Shatush - Обратимость

От болезни моей, если она и была, не осталось и следа. Все съели впечатления. Когда я встала, наконец, со мною осталась только слабость и головная боль.

Оглядев комнату можно было убедиться, что все осталось неизменно. Потрогав фитили свечей я засомневалась, никак не понимая теплые они или холодные. В конце концов, оставив это ненадежное занятие я вышла в коридор, прошла по комнатам, где ничто не поменялось. Все равно, сон произвел на меня такое впечатление, что целый день я ходила сама не своя, пытаясь понять, что произошло.

Весь следующий день лил дождь. На улице не было ни души, что я могла сказать с уверенностью, так как пол дня я проглядела в окно, выпивая уже наверное пятую кружку чая. Хмурость погоды нагоняла на меня сонливость. Занимать себя чем-либо, кроме как пассивным сидением за столом, мне не хотелось. Я медитативно созерцала серебристые линии дождя, беспрерывно дрожащие лужицы, смутные очертания соседних домов, погруженных в туман как в перину.

Воспоминания мои ходили по кругу, начиная с того момента, как я попала в дом к Керранам, до сего дня. Я все продолжала копаться, выискивать, рассуждать и надеяться. Вороша уже изрядно потрепанные мысли, из которых уже нельзя было вытянуть ничего полезного.

Вечером дождь прекратился, но стемнело так рано, что вечера, наверное и не было, так как сразу же наступила ночь.

Я легла в прохладную постель, поеживаясь и стараясь улечься поудобней. В ночной тишине слышалось тиканье часов, а за окном завывание ветра. Прислушиваясь то к одному, то к другому и слепо созерцая темноту я лежала некоторое время не думая ни о чем. Потом вдруг в моей голове всплыл разговор с Петрой.

Она обвиняла меня в том, что я вмешалась в личную жизнь главы клана. Думать еще и о том, что я действительно виновата во всем, что произошло у меня не хватало силы духа. От этой мысли можно было бы сойти с ума. Но то, что я вмешалась – очевидно. Не раз уже я задавала себе вопрос, если бы не мое участие, изменилось ли что-то?

Увы, мне не были известны все девушки клана и сделать выводы относительно них я не могла теперь никак. Что касается Петры, сногсшибательной красавицы и прирожденной королевы, не смотря на такие эпитеты, меня всю скручивало при мысли о том, что она бы могла стать спутницей Керрана. Он, наверное, и сам понимал, что они абсолютно разные. Чего он, интересно вообще искал? Неужели его вкусы были настолько избирательны, что во всем вампирском обществе не нашлось достойной его девушки? Или он действительно ненавидел вампиров настолько, что представительницы женского пола, какими бы грандиозными они не являлись, но будучи вампиршами, тут же вызывали в нем отвращение?

Наследник. У меня в мозгу не поворачивалась мысль о том, что Керрану нужен был наследник. Это вообще были самые сокровенные и щепетильные дела и вопросы (если возникали). Наши взаимоотношения выстраивались так, что невозможно было, исследуя их, нигде найти нечто большее, превышающее рамки доверительной дружбы. Керран «воспитал» меня так, что смущение овладевало мною, даже когда я просто думала о моих чувствах к нему. Мои самые сокровенные мечты оставались погребенные в дальних уголках души и лишь иногда я украдкой позволяла им подняться к сердцу, при этом боясь, что я не имею права на них. Не имею права постольку, поскольку Керран сам выбрав такой путь развития, закрыл все доступы к большему, чем просто дружба. Он не хотел ничего и четко знал это, так зачем же я буду навязываться? Он отлично контролировал себя, в то время как я, слабое безвольное создание, млела перед ним и часто забывалась. Поистине, он умел оставить сомнения в моей душе. В общем-то, это и есть то, чего он хотел, делая скидку на то, что и он иногда проявлял недозволенную нежность. Таким образом, я то уверялась в его расположению ко мне, то сомневалась (руководствуясь вышеупомянутым страхом), но первое все же превалировало, может быть просто потому, что я чувствовала то, что нельзя передать словами и просто потому, что мне так хотелось.

Ох, сколько вопросов у меня имелось по всем статьям! Лучше уж не углубляться. Что касается рассуждений и выводов, то делать неправильные выводы мне бы не хотелось. А путаться в терниях вампирских душ и действий было чревато.

Я решила вновь поехать в особняк утром. Этот дом – все, что у меня осталось от Керранов. Он приобрел такую цену для меня, что я готова была раствориться в нем.

Из-за дождя утром образовался густой туман, густой поволокой стоявший уже через наверное, пятьсот метров. Звенящий холодный воздух резал легкие, привыкшие к теплому отстоянному воздуху дома.

Ворота, огромные и сонные, как голые ветви деревьев сплетались узорами между собой. За ними одиноко высились великаны деревья, почти потерявшие листву.

Я шла пешком по хрустящему гравию, вслушиваясь в каждый звук вокруг меня. Теперь, когда я вдруг потеряла все, даже опасности, что грозили мне всегда, каждая мелочь обрела значение для меня. Жадно рассматривая окрестности я чувствовала уже привычную боль в груди. Кроме меня здесь не было никого. Я точно знала, что и твари исчезли. Их можно было уже не бояться. Вот из туман выросло угрюмое здание особняка. Он глядел на меня темными окнами-глазницами, которые вызывали во мне и грусть и страх. Особняк быстро забирал вьюнок, словно наверстывая все упущенное за долгие годы. Порог почти развалился. До сих пор мне трудно было поверить в из ряда вон выходящий факт- состаривание особняка.

Как мне хотелось вернуть его назад, вернуть в то состояние, когда он был обитаем. Даже уют, хоть и созданный вампирами, все равно был гораздо приятней и желанней, чем эта ужасная безысходная заброшенность. Эта смерть.

Я заметила, что окна в некоторых комнатах выбиты. Наверное постарались бродяги или местные хулиганы. Все остальное осталось как прежде, учитывая еще большую обветшалость.

Жаль я не обладала способностями медиума, чтобы находясь в месте происшествия, закрыть глаза и иметь возможность открыть картину происходящего для своего сознания. Закрывая глаза, я видела и чувствовала лишь темноту. Мое слабое человеческое естество было пригодно, к сожалению, только к физическим инстинктам. Как я не старалась развить в себе то, о чем твердил Легран, все шло впустую. Мне стыдно было признаться себе в беспомощности. А моя душевная сила, мое желание, направленные, по сути, в никуда, рассеивались в пространстве не имея ни цели перед собой, ни остова.

Верить в то, что я так и буду слепо ходить сюда….ходить день за днем, месяц за месяцем, пока не забуду все, мне не хотелось. Мне было жутко и больно от этой мысли. Не для того все начиналось, чтобы вот так просто и глупо взять и закончиться. Я поддерживала себя этой теоремой и с удовольствием соглашалась ней.