Олег Шовкуненко - И настанет день третий

– Мы справимся! – своим возгласом я решил поддать уверенности, как самому себе, так и всем тем членам экипажа, которые слышали наш разговор. – Мы должны справи…

Вдруг слова застряли поперек глотки. Я стоял лицом к баку и поэтому имел возможность краем глаза следить за курсом корабля. До сих пор «Жокей» уверенно резал форштевнем накатывающие волны. Вот в том-то и дело, что до сих пор! Глядя на новую десятиметровую волну, встающую у нас по носу, я понял, что корабль встретит ее не перпендикулярно, а чуток наискосок, словно подставляя свою левую стальную щеку. Стена воды высотой в три этажа это не шутка! «Жокея» развернет и положит на борт! Вот дьявол, именно на тот самый многострадальный правый борт!

– Берегись! – кто-то, по-моему, Григ узрел ту же опасность.

Крик боцмана было последнее, что я отчетливо помнил. Дальше все превратилось в какой-то фантасмагорический водоворот, в котором сознание выхватывало лишь отдельные кадры. Вот вставшая на дыбы палуба, по которой с ревом несутся пенные потоки воды. Вот угорело скачущие огни электрических фонарей. Сквозь залитые водой глаза они выглядели как размазанные ослепительно белые кляксы. Вот огромные черные трубы. Громыхая и скрежеща, они с одинаковой легкостью перемалывали как хрупкие человеческие тела, так и стальные конструкции фальшборта. Вот, наконец, мои собственные руки. Закоченевшими пальцами я пытался вцепиться в гладкий настил, но лишь сорвал ногти и, в конце концов, низвергнулся в бездонную пропасть.

Шестым чувством я понял, что лечу за борт. Рефлексы заставили сжаться, крепко зажмурить глаза и набрать в легкие побольше воздуха. Будь что будет. От меня уже ничего не зависело. Если повезет, не захлебнусь, а спасательный жилет не даст камнем пойти ко дну.

Удар! Плеск, а затем тишина. Я провалился в темную ледяную могилу. Нет ни верха, ни низа. Один мрак и жгучая острая боль, вызывающая судороги тела и паралич мозга. Поддавшись инстинктивному желанию согреться, я забарахтался, а затем стал судорожно грести. Стоп, дурак, что творишь? Собрав всю волю, я приказал себе остановиться. Прежде чем грести, следует знать куда. Где поверхность? Выяснить это возможно лишь одним способом – затихнуть и ждать. Показалось, что ожидание длилось целую вечность, хотя наверняка прошли лишь секунды. И вот спустя эти бесконечные мгновения океан выплюнул меня под низкое смоляное небо.

Я успел сделать лишь несколько отчаянных вдохов, как меня снова накрыла стена воды. Слава богу, на этот раз не надолго. Проскочив гребень волны, я вновь оказался на поверхности и смог дышать. Дышать, это громко сказано! Все, на что я был способен, это судорожные всхлипы, во время которых в легкие просачивались ничтожные порции напоенного йодом и солью воздуха. Тело продолжало гореть, хотя и не так сильно как в первые секунды после падения. Это первый сигнал – я начал околевать. Осознав ужасную реальность, я принялся барахтаться и отчаянно звать на помощь.

Помощь! Она могла прийти только с корабля. Корабль! Где «Жокей»? Мой взгляд стал бешено метаться по сторонам. Вокруг ночной бушующий океан. В нем не было места свету. Непроглядная черная мгла вместо неба. Бесформенные мрачные тени по сторонам. Это волны, а не привидения. Ты отчетливо это понимаешь, когда они накрывают тебя с головой. Как холодно и жутко. Единственным спасением, единственной надеждой мог стать огонек родного корабля.

И я увидел его совсем близко, всего каких-то пол кабельтовых не больше. Это было похоже на бред. Мне почудилось, что потеряв свою телесную оболочку и смешавшись с мраком, я вознесся в небеса. И вот теперь, уже оттуда, сверху, я наблюдаю за «Жокеем». Я видел его освещенную палубу и огни ходовой рубки, зияющие чернотой грузовые трюмы и раскачивающиеся крюки подъемных кранов. Что за навождение?! Я ведь еще не настолько замерз, чтобы начать галлюцинировать. Как я могу видеть корабль сверху?

Замешательство длилось лишь мгновение. Мозг сдернул с себя поволоку растерянности и с ужасом осознал чудовищную правду – завалившись на борт, «Жокей» медленно уходил под воду. Никогда не видел зрелища более жуткого и вместе с тем завораживающего. Перед ним размылись и поблекли холод и боль. Словно поддавшись гипнозу, я смотрел, как в клокочущей бездне метр за метром исчезает тело стального гиганта. На мгновение мне показалось, что все происходящее не реально. Будто я сидел в кинотеатре и из первого ряда наблюдаю за гибелью какого-нибудь «Посейдона» или «Титаника». Но нет, все, что творилось вокруг, это не мираж и не галлюцинация, это правда! Правда, черт бы ее побрал!

Неожиданно свет на корабле погас. Бац, и мир снова погрузился в темноту. Подобно тому, как вода затопила генераторы «Жокея», мою душу затопил ужас. Надежды на спасения больше не было. Я остался один. Один? А может, и нет? Может, еще кому-нибудь удалось спастись?

– Эй, кто-нибудь.

Первую фразу я пролепетал одними губами, робко и тихо, словно мольбу или заклинание. Меня не мог никто услышать. Я сам себя не слышал. Страх острым ножом вонзился в бешено колотящееся сердце. Это конец! Я сдохну в одиночестве, без слов утешения и поддержки. И вот тут я уже заорал в полную силу:

– Люди! Живые! Сюда! Я здесь!

Не знаю, как долго продолжалось мое соперничество с ревом бушующего океана. Может пять минут, может десять. Но, в конце концов, я сдался. Буря продолжала неистово завывать, а я лишь отплевывался от горько-соленой воды и хрипел, сипел, клокотал своей истерзанной, горящей от боли глоткой. Казалось, что голосовых связок уже нет. Их удалили, грубо и бесцеремонно, вырвали вместе с целым куском гортани. И словно доказательством этой жестокой хирургии стала кровь, вкус которой я почувствовал во рту.

Ну, вот и все. Потеряв голос, силы и надежду, я расслабился. Последние капли тепла покидали мое многострадальное тело, а вместе с ними улетучивалась и сама жизнь. Я уже не обращал внимания на окатывающие меня с головой волны, не пытался грести и сопротивляться. Мозг, как и все остальное тело, впал в оцепенение. Перед глазами поплыл грязно-серый сумрак.

Но вдруг сквозь этот туман пробился маленький мерцающий огонек. Красной точкой он прыгал перед моим затуманенным взором, как будто индикатор пульса на экране больничного монитора.

Алая искра словно передала мне часть своего света и тепла. Оцепенения как не бывало. Поборов сковавшее меня окоченение, я стал грести навстречу заветному маячку.

Движение слегка разогрело заледеневшую кровь. Голова заметно прояснилась. Настолько, что я смог понять – колышущийся на волнах огонек – это маяк спасательного жилета. Точно такой был и у меня, только он почему-то не включился. Должно быть разбился, когда меня катало по палубе.