Светлана Крушина - Тьма... и ее объятья

Несколько минут я в беспокойном ожидании расхаживал по комнате и напряженно прислушивался, надеясь уловить хоть какой-нибудь звук, долетевший из-за полуоткрытой двери. Тихо. Так тихо!.. от этой тишины можно и с ума сойти. Но, может, и впрямь, в доме никого нет, кроме Лючио и охранников? Возможно ли это?

По комнате вдруг пролетел легкий ветерок, дверь шевельнулась, скрипнула, и в комнату быстро проскользнула чья-то хрупкая фигура. Я резко повернулся и подался к ней, и тут же отпрянул, разочарованный: это был не Лючио. Фигура принадлежала женщине, с черными, гладкими, падающими на лицо волосами. Подбежав ко мне, женщина, не произнося ни слова, вдруг обняла меня своими мягкими прохладными руками. Она прижимала к груди мою голову, гладила меня по волосам и что-то неразборчиво и жалобно шептала, всхлипывая. Я мог разобрать только: "Илэр… бедный мой мальчик…"

От неожиданности я оцепенел, не мог ни пошевелиться, ни выговорить ни слова. Очень медленно до меня доходило… Лица женщины я не видел, но легко узнал по волосам. Лорена. Моя… моя мама. Странное, незнакомое чувство болезненно кольнуло меня в сердце. Руки дернулись было, намереваясь обнять тонкие хрупкие плечи, но тут же бессильно упали. Не мог я! Ну не мог обнять ее, не мог принять ее как родного мне человека. Да, она родила меня, ну и что? Ее же не было рядом со мной ни единого дня за все мои почти шестнадцать лет жизни. Она была совершенно чужая мне.

Я стал вырываться — совсем не грубо, очень осторожно. Я только хотел освободиться от рук, прохладные прикосновения которых были мне неприятны, вызвали тревогу и почему-то чувство вины. Но Лорена вскрикнула, как будто я ее ударил, и мягким, быстрым движением вдруг опустилась, почти упала на колени и обхватила меня за ноги. От неожиданности я попятился.

— Что вы делаете! — вскрикнул я, более испуганный, чем возмущенный этим проявлением подобострастия. — Встаньте немедленно!

— Нет! — отвечала Лорена срывающимся голосом. — Нет! Ни за что, пока ты не простишь меня! Илэр! Мой мальчик! Простишь ли ты меня?

— Мне нечего вам прощать! — сказал я искренне. В настоящий момент, испытав на себе силу влияния Лючио, я действительно не видел за Лореной никакой вины.

— Ты говоришь так, потому что не знаешь, кто я! — заявила она рвущимся от едва сдерживаемых рыданий голосом. — Если бы ты только знал…

— Я знаю.

— Знаешь! — она вскрикнула, как от боли. — И ни словом не упрекаешь меня! Значит, далеко не все ты знаешь! Кто рассказал тебе?

— Кристиан, — ответил я.

Это имя произвело на Лорену действие почти магическое. Она перестала дрожать и прижиматься ко мне. Отпустила мои ноги и подняла лицо, так что волосы упали за спину, и я, наконец, смог рассмотреть ее. Оказывается, я уже видел ее раньше: именно она набросилась на Лючио с обвинениями в тот день, когда он привез меня в дом, именно ее Лючио ударил по лицу. Но тогда она показалась мне старше. Теперь же выглядела очень юной, почти девочкой. Нежная, без единого изъяна, белая кожа (никаких следов побоев, в отличие от моей физиономии), правильные и мягкие черты: лицо, почти совершенное в своей красоте. Черные прямые волосы. Большие, с чуть выпуклыми веками, темно-серые глаза. Яркие губы. Красавица, настоящая красавица. Но почему-то ее красота не вызывала восхищения. Нежное лицо не притягивало взор; напротив, хотелось поскорее отвести глаза. Глядя на Лорену, я испытывал только жалость и что-то вроде отвращения. Но жалость была сильнее.

— Встаньте, — повторил я требовательно, и Лорена неохотно, но подчинилась. — Вот так, теперь можно говорить. Скажите, что вы здесь делаете и… где Лючио?

— Лючио не придет, — едва слышно ответила она, глядя на меня с жадностью почти осязаемой. — Он прислал меня.

— Прислал? — переспросил я несколько обескуражено.

— Да, велел мне придти сюда, и приказал ответить на все вопросы, какие ты задашь.

— Да, но я хотел говорить с ним!..

Лорена опустила взгляд.

— Понимаю, со мной тебе говорить не о чем…

— Не в этом дело! — я попытался подавить нарастающее внутри меня раздражение и взять себя в руки. Отказ Лючио безмерно меня опечалил, но я предполагал, что так может быть, хотя и уговаривал себя, что Лючио непременно согласится со мной встретиться, что у него не может быть причин для отказа. Но вот что он пришлет вместо себя эту женщину, мою… мою мать (даже в мыслях это слово давалось мне с огромным трудом), этого я предвидеть не мог. Пожалуй, я не был готов к разговору с ней и даже не знал еще, как к ней отношусь.

— Ладно, — сказал я уже спокойнее, стараясь собраться с мыслями. Пусть мне не увидеться сегодня с Лючио, но и с Лореной я ведь хотел поговорить. Вспомнить бы, о чем!.. — Скажите, почему вы отказались помочь, когда я просил вас о помощи? Нет, погодите, я не обвиняю вас ни в чем! — поспешно и сердито добавил я, видя, как красивое лицо искажается в гримасе отчаяния, и как Лорена делает движение, чтобы снова встать на колени. — Я только хочу знать, насколько велик страх, внушаемый вам Лючио.

— О, он убил бы меня, посмей я хоть словом тебя ободрить!

— Убил бы? И только? Разве вы так уж страшитесь смерти? — спросил я, пристально на нее глядя. Лорена содрогнулась.

— О нет, не "только", — пролепетала она. — Лючио имеет над всеми нами абсолютную власть. В его силах заставить любого из нас испытать райское блаженство, или же подвергнуть невыносимым мучениям, которые невозможно описать словами. Если бы он только убил меня, я бы без раздумий пошла против него.

— Кажется, вы преувеличиваете, — сказал я с сомнением. — Кто такой Лючио? Не бог же он, чтобы обладать подобной властью над людьми.

Лорена вымучено улыбнулась.

— Ты забываешь, что мы не люди. И связи между нами иные, нежели в обществе людей. Разве Кристо не рассказывал?

— Крис говорил, что вы могли бы освободиться из-под власти Лючио, если бы только захотели.

— Кристо говорит так, потому что он сам равен Лючио и никогда никому не подчинялся. Вольно же ему рассуждать об освобождении! Ему даже незнаком страх перед хозяином. Кристо сам — хозяин. А что такое я?.. И чего я стою без своего повелителя?

Бедный отец, подумал я. Как он мог полюбить такое безвольное существо? Или он просто пожалел ее? Да, жалость она вызывала… но любовь?!

— Вы любили моего отца? — спросил я.

— Да, — ответила Лорена едва слышно и повторила снова, уже громче. — Да, да, да! Я любила его, клянусь своей душой!

Я поморщился. Все слова и жесты Лорены отдавали чем-то театральным и ненастоящим, и мне уже хотелось закричать на нее, чтобы она перестала играть и начала вести себя нормально. Но, пожалуй, крик только испугал бы ее еще больше.

— А Лючио вы любите?

— Ненавижу его! — ответила она неожиданно яростно, на мгновение оскалив зубы. — Но что толку от всей моей ненависти, если он только смеется над нею? Я для него только красивая игрушка, служанка, рабыня. Может быть, я и не нужна ему, но он будет удерживать меня ради своего тщеславия, или же просто потому, что ему нравится ощущать власть над своими слугами.