Ким Ньюман - Семь звезд

Писатель уперся спиной в каминную полку. Он вытянул руку и нащупал плоское распятие, стоящее между двумя подсвечниками. Преподобный Хаскинс, по-видимому, не очень тяготел к католицизму, поскольку в комнате, кроме распятия, трудно было найти другие предметы, говорящие о его профессии.

Красно-черные губы Розы приблизились к лицу сэра Артура, чтобы одарить детектива смертельным поцелуем. Изо рта девочки-змеи вылез раздвоенный язык и скользнул по переносице и по щекам писателя, оставляя на коже мерцающие полосы.

Сэр Артур сжал в руке распятие и поднес его к лицу Розы, прижав крест ко лбу пришелицы.

Роза отреагировала так, как будто на нее капнули раскаленным свинцом. Девочка-змея издала нечеловеческий вопль и, свернувшись в клубок, упала на пол. Чешуйки на ногах и спине зашипели и исчезли, как маленькие кусочки масла на раскаленной сковороде. Тело девочки содрогнулось, и послышался звук ломающихся костей.

— О Бог мой, — донесся из дверей чей-то голос.

В коридоре, остолбеневшие от увиденного, стояли двое незнакомых мужчин. Тот, что говорил, носил практичную одежду и производил впечатление богатого человека; если бы не рябое лицо, его вполне можно было назвать привлекательным. Позади виднелся силуэт кого-то большого, пухлого и почти что лысого.

Роза подняла голову и посмотрела на гостей. Ее глаза снова округлились; горящая в них злоба сменилась смущением. Катрионе показалось, что девочка уже забыла о своем превращении.

Затем несостоявшаяся Роза Фаррер подняла с пола сутану и стыдливо завернулась в нее. В следующее мгновение девочка бросилась в окно, вдребезги разбив стекло, и, ударившись о землю, помчалась в поле, исчезая во мраке ночи.

— Я знал, что это не тетя Роза, — сказал гость.

— Великий Злодей среди вас, — объявил толстый лысый мужчина, обращаясь скорее к самому себе, нежели к покойной Розе.

Сэр Артур все еще сжимал в руке крест, который так вовремя отпугнул создание под названием Роза.

— Прежде всего я подумал о «Дракуле», — пробормотал писатель, не в силах поверить в свое спасение, — романе Брэма Стокера.

Уинтроп читал о знаменитом князе.

— На подменыша крест подействовал так же, как на вампиров из «Дракулы».

— Уф, — выдохнул лысый мужчина, — какой ужас. Уберите это, сэр Артур.

Фаррер заметил тело священника и, опустившись на диван, закрыл лицо руками. Простым смертным было слишком сложно понять происходящее, и фермеру не оставалось ничего другого, как довериться специалистам в области сверхъестественного.

Мужчина, приехавший с Фаррером, носил некогда дорогое пальто; увы, каракулевый воротник выцвел, а полосатые брюки вытерлись на коленках: большую часть времени этот человек по разным причинам проводил на коленях. Толстые отвисшие губы делали мясистое лицо еще жирнее. Даже пухлые белые руки больше походили на обрубки бревна. Картину дополняли блестящая лысина и сверкающие нездоровым блеском глаза.

Уинтроп узнал в толстяке Алистера Кроули — подозрительную личность, провозгласившую себя «Великим грешником Англии». Помимо пропаганды черной магии, беспорядочных случайных связей и слабости к наркотикам, наследник пивоваренного завода — возможно, из чувства упрямства — запятнал свое имя еще и тем, что во время войны выступал ярым защитником политики Вильгельма Второго [11] Германский король с 1888-го по 1918 г. . В юности он зарекомендовал себя как отважный альпинист, но с годами физические недостатки превратили Кроули в дряблого никчемного хиляка, взглянув на которого, окружающие думали, что крутая лестница представляется ему непреодолимым препятствием.

— Разве вы не скрываетесь в Париже? — язвительно спросил Уинтроп.

— Как видите, сэр, я к вашим услугам, — парировал Кроули.

— Эдвин Уинтроп, из Клуба «Диоген».

Колдун изобразил почти искреннюю улыбку.

— Смышленый мальчик Чарльза Бьёргарда… Наслышан о вас и ваших успехах. А эта очаровательная леди, надо полагать, мисс Катриона Кайе, знаменитая разоблачительница шарлатанов. Какая приятная неожиданность! Я давно желал с вами познакомиться. Уверен, мисс Кайе знает этого омерзительного комедианта Вайтера. Разве не вы, дорогая леди, несколько месяцев назад вывели мошенника на чистую воду?

Кроули вплотную подошел к Катрионе. Эдвин с ужасом вспомнил, что колдун очень любил «змеиные укусы» — приветствие поцелуем в губы, которое вызывало приступ тошноты у большинства людей. Однако Кроули ограничился тем, что жадно поцеловал ручку молодой леди; правда, при этом Алистер напоминал гурмана, с наслаждением облизывающего аппетитную куриную ножку.

— Ба! Да здесь еще и сэр Артур Конан Дойль! Ваши замечательные рассказы доставили мне и, разумеется, всей Англии массу удовольствия. Какая славная компания!

Сэр Артур едва ли мог не знать, что представляет собой Кроули; великий писатель посмотрел на распятие, вероятно, раздумывая, повлияет ли оно на представителя черной магии.

Кроули прочитал его мысли.

— Сэр Артур, для такого знаменитого мага, каковым являюсь я, эта безделушка абсолютно ничего не значит. Она всего-навсего олицетворяет старую эпоху, которой пора бы уже уйти в небытие, хотя ее пережитки все еще догнивают в современном мире. Я написал письмо в Москву мистеру Троцкому и предложил свои услуги, чтобы искоренить христианство на планете.

— И он ответил? — едко спросила Катриона.

— По правде сказать, нет.

— Quelle surprise! [12] Какая неожиданность! (фр.)

Кроули похлопал девушку по плечу сардельками пальцев.

— Вредная девчонка! Откуда в столь молодом создании столько цинизма? У леди есть все задатки, чтобы стать «Блудницей в пурпуре».

— Ах, мистер Кроули, о моих грехах уже можно писать мемуары. И, честно говоря, глядя на вас, я очень сомневаюсь, что вы в силах соревноваться со мной по числу совершенных злодеяний.

Физиономия колдуна вытянулась, и маг стал похож на несправедливо обиженного ребенка. На мгновение Уинтроп представил, какое влияние имеет Кроули на своих последователей. Клоунские выходки Алистера настолько умиляли окружающих, что перечить его притязаниям на собственную гениальность было бы слишком жестоко. Этот человек испортил жизнь многим людям, а на других безжалостно нажился. Упомянутый Вайтер считался еще одним приверженцем черной магии, с которым Кроули уже в течение нескольких месяцев вел перепалку.

— Времена «Блудницы в пурпуре» прошли, — ответил Алистер. — Ее задача сводилась к рождению святого создания, но теперь это уже не актуально. Я ехал на поезде, когда узнал, что на Земле появилась она. Та, в чьих силах покончить с гнетущим безликим веком.