Грэхэм Мастертон - Пария

Меня замутило и вытошнило проглоченной раньше морской водой. Один из мертвецов поднял голову над распоротым брюхом водителя. Из его зубов свисал белесый обрывок кишки. Он посмотрел на меня пустыми глазницами, а потом заскрежетал, показывая на меня рукой, и вся кошмарная толпа повернулась в мою сторону.

Я выпрямился и побежал назад, к Восточнобережному шоссе. Я бежал по центру шоссе так быстро, как только мог. Я слышал собственное свистящее дыхание и глухой стук ботинок по поверхности шоссе. А сзади, слишком близко, я слышал звуки погони, шепот и вопли преследующих меня мертвецов.

Я почти добежал до пересечения с Восточнобережным шоссе, когда появились первые ряды мертвых с Кладбища Над Водой, а потом следующие, более многочисленные. Они перегородили шоссе, отрезая мне путь к бегству. Я повернулся и увидел, что толпа мертвецов, гнавших меня по улице Лафайет, наступает мне на пятки. Преследователи уже торжествующе тянули руки, чтоб схватить меня.

Я отчаянно попытался отпрыгнуть в сторону, но один из трупов дотянулся до меня и схватил за рукав. Я нанес ему молниеносный удар в лицо, но, к моему ужасу, кулак прошел сквозь сгнившее тело навылет, пробил хрупкие кости черепа и глубоко застрял в холодной, скользкой студенистой массе мозга. Очередной труп, на этот раз женский, схватил меня сзади, прыгнул на закорки и перепончатыми пальцами вцепился в лицо и шею. Еще один, с ногами, съеденными гнилью до колен, схватил меня за щиколотки. Все больше их атаковало меня со всех сторон, дергало и царапало, пока впервые в жизни я не завопил во всю глотку.

Умершие придавили меня к земле тяжестью своих разлагающихся тел. Они скрипели, свистели и булькали, сопели, втягивая со свистом воздух в гниющие обрывки легких, в ноздри, проеденные червями. Я чувствовал, как их руки срывают с меня одежду, царапают мою грудь, слепо повинуясь приказам Микцанцикатли, который требовал человеческих сердец. Он требовал свежих сердец, вырванных из живого тела, чтобы насытиться ими, набрать сил и снова властвовать над миром.

Неожиданно раздался громкий рев, а трупы, пища, визжа и спотыкаясь, обратились в бегство. Я стоял на коленях на проезжей части, прикрывая голову руками, свернувшись в как можно более плотный клубок, но рискнул украдкой бросить взгляд из-под левой руки и увидел едущее на четырех колесах спасение. Это был Квамус на грузовике-рефрижераторе. Он врезался в толпу трупов, трубя клаксоном, со всеми включенными фарами. Я видел женщину, попавшую под переднее колесо, десятитонная тяжесть пригвоздила ее к асфальту, и я видел, как ее тело скорчилось и задергалось, а потом поток черной жидкости хлынул по асфальту. Я видел, как еще один труп рискнул попытаться вскочить в кабину и рухнул вниз, когда руки его отвалились от тела. Квамус неудержимо пробивался сквозь визжащую массу воскрешенных мертвецов, раздавливая их и дробя без пощады. Когда-то эти мертвецы были людьми, но теперь они были всего лишь марионетками Микцанцикатли, проклятого и в аду, и на небе демона.

Я отер кровь с губ, прыгнул на ступеньку и заколотил в дверь. Квамус увидел меня и открыл дверь. Я благодарно забрался в кабину. Квамус снова заблокировал замок и тут же двинулся дальше, слепя фарами, раздавив при этом три или четыре трупа, которые преграждали нам путь.

— От тебя воняет, — сказал он. — Воняет трупом.

— Они хотели вырвать у меня сердце, — выдавил я. — Они бросились на меня с когтями, понимаете? Бросились на меня как грифы-стервятники.

Наступило долгое молчание. Квамус съехал на край шоссе и, осторожно маневрируя, повернул в сторону Салема.

— Ты освободил Микцанцикатли, — заявил он.

Я посмотрел на него. Отпираться было бессмысленно. Мы оба хорошо понимали, что если гробы в Грейнитхед открыты, это значит, что Не Имеющий Плоти очутился на свободе.

— Да, — признался я.

Квамус не отрывал глаза от дороги и давил на педаль газа. Через минуту нам предстояло проехать через толпу трупов, и он хотел ударить по ним на скорости не менее восьмидесяти миль в час, чтобы они не смогли остановить нас.

— Мистер Эвелит предупреждал, что ты, по всей вероятности, освободишь Не Имеющего Плоти, — наконец сказал Квамус. — Он подозревал это. Так же как и Энид. Она прочла твое будущее по остаткам чая, который ты пил во время первого визита в наш дом. Она увидела нерешительность, необычайное обещание и вмешательство сверхъестественных сил. Не Имеющий Плоти наверняка обещал, что он отдаст жену?

— Вы осуждаете меня за то, что я согласился?

Квамус пожал плечами.

— Мы бьемся с огромной мощью, со страшной колдовской мощью зла. Мы не можем при этом пользоваться категориями вины и осуждения. Ты сделал то, что считал правильным. Мы все знаем, что ты не плохой человек.

В ту же самую секунду, двигаясь со скоростью почти девяносто миль в час, мы врезались в целую толпу живых трупов. Прогнившие куски тел полетели во все стороны, оторванные конечности застучали по ветровому стеклу. Невозмутимый Квамус проверил в боковых зеркалах, не цепляется ли какой-нибудь труп за бока рефрижератора, после чего сбавил ход, и дальше мы поехали уже совсем спокойно и медленно.

Нам не нужно было соблюдать ограничения скорости: у полиции и так было чересчур много дел. Салем лежал под смоляно-черным небом, как картина ада. Повсюду пылали пожары: банк Роджера Конанта, фабрика игрушек братьев Паркер, „Любимые девушки“, все было ярко освещено и пылало как в котле дьявола. Салем был городом исторических некрополей, теперь все они выплевывали своих мертвецов: кладбище на Хармони Гроув, кладбище на Гринлоун, на Дерби-стрит, на Чеснат-стрит, на Бридж-стрит, кладбище в Свомпскотте. Мертвые на улицах гонялись за живыми. Тротуары проезжей части были залиты кровью и покрыты трупами.

Мы проехали через город, направляясь в Тьюсбери. Несколько раз живые мертвецы преграждали нам дорогу и пытались вцепиться в грузовик, но Квамус, отчаянно крутя баранку, бросал машину из стороны в сторону, пока не сбрасывал их, а однажды даже зацепил боком машины, чтобы избавиться от трех мертвецов, которые вцепились в бок машины. Я видел в зеркале, как они кувыркались по шоссе, разбрасывая в стороны черепа и конечности.

До Тьюсбери мы добрались через пятнадцать минут. Квамус затормозил перед железными воротами владений Эвелитов и нажал на клаксон. Энид пинками отогнала пса и открыла ворота. Квамус быстро заехал внутрь, выскочил из кабины и помог Энид запереть ворота.

Старый Эвелит стоял на верхней ступеньке парадного входа, опираясь на трость. Увидев, что я выбираюсь из кабины рефрижератора, он поднял руку в знак приветствия и закричал:

— Значит, вы это сделали? Вы выпустили Микцанцикатли?