Мария Семёнова - Джокер

— Ну да, — пожал плечами тот. — Очередное ЦУ?

— Очередное ЧП, — глянул на свой «Ролекс» Фраерман. — Немцы, мать их, до места сбора не доехали, встали. У них какая-то там дорожная проблема. Более точной информации нет, зона покрытия живёт как хочет, спасибо и на том, что вообще вышли на связь. Ладно, будут знать, какие тут яйки и млеко… Ну добро, поехали!

Варенцова загружалась в «Хаммер» медленно и осторожно.

— Шерхан, свои, — строго предупредил кобеля Наливайко. Тот обиженно сделал домиком рыжие брови — дескать, что, у кого-то сомнения?.. — и потянулся обнюхать новую пассажирку.

— Вякнешь — кастрирую, — предупредила Оксана притихшего в рюкзачке кота. Тишка в ответ чихнул.

Собачья морда оказалась щекотной и тёплой.

— Отстань от тёти, — вмешался Василий Петрович, но влажный нос уже ткнулся в Оксанину щёку, а когда азиат вполне дружески лизнул её в ухо, Варенцова неожиданно для себя расхохоталась. Она начинала постепенно осознавать, до какой степени ей повезло.

Она ехала к Краеву.

Да как — с полным комфортом…

Оксана обняла устроенный на коленях рюкзачок, где сидел её мохнатый ангел-хранитель, откинулась к подголовнику — и сама не заметила, как задремала.

Разбудила её перемена в характере движения. Джип начал плавно притормаживать, а потом встал совсем. Оксана оторвала голову от уютного подголовника: поперёк дороги раскинулся «ёж» — гибкая лента с металлическими шипами. Чуть подальше виднелась колючая проволока и нависал шлагбаум, увенчанный надписью на фанерке: «Стоять! Буду стрелять!»

Рядом на обочине громоздился военный грузовик, выглядевший совершенно в своей стихии, и красавец внедорожник «Х5» от «БМВ», который, напротив, хотелось как можно скорей переставить куда-нибудь на паркет и протереть бархатной тряпочкой. Поблизости, покуривая, причём настоящую сигару, прохаживался бравый вэвээсник с автоматом наперевес. Он стерёг трех злодеев-задержанных. Они опирались ладонями на капот, широко расставив ноги и низко опустив головы — так, чтобы взгляды в землю. Судя по причёске и калибру зада один из негодяев был женщиной. А четвёртым персонажем этой жуткой истории была собака — немецкая овчарка, метавшаяся в запертом джипе.

— Господи, Боже ты мой, — тихо простонал Фраерман. — Так это ж наши немцы. Влипли в Сталинградский котёл…

— Ага, точно, всё сходится, — злорадно подтвердил Коля Борода. — Джип, как у них, опять же, баба, ну и кобель. Ух ты, большеротый какой… Василь Петрович, — неожиданно обернулся он к Наливайко. — А что будет, если он на Ханю наскочит?

— Наскочит, я его сам задушу, — буркнул Наливайко. — Тут ему не Освенцим!

— Самая гнусная порода, — с чувством поддержал Никанор. — Сколько людей нормальных из-за таких вот тварей по лагерям да зонам…

— Ну всё, хорош разговоры разговаривать, — приоткрыл дверь Фраерман, и в это время к заграждению быстро подъехал УАЗ. Только не синий, как у Наливайко, а зеленый, с раскачивающейся антенной и с пропуском за стеклом. Лязгнула дверца, и появился человек в форме конвойного майора. Часовой у джипа сразу выплюнул сигару, а из кабины грузовика выскочили двое, и один, прапорщик, хрипло закричал:

— Смирно! Товарищ майор, за время моего дежурства…

— Разрешите-ка мне… — Оксана сунула рюкзак с котом в руки Фраерману. — Рыжий к деньгам, смотрите, чтоб не покусал. Я быстро.

Спрыгнула с подножки «Хаммера» и спокойно подошла к главнокомандующему.

— День добрый, майор.

Всё очень доброжелательно, но насчёт того, кто здесь будет принимать все решения, двух мнений быть уже не могло.

— Здравствуйте, товарищ подполковник, вы уже здесь? — оглянулся Колякин. «Нет, меня здесь нету, — невольно подумалось Варенцовой. — И, кстати, полковник!» А майор продолжал: — Вот это оперативность, нам бы такую… — И сурово уставился на прапорщика: — Да не тарахти ты так, Сердюков! Давай излагай толком. Товарищ подполковник тоже должны быть в курсе, у нас от ихнего ведомства секретов нет.

Если Оксана что-нибудь понимала, Колякин судорожно соображал — где стукач? Кто на особистов работает? Сердюков? Замкомвзвода? Водитель? Радист? Рядовые конвойцы? Писарюга-штабист?.. А может, это вообще засада, подстава, внегласка, капкан? На предмет проверки бдительности и боеготовности?..

— Значит, так, — вытер вспотевший лоб прапорщик — Где-то с час назад стою с Абрикосовым, смотрю — едут. Ну, как положено, стопорю и по уставу говорю: «Машину к осмотру». Может, они в багажнике беглого Нигматуллина везут, мне почём знать? Они в ответ: «Бу-бу-бу-бу», вроде и по-нашему, а с акцентом. Стало быть, вдвойне надо проверить. «А ну, — говорю, из машины вылазь!» И вынимаю для убедительности «Макарова», а они… Как начали руки гнуть и двигать ими, точно Чумак с Кашпировским! Тоже мне, блин, баба Нюра с внучком Денисом… [111] Если кто забыл, баба Нюра — целительница, пользовавшаяся известностью несколько лет назад. Какое-то время выступала вместе с внуком Денисом. Ну, в общем, задержали мы их, взяли под охрану, джип досмотрели, компромата не нашли. Беглого Нигматуллина — тоже… Разрешите идти нести службу дальше?

— Неси, — жестом отпустил прапорщика майор, насупился, посмотрел, как Сердюков с Абрикосовым по новой раскуривают сигары. — Такие-то вот у нас, Оксана Викторовна, нынче пирожки. С котятами… Сперва негр свинтил, теперь ещё и этот… Ну что за напасть? Утром товарищ генерал-майор мне так и сказали — я, мол, тебе устрою, Колякин, веселье на всю оставшуюся жизнь. Ты у меня отчалишь в народное хозяйство каким пришёл, с голой жопой. Ни пенсии, ни льгот, ни свинарников с курятниками и прочими безобразиями… — Колякин аж всхлипнул. — Так прямо и сказали — безобразиями… А небось как свининку под водочку… да всем кагалом… Это ещё не считая Нового года, Первого мая и Пасхи, про всякие там дни рождения я вовсе молчу…

— Да, ситуация, — мягко перебила Варенцова. — А вот как всё же, по-вашему, почему сбежал Нигматуллин? Ему ведь, сколько я знаю, у вас совсем неплохо жилось? Даже вроде змеиной фермой командовал, кобр доил.

При упоминании о змеиной ферме Колякин вконец загрустил.

— Господи, Оксана Викторовна, ну есть хоть что-нибудь в природе, о чём вы не в курсе?.. Да, командовал фермой, да, выдавал яд на-гора, да, толкал его по своим каналам… А почему убёг? — Он задумался, вздохнул, почесал голову. — А Бог его знает. Всё вроде у него было — и «ноги», [112] Пропуск для расконвойных. и уважение, и почет. Только чует мое сердце, кто-то или что-то спугнуло его, и теперь он отсиживается в болотах. Знает отлично, сукин сын, что за ним следом никто не сунется.

— Не сунется? Это почему же? — с самым честным видом спросила Оксана. — Такие топи опасные?