышиванием, чтением шла к нему в кабинет, а услышав игру на фортепьяно, он спешил к ней. Вместе ехали в церковь, катались по округе на коляске. Словом, всегда вместе.

Пока ребята в глуши разбирались с чувствами, Алексей повёз Натали с сыном в Крым к графу Воронцову на отдых. Граф стал проводить там большие работы по созданию плантаций лучших европейских сортов винограда, а также приступил к созданию великолепного парка, приглашал посмотреть. Они грелись на солнышке, бегали за волнами и ходили по гостям.

Сержа поджимали дела. Татьяна проводила с мужем наедине очень мало времени. Но ночи были только их и вечера тоже. Он, забрав у неё щётку, расчёсывал любуясь её волосы и рассказывал о прожитом дне. Она, страшно боялась времени, когда Серж устав от неё захочет уйти спать в свою спальню. Правда надеялась, что такое случиться не скоро, а пока лёжа на его руке, долго не могла уснуть, это от счастья. Ведь оно у них было. Она дорожила каждой минутой их близости, и ей нравилось любоваться им ночью. Она крепче обнимала мужа и целовала его плечо. Была уверена — муж безумно любил её. Ведь за ночь его желание не покидало его по нескольку раз. К тому же Серж отказался даже, учитывая её недомогание, от удовольствия составить компанию её брату на охоте. Тот факт, что жене было нехорошо, безмерно тревожил его. Утром вообще всё кончилось обмороком. Пришлось пригласить доктора. После его приезда барона бесцеремонно вытурили из комнаты. И вот он, вышагивая у дверей, ждал результата. Медицинское светило, выйдя к нему, с ходу заявило:

— Барон, причины для тревоги не вижу. У вашей жены крепкий молодой организм и она справится…

— С чем? изъясняйтесь по — понятнее доктор.

Доктор растолковал:

— С родами, сударь, у вас будет наследник.

Серж, покачнулся, всё поплыло. Отсутствие детей он считал необходимым условием собственного счастья. "Вот она расплата, за беспечность. Всё хуже не бывает. Не успел порадоваться цветочкам, а ягодки уже тут как тут".

— Ох, как вас от счастья повело, — по — своему истолковал его состояние медик, — так уж заведено, женщина рожает, а мужчина с лица белеет при этом.

Когда он вошёл к жене, она сияла не меньше утренней звезды. А на его лице не было даже проблеска удовольствия или какого-то иного чувства на него похожего. Со сведёнными в дугу бровями он был воплощением укоры. Но она не замечая ничего в счастье и радости бросилась к нему.

— Серж, дорогой, у нас уже есть вот такусенький, — раздвинула она пальчики, — ребёночек. Барон, не хмурьте брови. Вы совсем не можете быть сердитым.

— Таня, ты не представляешь, что натворила. Я столько плакал и страдал. Так мучился тем своим состоянием, что не такой, как все. Поклялся, что на мне это кончится и больше не один мальчик не взвоет оборотнем на луну. Что теперь… — Он уже не улыбался, смотрел совершенно серьёзно и даже немного зло.

— Серёжа, миленький, ты ошибаешься и это человек. — Оставив игривый тон, обняла его она. На щеках её играл возбуждённый румянец. Глаза сверкали от случившегося с ней, там счастье плескалось с испугом. "Серж так себя держит".

Но он был не умолим и, сорвав её руки с себя, отрезал:

— Прекрати! Я не хочу ничего слышать.

В его душе всё клокотало: "Это моя вина. Я осёл не проявил достаточно твёрдости. К тому же избаловал её".

Только Таня тоже не собиралась отступать. Да и как можно, если это всего лишь его страх. Она уверена — всё, что происходит в жизни, происходит по кем-то начертанным причинам и противостоять им бесполезно.

— Мне чудная та старушка у церкви сказала. Ну улыбнись, пройдёт немного времени и ты возьмёшь на руки малыша. Красивого, здорового, полненького. Со складочками на шейке и ручках. Такой маленький, краснощёкий ангелочек.

Он, расправляя после прошившей его судороги широкие плечи, шагнул к ней, больно сжал ладони и с ужасной улыбкой на перекосившемся лице ответил:

— Девочка, ясная моя, ты веришь в сказки, а жизнь жестока. Он не должен родиться. И не родиться. Ну, что ты молчишь?

— Я не молчу, а плачу… Барон, если вы не перестанете меня пугать, то я немедленно уеду, и вы никогда больше не увидите ни меня, ни своего ребёнка.

Она не взглянула на него. Ей было страшно и больно. Княжна не понимала, почему он такой упёртый в своём заблуждении. И после бессильных проб переубедить его знала одно — она должна спасти ребёнка любой ценой.

Барон злился её нежеланию понять его и, почувствовав угрозу своим планам, грозно предупредил:

— Это ещё что за новости. Останешься здесь и под охраной до моего возвращения. И перестань, болтать всякую ерунду. Не ровен час, рассержусь. А вы, сударыня, меня таким ещё не видели. Когда сержусь, то бываю необуздан. Тогда не дай Бог попасть вам под мою горячую руку. — Сказав это, Серж не только пугал, но, как и обещал, запер её на ключ и действительно приставил к дверям человека. Таня, в бессилии упав на подушки, разрыдалась. Проплакав так с полчаса, заставила себя подняться и обиженную голову думать. "Всё, чего она добилась от Сержа было вопреки ему. Значит, надо не страдать и охать, а действовать и бороться. Подойдя к окну, она выглянула в парк. Митрич спокойно обихаживал кусты. Решение пришло моментально. Написав записку, она бросила её садовнику, привязав к своей любимой тряпичной кукле. Митрич поднял, посмотрев на окно и поняв её жесты, развернул бумагу. Прочитав, поскрёб в макушке и кивнул. Прошло двадцать минут, и карета встала на углу замка. Переодевшись в мужское платье. Так легче путешествовать и заметать следы. Таня, связав одна за одну простыни и закрепив один конец к кровати, перебравшись через подоконник, аккуратно принялась спускаться вниз. "Хорошо, хоть второй этаж". — Колотилось в мозгу. Митрич подстраховав, помог опуститься на землю.