Грэхэм Мастертон - Пария

К тому же как будет выглядеть моя связь с Джейн, когда и если я ее себе верну? Как следует, например, разговаривать с кем-то, кто однажды уже умер и был похоронен?

Я все еще раздумывал об этом, когда Квамус сжал мне плечо и сказал:

— Нам пора, мистер Трентон. Предпоследнее погружение.

Закладка динамика оказалась самой легкой частью работы. Нам нужно было лишь перетащить ящики к краю ямы, сделанной нами, подсоединить бикфордовы шнуры и столкнуть ящики вниз. Когда оба ящика медленно упали на дно и исчезли в темноте, мы набросали в яму как можно больше песка, мусора и ракушек, чтобы вся ударная сила взрыва была направлена на корпус „Дэвида Дарка“. Мы возвращались на поверхность, разматывая бикфордов шнур с небольшой катушки, а я думал об Эдварде. Что бы он сказал, если бы видел, что мы делаем? Я почти пожалел его. Через пару минут мы уничтожим мечту его жизни.

Однако, легок на помине: когда мы вынырнули на поверхность и, разбрызгивая воду, плыли к лодке Уолкотта, перед носом люгера неожиданно появился „Диоген“ с Даном Бассам за рулем, и кто же стоял на носовой палубе, как не Эдвард, Форрест и Джимми собственными персонами?

Квамус посмотрел на меня, а я показал ему жестом, чтобы он и дальше разматывал бикфордов шнур. Мы доплыли до люгера и схватились за борт. Лори и Уолкотт помогли нам взобраться на палубу. С минуту мы лежали неподвижно, тяжело дыша, как два морских льва, выброшенные на берег. Но, конечно, Эдвард не собирался ждать, пока мы отдохнем. Он сделал Дану знак подвести „Диоген“ как можно ближе к люгеру Уолкотта, после чего сложил руки возле рта.

— Мистер Уолкотт! — закричал он. — Джон! Что здесь творится? Что вы здесь делаете?

— Я только хотел показать Квамусу „Дэвида Дарка“, — ответил я.

— В спасательной лодке? А для чего у вас на борту компрессор и воздуходувка?

— Не суй свой нос куда попало, — посоветовал я ему. — Этот корабль никому не принадлежит. Он не зарегистрирован. Ты ничего не можешь нам запретить, если мы захотим сами в нем покопаться.

— „Дэвид Дарк“ уже зарегистрирован, — ответил Эдвард. — Я зарегистрировал его сегодня утром. Джилли позвонила мне из Тьюсбери и сказала, что ты уехал рано утром с кучей оборудования.

Спасибо, Джилли, подумал я. Иуда в кружевах.

— Зарегистрирован или нет, а ты не можешь запретить тут нырять, ответил я.

— Надо ли доказывать, что ты ошибаешься? — оскалился Эдвард. — Может, вызвать береговую охрану, которая прикажет вам убраться? Этот корабль теперь — частная собственность и частично принадлежит властям города Салем. Любая плавающая единица, подозреваемая в незаконном проведении подводных работ поблизости от этой собственности, подлежит конфискации, а ее хозяин заплатит штраф. Так что мотай отсюда.

— Эдвард, я думал, мы друзья.

— Видимо, мы оба ошибались, — ответил Эдвард. Он молча он отвернулся и приказал Дану Бассу развернуть „Диоген“.

— Квамус, — сказал я, не меняя положения. — Поджигайте бикфордов шнур. Мистер Уолкотт, заводите двигатель и мотаем подальше, к дьяволу.

— Вы не предупредите своих коллег? — спросил Квамус.

— Скорее, бывших коллег. Конечно же, предупрежу, но только после того, как загорится бикфордов шнур.

Квамус чиркнул спичкой, прикрыл ладонями конец бикфордова шнура, прикрывая огонек, и подождал, пока не загорится магниевый стерженек внутри. Бикфордов шнур горел быстро, со скоростью примерно полтора метра в минуту. Искорка быстро перескочила через борт люгера и исчезла под водой. Раздалось бульканье, небольшое облачко дыма развеялось в воздухе, и все…

Уолкотт включил дизель люгера. Лишь тогда я закричал что было сил:

— Мотайте отсюда! Побыстрее! Динамит!

Я увидел, как яйцеголовая троица остолбенело поглядывает на меня. Они удивленно переглянулись, а потом опять вытаращились на меня.

— Что ты сказал? — провизжал Эдвард. — Какой динамит?

— Сейчас рванет! — прокричал я ему, в то время как люгер заворачивал в сторону побережья Грейнитхед. — Мотайте отсюда, и поживее!

На минуту наступило молчание. Потом двигатели „Диогена“ с ревом ожили, и небольшая лодка пустилась в обратный путь, вначале медленно, но быстро набирая скорость. Она успела, однако, проплыть едва ярдов пятьдесят, когда странная дрожь пронизала океан. У меня появилось чувство, какого я прежде никогда не испытывал. Это напоминало землетрясение, только какое-то более ужасное, как будто мир распадался на отдельные куски, небо отрывалось от земли, а море от суши. Мне показалось, что все стало невесомым и взлетает на воздух — люгер, компрессор, комбинезоны, флаги и все остальное.

Потом поверхность океана лопнула. Огромный столб воды с жутким ревом выстрелил вверх на пятьдесят или сто футов и завис в лучах утреннего солнца. Ударная волна закупорила мне уши, заглушая грохот тысяч тонн воды, падающей назад, в море, но слух ко мне вернулся достаточно быстро, чтобы услышать эхо, донесшееся от холмов Грейнитхед, отчетливое, как выстрел из пушки.

Палуба люгера накренилась и вздыбилась под нашими ногами, так что нам пришлось схватится за релинги, чтобы не выпасть за борт. Но „Диоген“, находившийся значительно ближе к центру взрыва, едва не затопило сперва падающей водой, а потом миниатюрной приливной волной, которая перевалила через корму и залила лодку.

Эдвард не позвал нас на помощь. Видимо, он был слишком разъярен и взбешен. Но при этом мы видели, как он помогает другим вычерпывать воду. Дан Басс осторожно подрегулировал кашляющий двигатель и направил „Диоген“ в сторону пристани Салема. Не было ни упреков, ни угроз, но я, однако, знал, что Эдвард немедленно донесет о нашем пиратском поступке как в береговую охрану, так и в полицию Салема. Так что нам повезет, если нас не арестуют еще до того, как мы доберемся до берега.

— Что будем делать? — спросил Уолкотт. — Как только это корыто доплывет до пристани, повсюду будет полно фараонов.

— Мы обязаны найти медный ящик, — настаивал Квамус. — Не обращая внимания на полицию. Медный ящик важнее всего.

— О, если я получу гарантию, что ваш драгоценный мистер Эвелит вытащит меня из кутузки, — прорычал Уолкотт.

— Мистер Эвелит, конечно, гарантирует вам полную неприкосновенность, — заявил Квамус и посмотрел на Уолкотта так, что тот вынужден был уступить. Уолкотт был упрям, но Квамус тверд, как скала.

Уолкотт и его дочь начали распаковывать спасательные плоты, уложенные вдоль обоих бортов люгера. Их было двадцать, и идея состояла в том, чтобы привязать их к медному ящику, когда мы его найдем, а затем надуть сжатым воздухом. Тогда ящик всплывет на поверхность, и мы сможем добуксировать его до пристани.

Тем временем море вокруг все еще беспокойно бурлило. На поверхность всплывало все больше ила и самого разнообразного мусора. Забелела всплывшая брюхом вверх дохлая рыба, главным образом камбала и карпы, а также несколько небольших голубых акул. Между ними плавали почерневшие куски вязовой древесины, клепки и подпорки, полопавшиеся куски бочек, содержавших корабельные припасы, остатки мачт и такелажа.