Челси Ярбро - Костры Тосканы

С глубоким почтением главный настоятель церкви Санта-Мария делли Анджели покорно просит милосердной помощи его святейшества Папы Иннокентия VIII, наследника святого Петра и наместника Господа на земле.

С самыми благочестивыми помыслами прошу ваше святейшество обратить внимание на ситуацию, сложившуюся в тосканской Флоренции. Несмотря на то, что в недавнем прошлом гнев вашего предшественника [37] Имеется в виду Папа Римский Сикст IV (годы папства: 1471–1484), славивщийся разгульным образом жизни и инициировавший в 1478 году заговор Пацци против Медичи, после чего в течение двух лет Флоренция вела с папским престолом войну, тяжело на ней отразившуюся. пал на наш город, в том, несомненно, не было ни нашего злого умысла, ни святой воли небес.

Мы сохраняли и сохраняем преданность истинной вере. Политические интриги обычно мало волнуют простых христиан и уж совсем не интересуют таких ревностных служителей церкви, каковыми являются монахи ордена камалъдулов . [38] Камальдулы — монашеский орден со строгим аскетическим уставом, основанный около 1012 года в селении Камальдоли близ города Ареццо (Италия).

Все зло заключается в некоем проповеднике, который сеет вокруг себя смуту, презирая увещевания своих собратьев, служащих другим орденам. Я искал в душе своей ростки низменных побуждений, заставляющих меня ненавидеть этого человека, и не нашел их. Молю вас сокрушить меня всей своей мощью, если мной, кроме помыслов о чистоте веры нашей, руководит что-то еще.

Ваше святейшество, вы, несомненно, знаете, о ком я говорю. Этот смутьян выдвинулся совсем недавно из рядов братства доминиканцев. Он хороший оратор, к нему прислушиваются простые миряне, а те, что уже попали в его сети, готовы на все. Сейчас для своего возвышения он умело использует великое горе, обрушившееся на наш город, — смерть Лоренцо де Медичи, который хотя и немало грешил, но любил Флоренцию и многое для нее сделал.

Этот аббат утверждает, что провидел кончину Медичи и что якобы известил его о том сам Господь. Стыдно признаться, но нашлось немало людей, слепо поверивших в эти россказни, что, впрочем, неудивительно, ведь многие падают в обморок, слушая его речи.

Все это никак нельзя назвать христианством, и по размышлении я понял одно: Савонарола послан всем нам во испытание, чтобы проверить, насколько мы можем противиться злу, рядящемуся в слепящие глаз одеяния, но на деле блуждающему во мраке гордыни.

Пока Флоренция не погрязла в языческом почитании этого лжепророка и для того, чтобы души тех, за кого мы молимся, могли спастись и обрести покой, дарованный нам Сыном Божиим, претерпевшим за то крестные муки, ваше святейшество, прошу вас вмешаться и отлучить Савонаролу от церкви. Дабы змея не брызгала ядом, дабы в нашем прекрасном городе вновь воцарились мир и покой.

Если какие-то тени сомнения мешают вам так поступить, соберите высший совет блюстителей веры. Пусть самые искушенные инквизиторы разберутся, где правда, где ложь. Все они — собратья Савонаролы по ордену. Если он невиновен, пусть нам объявят о том. Если виновен, пусть его судят за богохульство, ибо никто не смеет говорить от имени Господа ложно и всуе.

Ваше святейшество, узнав о вашем недомогании, все мы усердно за вас молимся, уповая на милость Божию и на милосердное вмешательство благословенной Мадонны.

Во имя Христа, распятого за нас и воскресшего в славе, предаю себя вашему праведному суду и смиренно приму любое наказание, буде окажется, что я заблуждаюсь.

Громкий крик, раздавшийся в глубине дома, пробудил Сандро Филипепи. Он замер и долго лежал, тревожно прислушиваясь, пока другой, более громкий вопль окончательно не прогнал его сон.

Отодвинув полог, художник вскочил с постели и потянулся к свече, стоявшей на столике у окна. Очередной крик заставил Сандро содрогнуться, кремень чуть не выпал из непослушных пальцев, ему потребовалось какое-то время, чтобы успокоиться и высечь искру. Свеча загорелась. Несколько минут ушло на поиск рубашки, наконец, кое-как облачившись, Сандро выскочил в коридор.

Там уже стоял Симоне, испуганный и недовольный.

— Это Эстасия, — с осуждением сказал он.

— Знаю. — Сандро пробежал мимо, прикрывая ладонью пламя свечи. Добежав до двери кузины, он остановился и постучался, в ответ раздались новые вопли. Сандро поднатужился и ударом плеча вышиб закрытую дверь.

Спальня Эстасии была слабо освещена, но и света единственной свечки вполне хватало, чтобы увидеть, какой в ней царит беспорядок. Ложе донны искрилось, усыпанное осколками разбитых флаконов и склянок, на стенах виднелись маслянистые пятна, полог, окружавший кровать, был почти сорван, а в ту его часть, что еще как-то висела на перекладине, вцепилась Эстасия и отчаянно тянула ее на себя. Ночная рубашка красавицы была порвана, тело покрывали царапины, всклокоченные волосы придавали донне безумный вид. Запутавшись в занавесе и пытаясь освободиться, она повернулась к вошедшему.

— Эстасия, — произнес Сандро как можно спокойнее. — Не бойся, это всего лишь я.

— Сатана! Сатана! Изыди, изыди! — Женщина, словно бы защищаясь, вскинула руку, пальцы ее конвульсивно впились в пышную грудь и окрасились кровью. Стиснув зубы от боли, она продолжала что-то мычать.

Сандро сделал к ней пару шагов, лицо его было встревоженным.

— Эстасия, успокойся.

Донна отшвырнула портьеру и, продолжая бормотать что-то бессвязное, бросилась в дальний угол комнаты, где замерла, закрывшись руками.

Оглядевшись, Сандро обнаружил сброшенный на пол подсвечник с двумя огарками в гнездах. Он поднял его и поднес свою свечку к скрюченным фитилькам, потом вставил ее в свободную лунку. Когда света в спальне прибавилось, художник пригнулся и мелкими приставными шагами попытался приблизиться к донне.

— Нет! Нет! — закричала та. — Господи, смилуйся надо мной. Изгони жуткого демона! Очисти меня от скверны! — Задыхаясь от ужаса, Эстасия прижалась к стене, взгляд ее дико посверкивал. — Упаси меня, Боже! Упаси, упаси, упаси… — твердила она, пытаясь перекреститься, однако ногти ее, скользнув по телу, вновь вонзились в нежную кожу.

Сандро, изловчившись, схватил ее за запястья.

— Эстасия, милая, стоит ли так терзаться? — с мягким укором сказал он. — Ну, будет, будет, уймись!

В следующий момент сильный толчок в грудь чуть не сшиб его с ног. Сандро отпрянул, потрясенный неожиданным нападением. Эстасия, словно фурия, наскакивала на него, норовя вцепиться в глаза, и он вдруг понял, что это может кончиться скверно. Схватив одну из подушек, Сандро швырнул ее в донну и, когда та принялась самозабвенно с ней расправляться, совершил обходной маневр. Подкравшись сзади, он вцепился в пухлые локотки и прижал их к часто вздымавшимся ребрам кузины. Сандро, как все живописцы, был очень силен, однако сейчас эта сила не давала ему особенных преимуществ.