Лорел Гамильтон - Флирт

— Я хочу видеть твое лицо, пока мы занимаемся любовью.

— Не думаю, что Якоб подождет, пока мы будем заниматься любовью.

— Хорошо, — сказала я. — В таком случае, я хочу видеть твое лицо пока мы трахаемся.

Он издал горловой звук, наполовину смешок, наполовину — фырканье.

— Ты не похожа ни на одну женщину из тех, которых я встречал.

— Ты даже не представляешь насколько, Никки.

— Ну, так покажи мне, — сказал он, придвигаясь ближе.

— Раздевайся, — сказала я.

— Что?

— Когда вспыхнет ardeur, пойдут клочки по закоулочкам. Мы можем либо снять одежду сейчас, либо сорвать ее друг с друга позже, но тогда остаток ночи придется провести ню.

Он скептически посмотрел на меня, сдвинув брови, но все-таки привстал и одним движением стянул майку. Без нее он выглядел гораздо лучше, должна признать.

Раздеваясь, я отвернулась. С одной стороны, я не хотела, чтобы мы порвали еще одну мою сделанную на заказ кобуру. И мне нужна была одежда. Но все же это были не те причины, по которым следует раздеваться перед мужчиной в первый раз. Однако Якоб не будет ждать всю ночь. Нужно закончить это раньше, чем он заглянет поторопить нас. И прежде, чем он поймет, что я собираюсь сделать нечто большее, нежели просто покормиться энергией его льва. Потому что я решила привязать Никки, как настоящий вампир, хотя я не была вампиром. Я была кем-то одновременно и большим, и меньшим, нежели вампиры. Я не могла использовать взгляд, чтобы заставить Никки сделать то, что я хочу, но я могла использовать ardeur, чтобы привязать его к себе. Он мог занять то место, которым пытался завладеть Хэвен все эти месяцы. Я могла сделать его львом своего зова.

По идее, это большая честь. Это что-то требующее обоюдного согласия и ответственного подхода, почти как замужество, но у меня не было времени на деликатность. Я собиралась провернуть метафизический эквивалент женитьбы под дулом пистолета. Я бы хотела спросить мнения Натаниэля и Мики по этому поводу. Я бы хотела поговорить с Жан-Клодом. Мне нужны были мои мужчины, но чтобы к завтрашнему утру они были живы, любой ценой я должна была получить помощь.

Источник этой помощи ожидал, обнаженный и залитый лунным светом, и, увидев эту картину, я почти забыла, что у меня есть какой-то там план. Он был красив, весь — страстное ожидание и готовность, каждая черточка совершенного тела облита светом и подчеркнута тенью, моя луна, и звезды, и тьма. Я поняла то, чего не знала раньше. Процесс уже начался. Хэвен дошел приблизительно до этой же ступени. Я хотела его, и прикасаться к нему было головокружительно приятно, но я не подпустила Рекса к себе до конца. И в итоге место так долго оставалось свободным, что все видели признаки, и первые же доминантные львы, которых я встретила, оба попытались заполнить его. Вот черт.

Я потянулась к Никки. Его не нужно было упрашивать. Он бросился ко мне, обнял меня рукой и позволил мне вести его к наслаждению. Для сегодняшней ночи все было почти идеально.

Я выпустила ardeur. И поняла, что чувствую некую нить, соединенную с ним. Я чувствовала связь с Якобом. Он сопротивлялся ей, и сильно. Часть меня захотела заставить его присоединиться к нам. Но он же был из тех, кто не делиться. Он никогда бы не смог влиться в наши жизни. Он всегда должен был оставаться королем, а в моей жизни было достаточно королей. Мне нужны были мужчины, которые соглашались быть силой позади трона, а не задницей на нем.

Никки приподнял меня так, чтобы он мог ласкать меня, стоя на коленях. Его губы нашли мою грудь. Он ласкал ее языком и покусывал, пока я не застонала. Тогда он выпустил меня, позволив безвольно соскользнуть вдоль его тела, чувствуя все его изгибы своим телом. Он был тверд, и так желал меня, что трение о него заставило меня снова застонать. Он привстал, извлекая из меня еще один протяжный звук, в котором мешалось возбуждение и упоение от прижимающегося ко мне возбужденного тела. Он оперся о стену, положив руки на мои бедра, и усадил меня к себе на колени, подыскивая правильный угол. Но я была слишком нетерпелива. Я обхватила его руками. Я прижалась достаточно сильно, чтобы он тоже застонал для меня, а потом направила его между своих ног. Он начал проникать внутрь. Аrdeur уже сделал меня влажной и готовой, но только предварительные ласки делали меня открытой.

— Такая мокрая и тесная, — простонал он, — боже мой! — Его руки соскользнули с моих ног, на талию, затем переместились на бедра, чтобы направить меня, как он того хотел. Он входил в меня дюйм за дюймом, и одно только это было для меня удовольствием. Я всегда ощущала в этом первом проникновении, в этом натиске что-то, что всегда заводило меня. Когда он проник внутрь так глубоко, как мог, и наши тела сплелись так тесно, как только могли, я обвилась вокруг него, и мои руки нашли опору на стенах хижины за его спиной.

Первая судорога удовольствия заставила меня откинуть голову назад. Но я должна была взять себя в руки, чтобы смотреть на него. Я взяла его лицо в свои ладони и, в то же время начала двигаться на его бедрах. Он двигался вместе со мной, отталкиваясь от земли, сделать движения более резкими. Так начался танец удовольствия в летней ночи.

— Твои глаза сияют. Они карие и черные, и словно свет за коричневым стеклом, — другие цвета которые он мог назвать, испугали бы меня, потому что я была одержима вампирами раз или два, но он описал мне мои глаза, и силу в них. Это случалось раз или два, но это была моя сила и сегодня я ней и нуждалась. Сегодня это меня не испугало. Он смотрел, не отрываясь, загипнотизированный в темные опалы моих глаз, а его тело продолжало ритмично двигаться, и я двигалась вместе с ним. Затем движения стали более неистовым, и я стиснула его бедрами, помогая ему проникать еще глубже, еще сильнее. Это было хорошо, прекрасно, замечательно.

Я выдыхала его имя снова и снова, пока обжигающая волна наслаждения поднималось внутри меня. "Никки, Никки, Никки". Последний толчок — и я достигла вершины, аркой выгибаясь в его руках, и не сдерживая крик. Но мой оргазм не насыщал меня. Только он, изливался в меня, мог насытить мой ardeur. И это случилось когда я трахнула его по-настоящему. Во всех смыслах слова. Я двигалась, пока он не заставил меня закричать снова, затем его тело сделало последний глубокий толчок, и ardeur сделал то, для чего был предназначен. Сделал его моим, когда он простонал мое имя.

Я почувствовала его силу, его зверя, его сущность. Все, что он имел, было предложено мне, а это рождало самые темные мысли. Я могла забрать все, опустошить его, выпить досуха. Я поборола это желание, лишь потому, что это не помогло бы мне спасти остальных. Тогда пришла менее темная мысль: он мог стать нашим. Нашим не на это короткое время, но навсегда, ну или так долго, как мы того захотим. Ardeur иногда случайно привязывал ко мне мужчин, но я никогда не делала это специально — до сегодняшней ночи.