Мария Барышева - Увидеть лицо

— До свидания, — проговорил Воробьев и поскорей прикрыл за собой дверь.

Через минуту он плюхнулся на сиденье своего "лендровера", крутанул ключ в замке зажигания, но еще с минуту молча сидел, глядя сквозь лобовое стекло на одно из окон пятиэтажки, и на какоето мгновение ему показалось, что из окна на него тоже смотрят, беспрестанно кивая и блестя очками. Потом Виталий вытащил телефон и неожиданно понял, что если Евсигнеев действительно до сих пор работает в "Модильоне", то на встречу с ним придется взять Алину, хотя ему этого очень не хотелось. Но он опасался, что если поедет один, то Евсигнеев до завтра может и не дожить.

В этот момент телефон зазвонил.

Жора, совершенно выведенный из душевного равновесия фантастическим визитом друзей по сну, сидел и тускло смотрел на журчащий на экране монитора водопадик. Работы на сегодня у него хватало, кроме того, следовало хоть как-то осмыслить материал для предстоявшего в понедельник зачета и сразиться с защитой перезаписи очередной добытой интереснейшей стратегички, но недавний энтузиазм теперь превратился в глубочайшее отвращение. Чтобы отвлечься, он запустил любимых "Героев", собрал войско и отправился давать дрозда соседу с зеленым флагом — боевому магу порядка. Он как раз добивал вражеских драконьих големов, когда дверь в комнату отворилась и заглянула мать — высокая худощавая женщина с еще красивым холодным лицом и отстраненнозадумчивыми учеными глазами.

— Ты дома? А почему мне дверь не открыл — я звоню, звоню…

— Не слышал.

Вершинина недовольно посмотрела на согбенную спину сына, сидящего перед компьютером, потом потянула носом и нахмурилась.

— Ты опять накурил?! Жора, я же просила — не курить в комнате! И вообще — когда ты бросишь эту отвратительную привычку. С твоим здоровьем только курить!

— Нормальное у меня здоровье! — проворчал Жора, с удовольствием наблюдая, как осыпаются драконьи големы. — Мам, прекращай уже, а! Я не маленький. Сам какнибудь разберусь! Надоело, ей богу!

— Нет уж! Я все еще твоя мать и я должна за тобой следить! Пока я не найду тебе умную порядочную девушку, которая будет делать это за меня!

— До сих пор все девушки, который ты находила, очень мало походили на девушек в хорошем смысле этого слова, — заметил Жора, поморщившись. — Сколько раз повторять, что уж кого кого, а девушку я себе сам найду! А то… та последняя, Мила, лицом напоминала плохо обтесанный топором пень!

— Зато она из хорошей семьи! — возмутилась Клара Петровна. — В консерватории учится! Три языка знает! А ты, обалдуй, ей такое…

— Ууу! — сказал Жора, хватаясь за голову. — Мам, уйди, а?! Мне сейчас ни до консерваторий, ни до языков.

— Ты нездоров?! — тут же встревожилась она. Жора яростно замотал головой.

— Мама, я здоров. Но я сделаюсь нездоровым, если меня сию секунду не оставят в исключительном одиночестве!

Клара Антоновна удивленно посмотрела на него.

— Жора, ты ведешь себя очень странно. Наверное, ты переутомился. Много работаешь, а тебе ведь следовало бы заниматься! Иначе тебя могут отчислить. Один раз это уже чуть не случилось. У меня сейчас очень много работы, через неделю конгресс, швейцарцы приезжают, и ты должен понять, что мне будет очень трудно изыскать время, чтобы заниматься утряской этого вопроса.

— А ты не занимайся! — буркнул Жора. — Отчислят — пойду в армию!

Глаза Клары Петровны стали испуганнокруглыми.

— И думать забудь! Чтобы я отпустила когонибудь из своих сыновей в армию?! Не будет этого!

— Да? Вот и Кольку ты не отпустила! — Жора откинулся на спинку стула и посмотрел на нее почти зло. — А уж вот его как раз следовало туда засунуть — может, тогда не был бы таким безответственным дебилом!

— Не смей так говорить о брате!

— О брате! — Вершинин фыркнул и вернулся к созерцанию поля битвы.

— Я скоро закончу составлять план лекции — наберешь мне ее, — укоризненно произнесла Клара Петровна и закрыла дверь. Жора мрачно посмотрел ей вслед, потом закурил и попытался было продолжить игру, но тут же остановился. Сегодня не радовали даже "Герои", мысли упорно крутились вокруг Алины и Виталия и того, что они ему рассказали, перед глазами вставало то собственное отражение из сна, где он был красивым и могучим, то эротические сцены с Ольгой в бассейне, то ее мертвое лицо, полоска бледной кожи между пояском брюк и задравшейся кофточкой и жуткое озерцо застоявшейся на сиденье дивана крови, то сверкающие безумным весельем глаза Евсигнеева, размахивающего пистолетом, а потом снова отражение в зеркале и непередаваемое ощущение своего мощного атлетического тела. Будь он таким на самом деле — какая б у него тогда могла быть жизнь! И Колька, в реальной жизни быстро сменивший отца на боевом посту обучения Жоры методами физического воздействия, не смел бы тогда и рта раскрыть в его присутствии — не то, что рукой махнуть!

Жора крутанулся на стуле, раздумывая — может, стоит включить Интернет и полазить по порнушным сайтам? Но и эта мысль увяла очень быстро. Вместо этого он подумал о Шрейдере. А не поискать ли ему что-нибудь прямо сейчас? Хоть как-то он всетаки должен помочь ребятам? Можно связаться со своими бесчисленными знакомыми…

Дверь в его комнату со стуком распахнулась, и ввалился Колька, по непонятному и, как считал Жора, совершенно несправедливому стечению обстоятельств почему-то являвшийся его родным братом. Он оглядел комнату, потом пинком ноги захлопнул дверь, рухнул на кровать, закинув ноги на спинку, и сказал:

— Все стучишь, червяк компьютерный?!

— Прежде, чем войти, следует хоть как-то обозначить свое присутствие за дверью, — заметил Жора, выключая игру. — Может, я тут с девушкой или онанизмом занимаюсь!

Коля хохотнул.

— С девушкой!.. Да кто на тебя польстится?! Разве что за бабки, — он задумчиво почесал в паху, потом зевнул, выдыхая в воздух стойкий пивной перегар. — Я, кстати, чего зашел… Денег подкинь, а? Я тут с одним симпатичным бабцом познакомился, то да се… К семи пойду на случку — у нее как раз муж в отъезде. Но надо будет кой чего прикупить — не переться же мне к ней с пустыми руками. А после хочу в "Элладу" заскочить — чувствую, попрет мне сегодня! Ну, так че?

Жора покосился на него, приподняв одну бровь. Со своего приезда Колька нигде не работал, и деньги получал от матери и от него, успешно вкладывая их в алкоголь, игральные автоматы и особ женского пола, которых Колька с романтическим простодушием именовал "бабцами" и "кобылами". Он любил в мельчайших физиологических подробностях рассказывать Жоре о своих победах, иллюстрируя рассказ при помощи рук, и каждый раз тот, слушая, рассеянно вспоминал разнообразные шекспировские строки и недоумевал по поводу того, что Колька явился миру в образе человека, а не племенного быка.