Тара Смит - Посредники

— Вив устроилась на работу в «Зеликс лэбз». К Ральфу Мейсону.

Мотылек кивнул.

— Она знала, что нужно что-то менять. Ей не нравилось то, как мы обращались со зверушками, и не считала правильным простое использование туловищ, которые впоследствии уничтожались на «Кольце». Ты знаешь, насколько опасен исход. Раньше было еще хуже. В шестидесятые — семидесятые каждый раз погибало по нескольку человек. Они просто запускали кольца и не могли больше контролировать реакции. У Вив осталось с тех времен немало шрамов. Ей хотелось изменить такое положение вещей, найти способ… — он показал сначала на Мотылька, потом на себя, — изменить нашу физическую природу. Создавать новых эльфов при помощи генетического материала людей. Использовать яйцеклетки, сперму, что угодно, что поможет вызвать мутацию ДНК, создать новое поколение подменышей — очищенное, полностью принадлежащее этому миру, лишь отчасти являющееся эльфами. Промежуточное поколение, понимаешь? Поколение Посредников. Это истинная правда. Тогда исход больше не был бы нужен. Никаких зверушек, ни каких туловищ, никакой «пыльцы». Разумеется, я поддержал ее. После того, что случилось с той девушкой, матерью Блика, я не мог больше мириться с прежним положением вещей. С тем способом, каким мы выбирались отсюда в никуда. В космос.

Рафаэль провел рукой вокруг головы и глянул наверх. Мотылек проследил за его взглядом и с изумлением увидел странные, созданные на компьютере образы, окружавшие их, словно стены виртуального дома.

— Я поверил Вив и все еще верю. Я верю в Ундину. Вот почему я остался и согласился на изгнание. Я хотел быть рядом с ней. Я вернулся из Нью-Йорка и входил в состав того жюри, которое в качестве награды вручило ей право посещать мои занятия. Вместе с Вив и с тобой я наблюдал за ней и помогал, как мог.

Он сидел, не поднимая глаз.

— Если бы кто-нибудь узнал об этом, Вив была бы уничтожена. То, что она сделала, полностью запрещено, и ее незамедлительно заклеймили бы как резателя.

Мотылек кивнул, как смог серьезно, но в глубине души присвистнул. Поздняк метаться. Но его бывший проводник продолжал:

— Я рассказал обо всем Блику. Не знаю зачем. Я хотел, чтобы он понял: мы — часть нового поколения и случившееся с его матерью больше никогда не повторится. Вив фактически сотворила чудо. Хотя бы частично она достигла нашей главной цели здесь, на земле, хотя бы часть нашей судьбы сложилась по-человечески — у нас получилась Ундина, способная указать нам путь. Оставалось лишь ждать, пока она повзрослеет. Просто ждать…

— …До сего дня.

— Да. — Рафаэль наконец взглянул ему в глаза. — Мы знали, что именно ты должен обучать ее. Ты знал Блика и нас. Ее можно было послать куда угодно, но мы хотели, чтобы она осталась здесь, возле своей матери.

От последнего слова Мотылька продрал озноб. Да что Вив знала о материнстве?

— Так зачем Блик охотится на Нив? Логичнее ему было бы преследовать Ундину.

Рафаэль нахмурился.

— Он не хочет создавать новых подменышей при помощи Ундины, он хочет стать ею. Или же хочет понять, как создать такую, как она, — новое существо, полуэльфа-полусмертного, полного сил и не имеющего внутри той бомбы с часовым механизмом, которая заложена в каждом из нас. Мы просто сосуды, Мотылек, несущие в себе нечто большее. Наше время ограниченно, Ундина же самодостаточна. Только вообрази скрытые в ней силы!

Он замолчал. Мотылек тоже молчал, изучая того человека, которым стал теперь Рафаэль, — на вид старше своих лет, испуганного и слабого. Ослабленного.

— Блик, разумеется, уже подумал об этом. И теперь он с помощью Нив пытается повторить то, что сделала Вив. По крайней мере, я так думаю. После того как она родит ребенка, он наверняка захочет избавиться от нее. Не понимаю. Мне казалось, я знаю Тима. Но я ошибся.

Тут и сказочке конец. Всей этой омерзительной истории. Нив оказалась в туннелях, и именно туда сейчас направлялся Мотылек.

Когда старый проводник допил остатки своего кофе, было уже четыре утра, и Рафаэль предложил ему прилечь на несколько часов, чтобы выспаться перед завтрашним днем. Но Мотылек отказался и решил отправиться в туннели немедленно. Он должен был положить конец тому, что делал Блик. Рафаэль проводил его до дверей.

— Ты знаешь, как туда пробраться? — спросил он на прощание, и после ночных откровений этот вопрос показался Мотыльку ерундовым.

— Нет.

— Под Бернсайдским мостом есть дверь. Иногда ее запирают, и в этих случаях я не мог пройти. Может быть, ты сумеешь.

«Я не мог пройти…»

Шагая в этот предрассветный утренний час вдоль реки Уилламетт, Мотылек понял теперь, что имел в виду его бывший проводник. Рафаэль не обладал теми способностями, которые нужны, чтобы войти в запределье — ни физическими, ни психологическими. Он не смог убить своего сына, даже такое злобное исчадие, как Блик. Но Мотылек не такой. Он доказал себе это раньше, когда пригрозил пожертвовать жизнью Морганы и своей собственной, чтобы доказать Никсу реальность кольца.

Спустившись под мост, он осмотрел темные опоры и заметил дверь без ручки — прямоугольник из тяжелого металла, едва различимый во мраке. Рассеянные рассветные лучи сияющим ореолом обволакивали скрытую туманом реку, и в голове всплыла фраза: «Ignis fatuus». [55] Блуждающий огонь (лат.).

Глупый свет. Сияние, которое манило путников и приводило в болотную трясину. Ученые говорили, что его порождают спонтанные скопления болотных газов, но суеверия предполагали иную природу болотных огней: их приписывали эльфам, которые зажигают блуждающие огоньки, чтобы заманивать людей на смерть.

Но разве на самом деле эльфы занимались не этим? Разве они не соблазняли людей, чтобы использовать их ради собственных целей? Некоторые из этих людей умирали, но разве эльфам было до этого дело?

Мотылек посмотрел вверх, на светлеющий сапфировый купол неба. Может, все это было частью какого-то плана Всевышнего? Может, их задача — привести людей к чему-то большему?

В сознании всплыл образ умного, пытливого девичьего лица и заполнил его до самых темных уголков. Теперь-то он понял, кем на самом деле была Ундина: своего рода богиней, наполовину человеком, наполовину кем-то еще. Теперь он знал, что таилось на самом дне его души: он жаждал чтобы Ундина оказалась в его власти, в его кольце. Вив с Рафаэлем тоже хотели этого. И по своей, пусть даже извращенной, логике Блик, наверное, стремился достичь того же при помощи Нив.

Вив говорила ему, что во время преображения сердечные тревоги и прочие человеческие эмоции появляются у всех эльфов и этого нельзя избежать. Эта дрожь, это беспокойство — неужели что-то вроде этого и есть любовь?

«Ты должен посвятить себя исходу еще до того, как тебе будет дозволено пройти через него. Недостаточно просто хотеть. Ты должен действительно принять решение, отбросить все возможные варианты будущего, кроме того, которому посвящаешь себя».