Лана Синявская - Проклятие Гиблого хутора

Господи, что я говорю? Человек умер не своей смертью и, хотя я не испытываю большой нежности к олигархам, мне было стыдно своих мыслей. Возможно, от этого наступило некоторое просветление в мозгах. У меня выходила интересная картина. Машка сообщила, что незадолго до того, как погас свет, в кабинет вошел посетитель. Затем она слышала шорох. Что это было? Посетитель удалился, прикончив большого босса? Или просто удалился? Или в кабинет зашел кто-то еще, после того, как вышел последний посетитель?

В пользу последней версии говорил… плед! Во-первых, Машка, видевшая последнего входящего, никакого пледа у него в руках не заметила. В рабочем кабинете он тоже присутствовал вряд ли. Его должны были принести. И этот факт не должен был удивить хозяина, так как убийца подошел к жертве почти вплотную. Насколько я могла судить по рассказам, Рыков не производил впечатление снисходительного человека – любое несоответствие насторожило бы его. Значит…

А что это, собственно, значит? А то, что убийца мог внести в кабинет плед, не вызывая подозрений!

Так кто это был?

Не знаю. Но первыми на ум приходят слуги. Интересно, были ли они у Рыковых? Возможно. Нужно выяснить. Еще дочь. Да-да, именно Эльза! Она могла бы войти в кабинет хоть с горшком на голове, папаша бы не удивился.

Но Эльза была со мной во дворе!

Ой ли?

Что, если она вышла во двор уже после того, как разделалась с отцом?

Господи, что я говорю?! Хотя…

Эльза, неожиданно появившись передо мной в тот момент, когда я обдумывала ее возможную причастность к убийству, напугала меня до смерти.

Зато я тут же поняла всю абсурдность своих подозрений. У Эльзы было два глаза, а не один, как у убийцы, и сейчас они сияли как звезды. В них отчетливо читался вопрос, на который у меня не было ответа:

Почему это произошло именно со мной?

От Эльзы было мало толку, а вот Петрович реально мог мне помочь. Разумеется, он был уже в курсе всего. Да что там, в курсе был весь Кордон. Все только и делали, что обсуждали подробности убийства.

Как ни странно, но меня в данный момент беспокоило не столько преступление, сколько то, что творилось со мной. Мне нужен был совет.

После того, что произошло с Рыковым, с Эльзы слетел весь гонор, она выглядела обыкновенной, насмерть перепуганной девчонкой с красным носом и взлохмаченной гривой волос. Ей было страшно оставаться одной в доме, и она зазвала меня к себе. То, что мы нашли ее отца вместе, словно сблизило нас. Подозреваю, что ненадолго, но в данный момент мне было ее жаль, так что я согласилась немного побыть с ней.

Первым делом она по моей просьбе показала мне фото покойной бабушки. Рыков устроил в кабинете целый иконостас из фотографий своих предков – похоже, всерьез интересовался своей родословной.

Разумеется, это была она, та женщина, которую я видела, и это пугало даже больше, чем убийство. По всему выходило, что я видела привидение, чего раньше со мной не случалось. До сих пор я считала себя совершенно нормальной, даже в чем-то заурядной личностью. Никаких странностей – тем более такого рода – за мной отродясь не водилось.

Как я уже говорила, в причастность призрака к убийству я не верила, впрочем, как и в существование самого призрака. Горя желанием найти реальное объяснение случившемуся, я спросила Эльзу:

– У твоего отца были враги?

В ответ Эльза принялась монотонно загибать пальцы. Когда она перешла на пальцы второй руки, я остановила процесс, догадываясь, что он стремится к бесконечности. Зная, что полный список отцовских недоброжелателей – а их набралось полгорода – Эльза передала следователю, который ее допрашивал, я решила переложить проверку этих подозреваемых на плечи родной милиции. У них возможностей больше и времени вагон.

Перечисляя врагов, Эльза вкратце объясняла причину неприязни и я заметила, что ни о каких зарытых сокровищах не было сказано ни слова. Либо причина в другом, либо о них стало известно совсем недавно и конкуренты просто не успели попасть в поле зрения Эльзы.

Когда я напрямую спросила Эльзу о кладе, она удивленно вскинула брови:

– Клад? Но это же глупость. Ну да, папа носился со своей родословной, пытался найти свои корни и выяснить все о предках. Он все свободное время пропадал в архивах, читал древние книги, собирал документы, но это было всего лишь хобби.

– Давно он этим увлекся?

– Ну, не так чтобы очень. Года два назад, наверное. Я не заострялась.

– Проще говоря, папины хобби тебе были до лампочки. Нет, чтобы спросить.

– У него спросишь, – усмехнулась Эльза – Так отбреет – мало не покажется.

– А когда вы решили купить здесь дом, ты не удивилась?

– Ха! Не то слово! Такая дыра! Прости, конечно. Отец особо не афишировал покупку этого дома – наши знакомые бы не поняли.

– Тем более странно, что он погиб именно здесь, в этой дыре.

– Ничего странного, – дернула плечом Эльза. – Ему столько раз угрожали, что это могло произойти в любом месте.

– Ты так спокойно об этом говоришь. Если бы моему отцу угрожали, я бы места себе не находила.

Эльза взглянула на меня с жалостью:

– Ты просто не жила такой жизнью, – спокойно сказала она. – Когда тебе постоянно угрожает опасность, ты просто перестаешь ее замечать. Не сразу, но через пару лет точно. Иначе – все, крышка.

– Кажется, понимаю. Притупление реакции.

– Скорее, чувство самосохранения. Нельзя постоянно жить в страхе. Человек либо сходит с ума, либо начинает относиться к возможной смерти философски. В конце концов, все мы когда-нибудь умрем.

– Ну, что до меня, то я предпочла бы, чтоб это произошло попозже.

Эльза пожала плечами:

– Само собой. Блин, лучше бы мы поехали в Ниццу. Там, конечно, тоска: сплошное старичье, все ползают, как мухи в сиропе, улицы узкие – ни пройти, ни проехать. Представляешь, там ограничение скорости – сорок километров в час – обалдеть! Даже отец там зевал от скуки.

– Зато здесь он повеселился, – пробормотала я и неожиданно попросила: – Слушай, покажи мне папино хобби. Ну, в смысле, документы эти старинные.

Эльза обрадовалась новому занятию и потащила меня в кабинет. Там она бросилась к письменному столу и принялась беспорядочно выдвигать ящички, бегло проглядывая содержимое. Нужная папка оказалась в третьем по счету. Эльза положила ее на стол и слегка подтолкнула в мою сторону, не решаясь открыть. Пришлось мне проявить решительность, но геройствовала я напрасно.

Папка была пуста.

Вот с такими неутешительными итогами я и отправилась к Петровичу. Но и тут меня ждал полный облом.

– Рискну показаться занудой, – заявил он, – но все же повторюсь: если ты немедленно не прекратишь совать нос в это дело, то плохо кончишь. Лучше всего уезжай домой, к родителям. Прямо сегодня.