Мария Барышева - Увидеть лицо

Алексей вдруг расхохотался. Его рука с сигаретой дрогнула, и столбик пепла упал на серебристый ковер. Молчание разбилось вдребезги, но осколки его были длинными и острыми.

— Да брось ты! Что за ерунда?! Какие фамилии?! Какие люди?! Что за…

Продолжая хохотать, он затянулся сигаретой и закашлялся. Остальные продолжали молчать, терпеливо дожидаясь, когда он замолчит. Откашлявшись, Алексей вытер губы тыльной стороной ладони и прошептал:

— Проклятая погода!

— Я не знаю… — задумчиво пробормотал Жора. — Люди… Я могу подумать на одного человека… Конечно, ко всему происходящему он не имеет отношения, просто… ну, во всяком случае… он мог коечто обо мне рассказать. Это сойдет?

Виталий кивнул.

— Даже это.

Алина, чей взгляд бегал от лица к лицу, заметила, как некоторые слегка расслабились, но это ее почему-то напугало. Что — все они подсознательно ждут наказания за что-то? Их всех подбирали по их грехам, что ли?

— Тогда это Николай Степанович Вершинин, — мрачно сказал Жора и тут же добавил, упредив чей-то вопрос: — Мой дражайший папашка.

Судя по тону, особой сыновней любви к Николаю Степановичу Вершинину Жора не питал. Алексей криво улыбнулся, похрустывая суставами пальцев. Ольга внимательно посмотрела на него, потом вскинула голову навстречу вопросительному взгляду Виталия.

— Татьяна Дердюк! Либо все, кто имеет к ней отношение — родственники или друзья.

— Только как рассказчики, или…

— Или! — холодно ответила Ольга и отвернулась. Светлана облизнула губы и неуверенно пробормотала:

— Я, конечно, не знаю… имеет ли значение… это всего лишь…

— Все имеет значение, если ты об этом здесь вспомнила. Говори, — подбодрил ее Виталий. Светлана поежилась и стянула на груди халат. Виталий заметил, что на ней по-прежнему тот же занятный серебряный медальон.

— Женщина. Я не знаю ее фамилии… Ей, наверное, лет пятьдесят… Или мужчины. Двое… лет, наверное, по двадцать семь… где-то… Не знаю.

— Что, Светик, прикокнула какуюто старушку?! — весело спросила Ольга. Светлану передернуло.

— С ума сошла?! Да я… Это вот ты, наверное, прикокнула эту Дердюк!

— А условие было — о личном не спрашивать! — Ольга вытянула ноги и откинулась на спинку дивана. В ее глазах, вопреки веселому тону, была настороженность.

— Я уверена, что это проделки Норматовой! — зло сказала Марина. — Вернее, она имеет к этому отношение. Сама она слишком глупа, чтобы такое делать!

Выпалив это, она тут же съежилась в кресле, запоздало жалея о сказанном. Кристина потянулась за сигаретой, вырез ее халата провис, отчего выражение лица сидевшего напротив Олега стало еще более задумчивым.

— Мне на ум приходит только Танька Алексеева, — пробормотала она, — но это было бы слишком нелепо. Мы тогда совсем малые были… начальная школа. Конечно, учитывая мое нынешнее положение, она бы, наверное совсем не против с меня бабок срубить… — дальнейшие слова Кристины утонули в бессвязном бормотании. Олег еще раз взглянул на ее декольте, потом тихо произнес:

— Моя мать. Любовь Андреевна Кривцова.

— Господи! — вырвалось у Светланы. Олег раздраженно взглянул на нее.

— Что «господи»?! Я, между прочим, не говорю, что она имеет отношение ко всему этому дурдому! Просто, о том, что случилось, никто кроме нее не знает. Бабка знала, но она давно умерла.

— У меня есть одно предположение, но я об этом человеке ничего сказать не могу, — с несчастным видом сказал Петр. — Я не знаю, кто он был. Я даже не знаю, как его звали.

Глагол прошедшего времени заставил Алину поежиться. Неужели… да нет, Петр не выглядел, как человек, способный кого-то убить. Он даже не выглядел, как человек, способный дать пинка надоедливой кошке. Изумительно, что он решился дать по физиономии Харченко — это, уже наверное, в беспредельном состоянии аффекта. Но потом она вспомнила, кто он.

Водитель.

— А ты? — Ольга повернулась к ней. Вопрос застал ее врасплох, и Алина вздрогнула, чуть не уронив сигарету. — Подозреваешь когонибудь? Кто на ум приходит?

кто-то приходит. Но у них нет ни фамилий, ни лиц, ни возраста… Только голоса и смех… а еще запах… этот не похожий ни на что запах…

Тебе ведь пять было, Аля? Пять?

— Мне некого подозревать, кроме себя самой, — ответила она, натянуто улыбаясь, и заметила, как Виталий покачал головой, и на его лице появилась досада. Кончики Ольгиных бровейусиков взлетели ко лбу.

— Вот это, я понимаю, откровенность! Алька, ну признайся, ведь это ты все устроила, а? Ну признайся!..

— Фиг тебе! Можете приступать к пыткам. Но я вам ничего не скажу! Как Коля Герасимов!

Олег фыркнул, и после этого наступила пауза, тянувшаяся до тех пор, пока Алексей не заметил ехидно:

— Ну, что, теперь список весь зачитан?! И чего вы добились? Только забили себе головы еще больше! Подозреваемые… Прямо «Десять негритят»! Ждете расплаты за что-то? Мести? Грешки старые мучат?! Когонибудь замочили втихую?! А певичка вообще еще в школе начала, так получается?! Бросьте! Не стоят ваши грешки такого представления! Что касается меня, так я вас разочарну! Никого я не подозреваю! Потому что не в чем! Да, я коечто нашел, но это к грехам вообще никакого отношения не имеет!

— Это смотря для кого, — возразил до сих пор молчавший Борис. — Ты, может, и значения этого слова не знаешь. Кто вчера чуть девушку не прибил только за то, что она на его несчастный телефон водичкой брызнула?!

— А это вообще не твое дело! — Алексей вскочил. — Мы с Алиной уже все это выяснили. Все срываются…

— Все. Только ты это делаешь чаще, чем остальные! Водителя кто пытался избить?! И вообще на всех кидался постоянно! Я таких, как ты, знаю! Убьете — и не заметите! — Борис неожиданно тоже взвился с кресла, выпрямляясь перед бизнесменом во весь рост. Рядом с плотным Евсигнеевым он казался хрупким и аристократически изящным.

— А ты самто кто, чтобы меня совестить?! — Алексей чуть не задохнулся от злости. — Тихоня! Ждет, пока другие все сделают, а потом на их горбу… Тащишь, небось к себе все без разбора, жируешь, а ювелиры твои гроши получают! Небось для них даже на воздухе экономишь! Да вся ваша нация такая — тишком, на чужих спинах!..

— Расист! — вдруг тонко взвизгнула Кристина. Алексей, побагровев, повернулся к ней.

— Что ты сказала?!

— Хватит! — рявкнул Виталий, тоже вскакивая. — Сейчас всем по морде надаю, если не заткнетесь! Будете все одинаковые!

— Вы будете бить женщину?! — с благородным негодованием сверкнул глазами Борис и Виталий яростно посмотрел на него.

— Тебе первому в ухо дам! Нашли время и место для разборок! Хотите выставлять себя кретинами — валите на улицу, там и хлопайте крыльями! Неужели так сложно хотя бы иногда не думать исключительно о своей персоне?!