Антон Вильгоцкий - ЛАВКА УЖАСОВ

- Что, милок, тебя решили сделать «петушком»? - цинично произнес кто-то в одной из соседних. - Ничего, потерпи. А потом попроси «мусоров», чтобы к нам тебя перевели. Так засадим, что аж в горле запершит!

- Отставить разговорчики! - Сидоров от души врезал резиновой дубинкой по двери, из-за которой прозвучали мерзкие слова. Как и любой человек с классическим армейским мышлением, он весьма негативно относился к любым проявлениям гомосексуализма. Оно понятно, что зекам больше деваться некуда, но… это они у себя на «зоне» пускай творят, что хотят, а здесь, все-таки, территория подрайского ГУВД. И ответственность за происходящие на ее территории безобразия лежит, в том числе, и на плечах сержанта Сидорова. Так что, если у новичка действительно возник конфликт с сокамерниками, Пете лучше поторопиться…

За всю историю изолятора здесь имел место быть лишь один случай гомосексуального изнасилования. Повинны в том, кстати, были сами охранники, перестаравшиеся, усмиряя разбушевавшегося сидельца. В ту ночь в одной из камер оказались вместе старый бомж, попавшийся на магазинном воровстве, и какой-то качок, задержанный за пьяный дебош в ресторане. Молодой амбал, должно быть, не успел как следует натешиться - очутившись в камере, он принялся издеваться над безответным бродягой, отвешивая тому пинки и затрещины. Дежурным надоело слушать крики боли, и они решили утихомирить агрессора. Ворвались в камеру, надев на парня наручники, скрутили его «ласточкой», да так и оставили лежать на нарах. Чем, как только они ушли, не замедлил воспользоваться пострадавший от него бомж…

Повторения той грязной истории никому не хотелось. Сидоров не знал, что в камере, к которой он идет, находится всего один человек, потому его мысли и крутились вокруг всевозможных проблем, которые зеки доставляют друг другу, а расхлебывать приходится ему и его коллегам.

- Помоги… - крик внезапно оборвался. В камере раздался звук падения человеческого тела.

- Черт! - Сидоров со всех ног бросился в конец «продола».

- Смерть «мусорам»! - выкрикнул из своих «апартаментов» любитель «петушатинки».

- Я с тобой, сука, после разберусь, - полуобернувшись, бросил Сидоров.

Распахнув оконце «кормушки», он увидел ползающего полу мужика, изо рта которого стекала белая пена. Зек хрипел, сипел и периодически пытался встать. Больше в камере никого не было.

«Понятно. Эпилепсия», - у Сидорова отлегло от сердца. Даже если больной сиделец умрет у него на глазах, шухеру все равно будет меньше, чем если в изоляторе кого-нибудь изнасилуют. Но спокойно наблюдать за чужими страданиями Петр, конечно, не собирался. «Пойду, кликну дока, - подумал он. - Но сначала на шконку мужика подниму, а то еще башку себе расшибет». Сержант открыл тяжелую железную дверь и вошел в камеру.

В тот момент, когда Сидоров склонился над заключенным, он почему-то ощутил сильный запах хозяйственного мыла. Сержант мигом сообразил, что его развели на классической киношной подставе. Но это, все же, произошло чуть позже, чем «эпилептик» мертвой хваткой вцепился ему в горло.

В следующую секунду Глеб уложил охранника на бетонный пол - тот вынужден был подчиниться, иначе пальцы Юрасова раздавили бы ему гортань - и вытащил из поясной кобуры табельный пистолет сержанта.

- Ничего личного, - произнес Глеб, приставив ствол ко лбу лежавшего на холодном бетоне милиционера. - Вставай.

- Эй, вы, там! - крикнул Глеб, дойдя до середины «продола». Заломив сержанту левую руку, он вел его впереди себя, держа пистолет у затылка охранника.

Из каптерки показался кряжистый мент с пышными черными усами. Увидев, что происходит в коридоре, он схватился, было, за пистолет, но тут же отдернул руку, сообразив, что для Сидорова это добром не кончится.

- Так, - произнес усач. - Петруха, ты в порядке? Не ранен?

- Нет, все нормально, - замотал головой Сидоров. - Слушай, что он говорит.

- Значит так, - начал Глеб, - мне нужна машина с полным баком горючего. Когда я буду выходить отсюда, никто из вас не попытается меня остановить. Петруха ваш поедет со мной. Отпущу его, когда посчитаю нужным, - Глеб уже прикидывал, как ему посадить сержанта в автомобиль, ни на секунду не подставившись под выстрелы.

- Все ясно?

- Да чего ж тут неясного, - пожал плечами его визави. - Наше дело маленькое.

Сейчас распоряжусь насчет машины.

Юрасов был слишком возбужден, чтоб распознать подвох в словах стоявшего напротив человека. Он попал в такую ситуацию впервые в жизни. А на счету майора Сивохина, проработавшего полжизни в системе ГУИН, их было уже четыре. Поэтому, вернувшись в каптерку, Сивохин сразу нажал «тревожную кнопку», оповещавшую о чрезвычайном происшествии в подвале сразу всех сотрудников ГУВД. И лишь после этого ввел в курс дела своего второго напарника и врача.

Обхватив руками свои плечи, капитан Наталья Гаврилова в одиночестве стояла над мертвым телом, по грудь накрытым простыней. Женщина с сожалением думала о том, что уже никогда не сможет приоткрыть завесу тайны, что окутывала дело Юрасовых.

Глеба убил Андрей Карпов. Бывалый вояка и глазом не моргнул, когда ликвидировал «особо опасного преступника». Молниеносно выхватил оружие и всадил Юрасову пулю аккурат промеж глаз. Сержант Петр Сидоров отделался легким испугом и еще более легкой ссадиной на щеке - падая, мертвый Юрасов увлек его за собой.

Правда, как выяснилось немногим позже, жизни Петра и так ничто не угрожало. Глеб даже не стал снимать с предохранителя отобранный у охранника пистолет. А это значило, что он ни при каких обстоятельствах не собирался убивать сержанта…

Мог остаться в живых и сам Юрасов. Если бы только обезвреживать беглеца отправился кто-то другой, а не Карпов.

В жизни Андрея уже был однажды похожий эпизод. Это случилось во время «зачистки» в одном из чеченских сел, где Карпов точно так же стоял лицом к лицу с человеком, взявшим в заложники другого человека. Бородатый боевик держал пистолет «Борз» у виска женщины. Причем, чеченской женщины. Учитывая настроения, царившие в те годы в российской армии, Андрей мог выйти сухим из воды, даже если бы застрелил врага сквозь тело заложницы. Но он не сделал этого, убив бандита таким же мгновенным и точным выстрелом, как сегодня - Юрасова.

«Кем же ты был, Глеб? - подумала Наташа, всматриваясь в мертвые глаза торговца компьютерами. - Убийцей - или, все-таки, жертвой?».

Но главный вопрос, как это ни парадоксально, Гаврилова хотела бы задать самой себе. Почему она заподозрила неладное? Почему Наташа, которая сама и натравила коллег на Глеба, в конце концов пришла к полной уверенности в том, что он невиновен?

«Так. Это случилось, когда его уводили. Что-то показалось мне странным. Что-то в реальности пошло вразрез с увиденным на диске. Господи, да как же можно было забыть…».