Лана Синявская - Проклятие Гиблого хутора

От такого предательства я разрыдалась. Только не Петрович! Я верила ему, надеялась на его помощь, чтобы крыша окончательно не съехала, но ему на меня плевать. Придется латать свою крышу самой. А ветер все крепчает, переходя местами в ураган.

В общем, терять мне было нечего, и я с вызовом заявила соседу:

– Не дождетесь! Никуда я не уеду. Моя жизнь – сплошная тоска. У меня никогда не было настоящих приключений. По жизни это хорошо, только рассказать нечего. Мне это надоело!

Петрович ничуть не удивился, как будто заранее знал, чт я поступлю именно так.

– Хорошо, – кивнул он, – делай, как знаешь. Но прежде поговори с одним человеком.

– А что он знает? – встрепенулась я.

– Хотя бы то, что может помешать твоему свиданию со святым Петром.

– Неужели все так плохо?

– Еще хуже.

– Спасибо за откровенность. Кто он?

– Зовут Роман. Он сын Игната, того краеведа – моего друга.

Я постаралась скрыть разочарование. Еще один зануда! Воображение тут же нарисовало этакого лоха в круглых очках. Я уже по горло сыта историческими справками, которые ни на миллиметр не приближают меня к разгадке сегодняшних убийств и таинственных явлений.

– Ладно, поговорю, – пообещала я без особого вдохновения. – Надеюсь, этот хотя бы моложе. И где его искать? – спросила я ради приличия, надеясь в глубине души, что этот Роман именно в данный момент пребывает в длительной командировке на крайнем Севере.

– Искать не придется, – обрадовал меня Петрович. – Роман сейчас здесь, в спортивном лагере. Он там работает. Просто сходи туда и задай ему все вопросы.

– Ага. Ваш Роман меня пошлет и будет прав. Мы ведь даже не знакомы.

– Я его предупредил.

Нет, ну нормально, да? Предупредил он! Выходит, Петрович заранее был уверен, что я послушаюсь? Мне жутко хотелось сказать что-нибудь едкое – терпеть не могу, когда решают за меня, – но я ограничилась одним кивком, который мог означать все, что угодно.

Петрович не стал меня больше задерживать, и я поплелась восвояси. Отчего-то мне стало еще тоскливее, как будто закрылась последняя дверь. Ничего не хотелось делать, даже думать, но я все-таки отправилась в лагерь на поиски неведомого Романа.

Он оказался старше, чем я думала, и давно вышел из студенческого возраста. Какая-то девчонка в ответ на мой вопрос охотно указала на крытую спортплощадку. Стояла жара, студенты отмокали в речке. Под навесом был только один человек.

Парень сидел ко мне спиной, возле теннисного стола и что-то писал. Стараясь ступать на цыпочках, я вглядывалась в незнакомца, пытаясь заранее выяснить, что он за птица. Ширина плеч впечатляла, так же, как и бронзовый загар. Длинные волнистые волосы закрывали шею и смотрелись на мощном торсе как-то неуместно. Волосатый качок – это что-то новенькое.

Увлекшись, я пропустила момент, когда вредный тип обернулся, и неожиданно встретилась с острым взглядом черных глаз. Особой приветливости я в них не заметила.

– Ну что, ты увидела то, что тебе понравилось? – Спросил он, глядя на меня в упор. Парень явно веселился.

Я сразу ощетинилась и фыркнула, кривя душой:

– Было бы на что смотреть.

– Тем не менее, ты занимаешься этим уже минут пять, – легко парировал он.

– Я? Очень нужно! – возмущение вышло ненатуральным, и он это заметил. Я чувствовала себя полной дурой. На то были свои причины: Роман оказался слишком, как-то неправдоподобно красив. Куда там нашему Вильке. Если бы вы открыли словарь на слове «мачо», там была бы его фотография.

– Вообще-то, я не против. Если хочешь, можешь поглазеть еще, – насмешливо предложил тем временем этот нахал, – только поближе и наедине.

Я испуганно огляделась, с ужасом обнаружив, что на нас уже обращают внимание студенты, в основном, девушки, слоняющиеся по территории. Девицы смотрели явно неодобрительно, и мне захотелось немедленно убраться отсюда, подальше от их ревнивых взглядов. Поэтому, когда Роман предложил сходить искупаться, я даже обрадовалась.

Однако, по дороге к реке я растеряла весь свой энтузиазм. Ну, о чем мне с ним говорить? И каким образом, если у меня язык прилип к небу, а от одного его взгляда спина покрывается липким потом? Не подумайте, что я влюбилась с первого взгляда, вот еще! Просто находиться вблизи такого ярко выраженного самца мне ранее не приходилось. Полагаю, это вообще опасно для здоровья и моей неокрепшей психики.

Я прекрасно знала себе цену и понимала, что даже отдаленно не похожа на тех девушек, которых мужчины провожают взглядами, а, значит, мне тут нечего ловить. Моя любящая родня во весь голос утверждала, что я даже не хорошенькая, а бабушка сто раз предупреждала: если мужчина раздает авансы, то только для того, чтобы, подняв меня повыше, тут же сбросить вниз с этой высоты, чтобы было больнее. Я крепко усвоила урок. Мне не помешало даже то, что вся моя семья жила совершенно по-другому.

Так что сейчас я поспешила занять круговую оборону.

– Ты ведь Стася? – спросил парень, неожиданно обернувшись и замедлив шаг. Не успев затормозить, я врезалась носом в его широкую спину, и ответ прозвучал не слишком отчетливо. Роман взял меня обеими руками за плечи и слегка отстранил, давая понять, что мой тесный контакт с его плечом слишком затянулся. Я почувствовала себя оскорбленной – мне ясно указывали на место, хотя повода я не давала. Поэтому я сказала излишне резко:

– Меня прислал Петрович.

– Да, Валерий Иванович мне звонил.

– Иванович? Но… все зовут его Петрович, я думала – это отчество.

– Кличка. Еще с молодости, – пояснил Роман. Когда он говорил о моем соседе, его голос заметно теплел, из него пропадали насмешливые нотки. Надо же, этот тип способен испытывать уважение.

Мне Роман казался несерьезным, я никак не могла понять, чем он может быть мне полезен, а выяснять напрямую не хотелось. Мы двинулись дальше по тропинке и я старалась даже не смотреть в его сторону.

Когда мы вышли на поляну, я заметила парня, которого видела вместе с Эльзой. Сейчас он выглядел еще более нелепо и походил на ящерицу, вынырнувшую погреться на солнышке, если, конечно, бывают черные ящерицы.

– Ты его знаешь? – заметил наблюдательный Роман.

– Видела, – буркнула я. – Противный тип.

– Верное наблюдение, – одобрительно кивнул он. – Это Ян. Учится на историческом. Называет себя колдуном и тщательно поддерживает имидж.

– Упарился, наверное, бедолага, – с притворным сочувствием вздохнула я, имея в виду черные рубашку и брюки колдуна, с которыми он не пожелал расстаться даже в жару. Солнце почти село, но нагретая за день земля продолжала излучать тепло. – Врет, небось, насчет колдовства?

– Почему? Кое-что он умеет.

– А вы специалист в этом вопросе?

– Может быть.