Уильям Джонстоун - Детские игры

— Черт побери, Карл, я не намерена выслушивать тут твои проповеди! — разозлилась Ди. — Валяй, делай что хочешь! Посвящай свою жизнь жалкой кучке людей, которые плевать на тебя хотели! Валяй, я не стану тебя задерживать. Дуракам закон не писан.

Девушка поднялась на крыльцо и захлопнула за собой дверь.

Карл начал загружать в «ягуар» все необходимое. Ему помогал Чак. Они работали молча, и Чак ни словом не обмолвился о внезапной вспышке раздражения у Ди.

Перед самым отъездом Ди все-таки вышла на порог и, подбоченясь, встала там, глядя на Карла.

Он помахал ей.

Девушка ничего не ответила и вернулась в дом.

— Да уж, как говорится, «фурия в аду…» [7] [7] «Фурия в аду… — ничто в сравнении с брошенной женщиной» — крылатая фраза из пьесы известного английского драматурга У. Конгрива (1670–1729). (Прим. перев.) — продекламировал Карл, садясь в машину.

Из леса послышался зловещий хохот, и в тот же миг небо осветилось ярчайшей вспышкой молнии. Внезапно смех стих, прерванный завыванием волков.

Джим окинул внимательным взглядом своих помощников. В комнате не хватало лишь Карла и Чака. Джиму позвонила жена священника и сообщила о намерениях своего мужа. Джим до сих пор считал, что отец Винсент совершает величайшую ошибку, отправляясь вместе с Карлом, но, в конце концов, это ведь его личное дело.

Покосившись на братьев Стинсонов, Джим тяжело вздохнул. Он только надеялся, что за всю историю полиции в ее рядах больше никогда не появится такого странного и нелепого отряда. Поэтому Джим лишь покачал головой. Оставалось уповать на Господа Бога, чтобы эти новоиспеченные защитнички, выполняя задание, не напортачили бы чего.

Санни, Жаба, Бубба и Кит выглядели как разбойники с большой дороги. Стинсоны словно готовились совершить злодейский налет в составе какой-то сумасшедшей банды. У каждого из-за пояса торчало по три пистолета самых разных калибров, и все однозарядные. Братья имели еще и по винтовке. С головы до ног Стинсоны были обмотаны пулеметными лентами и обвешаны патронташами. Вдобавок ко всему им удалось раздобыть где-то и пулемет.

Не отставал от них и пастор Спеед. Теперь он походил на бравого генерала. Да и оружие исповедника было ему под стать — просто уникальное — пара пистолетов 45-го калибра с инкрустированными перламутром рукоятками. Пастор невзначай заглянул в комнатку, где лежало оружие, и заметил там пулемет, хранившийся еще со времен Второй мировой войны. Проповедник тут же выклянчил его у Джима. Насколько Джим помнил, этим оружием никто не пользовался по крайней мере лет тридцать. Тем не менее пастор выцыганил еще и все имеющиеся ленты к этому пулемету. Он с гордостью обмотался ими. Но тут выяснилось, что Спеед понятия не имеет, как пользоваться этой реликвией. Он лишь однажды в кино про войну видел, как известный актер очень ловко стрелял из примерно такой же «штуковины». Джим моментально сообразил, чем может закончиться эта военная авантюра, и уговорил пастора поменять пулемет на многозарядную винтовку.

Пастор переоделся на военный лад. Он натянул видавшую виды гимнастерку, высокие сапоги и увенчал свою голову неизвестно откуда взявшимся тропическим шлемом. По мнению пастора, один лишь этот головной убор должен был повергнуть неприятеля в ужас.

Том Мэлоун уцепил помимо собственного пистолета еще и кольт. И если у Джима оставались сомнения по поводу братьев Стинсонов и проповедника Спееда, го уж в Томе-то он был полностью уверен. Джим неплохо знал Тома и мог рассчитывать на его поддержку. Если вдруг кому-то вздумается встать на пути Мэлоуна, вряд ли тому поздоровится. Да и стрелок он вроде неплохой.

Женщины все еще находились в больнице у Бартлета, а шериф с супругой укрылись у Вилбера и Мэг.

Позвонила Ди Коннерс и сообщила, что в особняке пока все тихо. Никаких происшествий.

Джим почувствовал в ее голосе раздражение и сразу подумал о том, что девушке, видимо, тоже не по душе затея Карла с карательной экспедицией и самовольным судом.

— Ну, ребята, до наступления сумерек у нас всего полчаса, — сообщил Хант своим сподвижникам. — И скажу вам откровенно, что и сам не имею ни малейшего понятия о том, что может произойти после захода солнца.

Где-то вдалеке зазвучали выстрелы, и Джим безошибочно определил: автоматическая винтовка М-16. Значит, Карл уже приступил к активным действиям.

По правде говоря, Джим завидовал молодому человеку. У него бы никогда не хватило духу вот так, запросто, расстреливать жителей города.

Зазвонил телефон, и Джим тут же схватил трубку.

— Мы с ребятами застряли в мэрии, — раздался голос Макса Банкрофта. — Правда, устроились мы здесь довольно удачно, тут полно еды, есть вода и боеприпасов достаточно, чтобы выдержать любую осаду, и даже начать наступление. Я только что говорил с Дейли и Толсоном. Они ждут в больнице. Оба в прекрасной форме. А те четверо до зубов вооруженных ребятишек из охраны Эдгара Коннерса покинули мотель и направились к особняку Ди. Как наши планы? Все остается в силе?

— Да, Макс. Мы сейчас отчаливаем из участка и будем искать в городе какое-нибудь удобное местечко, чтобы иметь возможность обороняться. Если более приличной норы не найдется, вернемся сюда и займем тюрьму. Макс, а ты, похоже, выбрал просто пороховой склад — это же почти самый центр города. Так что держите там ухо востро.

— Непременно, Джим. Удачи тебе.

— И тебе того же, Макс. — Джим повесил трубку.

— Шеф, — по селектору позвал диспетчер из своего кабинета. — Тут у нас, кажется, факс накрылся. С ним творится что-то странное. Он, похоже, чушь собачью несет. Это…

Джим продолжал прислушиваться, но диспетчер так и не произнес больше ни слова. Тишина показалась Джиму зловещей.

И вдруг диспетчер отчаянно закричал. Из телетайпа внезапно посыпались разноцветные искры. Полицейского подбросило в воздухе и вышвырнуло из кабинета, словно невидимый великан сгреб его в кулак и выкинул прочь. Мгновенно вспыхнула одежда и загорелись волосы Несчастный превратился в живой факел. Все, кто находился сейчас рядом с Джимом, отчетливо слышали по селектору, как диспетчер ударился о дверь. Полицейский рухнул на кафельный пол и замер, мгновенно обмякнув, пока огонь пожирал его бездыханное тело.

Джим стремглав бросился вон из комнаты и, увидев все собственными глазами, тут же схватил со стены огнетушитель, подбежал к диспетчеру и загасил пламя, а потом осторожно опустился на колени. Полицейский был мертв.

Джим осмотрел радиорубку. Факс взорвался сам по себе, то же самое произошло и со всем оборудованием, и с телефоном.

На столе лежали сложенные веером листы бумаги. Джим выложил их в ряд и похолодел. Он сразу понял, что так потревожило диспетчера. У Джима не осталось сомнений, чей портрет пытались передать по факсу. Разглядывая его, полицейский вдруг вспомнил слова, услышанные им совсем недавно в особняке у Коннерс — Тот, кто увидит Сатану, не сможет остаться в живых. Джим зашел в свой кабинет, достал коробку с упакованными переносными рациями, вынул одну и, осмотрев ее, отнес коробку в общий зал, где его с нетерпением поджидали остальные полицейские.