Фиона Хиггинс - Заклинатель

Тогда он гасил лампы и опять занавешивал зеркало, но при этом отворял ставни: ему нравилось следить за жизнью города, наблюдать за нею, вслушиваться в ее звуки. Комнату свою он обставил уютно, с удобством и поддерживал в ней идеальный порядок — единственным исключением был письменный стол. Он был буквально завален всевозможными письменными принадлежностями, бумагой, гусиными перьями, чернильницами, и посреди всего этого изобилия на почетном месте красовался словарь Джонсена. К стене над столом было пришпилено несколько заметок, которые Деодонат настрочил совсем недавно; одна из них предупреждала горожан о том, насколько опасны чересчур резвые лошади и несущиеся во весь опор телеги. Заголовок этой статьи был предметом особой гордости автора:

Прущие во всю прыть повозки сеют страшную смерть.

Тем самым вечером, когда Юнона дремала под воздействием своих трав, а Пин сидел за столом и записывал в дневник необыкновенные события, которыми была так полна его жизнь, Деодонат Змежаб стоял возле окна и окидывал взглядом занесенные снегом крыши. Когда луна выглядывала из-за туч, они поблескивали в ее холодном свете — и совсем иначе вел себя Фодус, чьи черные воды жадно заглатывали свет, впитывали его. В последние дни Деодонат пребывал в постоянном беспокойстве. Он нервно мерил шагами комнату, бормоча что-то себе под нос, и ерошил, спутывал в колтуны волосы на уродливой голове. Примерно через полчаса он подошел к письменному столу, окунул перо в чернила и принялся лихорадочно что-то писать.

Дорогие мои читатели!

Я совершенно убежден, что теперь уже все вы, за самым редким исключением, видели или по крайней мере слышали, что происходит в последнее время в таверне «Ловкий пальчик», в том самом заведении весьма сомнительной репутации — и более чем заслуженной, надо сказать, — что стоит на Мосту. Однако хозяйка заведения, достопочтенная Бетти Пегготи, несмотря ни на что, безусловно, заслуживает похвалы: деловое чутье этой дамы с лихвой искупает все недостатки. Разве возможно забыть ту русалку, которую она выставила на обозрение публики месяца три назад? Правда, хвост у русалки был кривоват и сама она выглядела не столь ослепительно, как, в представлении большинства людей, должно выглядеть столь необычайное и волшебное водоплавающее существо, — что поделать, виной тому был весьма преклонный возраст бедняжки. Наверное, потому ее и удалось изловить… Но как бы там ни было, это была настоящая, живая русалка, она шевелила хвостом, дышала, временами даже как будто начинала задыхаться.

До этого, если мне память не изменяет, миссис Пегготи показывала горожанам кентавра по имени мистер Эфкотт. Должен признаться, сам я с этим субъектом не беседовал, однако ходили слухи, будто он необыкновенно начитан и у него самые изысканные манеры. Правда, ноги у него плохо гнулись, особенно задние, а все-таки зрелище было прекрасное, настоящее развлечение. Разве не этого жаждем мы с вами, бедные граждане города Урбс-Умида?

Но оказалось, что русалки, кентавры и прочие подобные им экзотические твари — только цветочки, ибо, по-моему, нынче достопочтенная Бетти Пегготи превзошла саму себя. Мало того что ее заведение вечно битком набито пьяными толпами, которые наполняют деньгами хозяйские сундуки (и которые для человека непривычного уже сами по себе любопытнейший экспонат и увлекательнейшее зрелище!), так в последнее время в подвале таверны демонстрируют совершенно особенное, ни на что не похожее существо, а именно Прожорное Чудище. Да это же прямо цирк какой-то!

Как всегда, дорогие читатели, я думаю прежде всего о вас. И вот, помня о своем долге перед вами, я отправился в «Ловкий пальчик», чтобы увидеть Прожорное Чудище собственными глазами. Должен сразу признаться: все, что о нем говорят, — истинная правда. Это ужасная тварь, пока еще не описанная научно, уродливая и ненасытная. По-видимому, такое существо совершенно необходимо содержать за решеткой. Ведет оно себя полностью непредсказуемо, нрав имеет дикий и питается сырым мясом, очень несвежим, хотя особенно любит полакомиться якостаром — похожим на овцу животным, чей мех ценится чрезвычайно высоко. Столь отвратительный зверь — и с таким

изысканным вкусом! Должен признаться, это производит впечатление. Впрочем, вы должны согласиться, что в этом отношении он в нашем городе не одинок!

Пора оставить Чудище в стороне. Пора двигаться дальше: как это ни прискорбно, я вынужден перейти к другой, более печальной теме. С невыразимым сожалением и болью в сердце я должен сообщить вам пренеприятнейшую новость: убийца по прозвищу Серебряное Яблоко совершил новое преступление. Сегодня рано утром из Фодуса выловили тело очередной жертвы, уже четвертой по счету. Все мы хорошо помним дело Оскара Карпью, связанное с убийством Фабиана Дермогила. Напоминаю, что поймать мистера Карпью, который почти наверняка будет обвинен в этом преступлении, до сих пор не удалось. Многие полагают, что этот человек сбежал из города, чтобы спастись от виселицы. Однако я придерживаюсь иного мнения. Думаю, он мог бы рассказать нам много интересного о Серебряном Яблоке. Ведь они одного поля ягоды. И даже вполне правдоподобным кажется предположение, что Оскар Карпью и Серебряное Яблоко — одно лицо. Правда, у Фабиана в кармане яблока не обнаружили — но разве поймешь, что может твориться в голове у убийцы?

Поразмыслите над моими словами, дорогие читатели, и, я убежден, вы со мной согласитесь! До скорой встречи,

Змежаб с чувством глубокого удовлетворения поставил в конце свою подпись, украсил ее завитушкой, свернул лист бумаги свитком и перевязал шнурком. Зло вездесуще. Оно скрыто в самой человеческой природе, как и жажда власти, — власти над людьми, которую Деодонат получал благодаря возможности воздействовать на умы посредством печатного слова. Ах, до чего ж ему нравилось бродить но ночным улицам и прислушиваться к чужим разговорам, в которых обсуждалась его последняя статья!

Многие читатели «Ведомостей» были горячими поклонниками Змежабова творчества. Они ежедневно собирались в кофейнях, тавернах и попросту на углах улиц специально для того, чтобы услышать суждения Деодоната о последних городских событиях. Далеко не все были в состоянии осмыслить прочитанное, но верили беспрекословно (ибо неправду в «Ведомостях» не напечатают), а обращение «Дорогие читатели» тешило самолюбие. У обывателей возникала иллюзия, будто о них и впрямь кто-то заботится, будто они кому-то небезразличны, — и этого было достаточно, чтобы завоевать их вечную преданность. Сам же Деодонат, напротив, относился к своим читателям с глубочайшим презрением.