Ирина Баздырева - Песня волка

— Первыми его обнаружили вы? — спросила Эшли.

— Мы были любовниками и должны были вечером встретиться. Он не пришел и я всю ночь не спала. Когда у тебя молодой любовник, ты ревнуешь его ко всякой сопливой девчонке. Я в ту ночь все переживала, думала он мне изменяет, а утром не выдержала и пошла к нему, — Софи замолчала, вытащила дрожащими пальцами сигарету из пачки и, пощелкав зажигалкой, закурила. — Так вот, когда утром я ворвалась к нему домой, то обнаружила его в этой позе мертвым. Я сразу же позвонила Арчи, потом мы сообщили Фрискину.

— Когда это произошло?

Софи выпустила дым и задумчиво постучала длинным ногтем по зубам.

— Примерно месяц назад, где-то в конце июля. В тот день шел мелкий мерзкий дождь.

— Фрискин все это время был в Мичигане?

— Да, — и вдруг торопливо добавила: — Послушайте, он конечно еще та скотина, но не убийца.

— Почему вы говорите об этом, как об убийстве? Ведь ничто не указывает на то, что их убили. На теле Боба и Стоуна не было ран.

Софи вздохнула и повертела в пальцах сигарету.

— Но две одинаковые смерти… Это ведь наводит на мысль, правда? — она пристально взглянула на Эшли. — С чего двум таким здоровым парням, как Боб и Арчи, умирать ни с того ни с сего?

— Боб не жаловался на здоровье?

— Шутите? Он был здоров как бык и просто с завидным упорством гробил его. Он мог целую ночь надираться виски, а утром, как ни в чем ни бывало, заявиться в офис. Его сердце работало, как какой-нибудь перегонный аппарат.

— Софи, о чем вы хотели поговорить со мной? Они очень странные, эти смерти, да? Настолько странные, что вы посчитали, их убийствами?

Откинувшись на спинку стула, Софи судорожной затянулась.

— Фрискин был доволен, когда удалось замять смерть Боба. Он хотел, чтобы об этом как можно скорей забыли, а мы с Арчи все равно говорили друг с другом о Боби. Я видела, Арчи о чем-то умалчивает, Фрискину же было наплевать. Я не верила словам Арчи, когда он успокаивал меня. Я боюсь, я совсем одна со всем этим. Фрискину не нужны пересуды вокруг его бизнеса. Вы бы видели, как его перекосило, будто от зубной боли, когда вы позвонили ему.

— Когда вы стали подозревать, что все идет не так?

— Где-то за неделю до своей смерти, Боб уехал за каким-то очередным старьем, за очень интересной и значимой находкой, по его словам. Он, конечно же, говорил куда едет, но мне было как-то все равно. Меня больше интересовало, когда он вернется.

— В обязанность Боба тоже входил розыск антикварных вещей?

— Нет, он был программистом, обслуживал сайт галереи Фрискина, рассылал рекламу, объявления, поддерживал связи с другими галереями… Ну вы понимаете… Но в последнее время, глядя на Арчи, тоже загорелся подобным делом. Ну и деньги, конечно. Когда Фрискину удавалось сбывать вещичку, которую Арчи приобретал за несколько долларов, по баснословной цене и оба с этого имели неплохие проценты — это убеждает лучше любых слов. Боб мотался по всяким скупкам, распродажам, но, конечно же, ему было далеко до Арчи. Тот имел образование, вкус и был вхож в состоятельные семьи, оброс связями. Боба это задевало, но их дружбе это не мешало. Боб мечтал выискать нечто такое, чтобы переплюнуть Арчи. Обычно он хвастал передо мной своими находками, но не в этот раз. Из своей последней поездки он приехал мрачным, каким-то дерганым, даже не показал, что привез, а когда я взялась распаковать его сумку, наорал на меня. Он сразу позвонил Арчи и когда тот приехал, закрылся с ним в кабинете. Арчи вышел от него поздно, я уже спала: мы тогда начали готовиться к вернисажу и на меня свалилось много организационной работы. Фрискину, понятно, ни до чего не было дела, правда, он поворчал, что Боб проездил впустую, а после у меня все это вылетело из головы, потому что Боб умер и стало совсем невмоготу. Прошло столько времени после его смерти, а напряжение так и ушло, понимаете? — она махнула сигаретой, осыпая с нее ни синюю скатерть столбик пепла. — Это не объяснишь, словно вот-вот должно что-то случиться, и видите — случилось, — она всхлипнула и поспешно затянулась сигаретой. — Как-то так вышло, что мы с Арчи держались вместе. Он постоянно о чем-то думал, все время что-то искал в книгах, в Интернете, допоздна задерживался в галерее. Фрискин следил за ним, как сыч. Он боялся, что Арчи уйдет от него и откроет свое дело. По-моему, он догадался, что Боб что-то привез с собой из последней поездки. Он и Арчи уже не разговаривали нормально, все время ругались. Я как-то проходила мимо кабинета Фрискина и слышала, как он орал на Арчи, чтобы он что-то вернул, а тот сказал, что выбросил это барахло срезу после смерти Боба…

— Что выбросил?

Софии пожала плечами и затушила в пепельнице выкуренную до фильтра сигарету.

— Какая-то вещица полагаю, — заметила она равнодушно и продолжала: — Знаете, что сделал Фрискин, как только попал в квартиру Арчи? Обыскал ее, сволочь! Все вещи его перетряхнул.

— Вы были там?

— Меня там не было, но я видела в кабинете у Фрискина кучу бумаг Арчи, а уж почерк и рисунки Боба я узнаю из тысячи.

— Софи, мне придется просить Фрискина передать бумаги Арчибальда мне.

— Валяйте, — отмахнулась та, доставая новую сигарету. — Только ничего у вас не выйдет. На каком основании вы заберете их? Ссылаясь на меня? Так он заявит, что я не в себе после смерти Арчи. Боже мой, в этом деле даже некого подозревать, о чем вы говорите!

— А как насчет того, чтобы помочь следствию?

— Бросьте! Фрискина этим не проймешь. Он понимает только выгоду, — она резко встала, едва не опрокинув стул. — Пожалуй мне пора идти.

— Спасибо, Софи, — Эшли пожала холодную руку женщины. — Я постараюсь во всем разобраться. Не бойтесь ничего.

Софии кивнула ей на прощанье и ушла.

Вернувшись после ланча в управление, Эшли села за отчет, в который внесла все, что рассказала ей Софи, в том числе и свой разговор с Фрискином, стараясь ничего не упустить.

Рядом надрывался телефон, но на него никто не обращал внимания. Кому-то громко что-то доказывал Генри Скаут. Орал небритый мужчина в разодранной футболке, требуя адвоката. С кем-то ругался Бишоп и когда к ней подошел Рон с предложением поужинать вместе сегодня вечером, Эшли не смогла скрыть досады:

— Рон, я не могу!

— Понимаю, ты теперь у нас самостоятельная девочка и ведешь собственное дело? — со снисходительной улыбкой смотрел на нее Рон.

— Да.

— Я слышал ты даже без напарника работаешь?

— Рон, это довольно простое дело и перестань смеяться надо мной!

— Детка, у меня и в мыслях не было смеяться над тобой…

— Перестань называть меня детка! Когда ты так говоришь, я чувствую себя безмозглой дурой.

— Ну, прости, прости… — покладисто поднял ладони Рон, успокаивая ее. — Я не хотел тебя обидеть. Больше не буду, только не сердись.