Джим Батчер - Перемены

— Н-нет, — выдавила она. — Это была моя мама.

Я издал невнятный звук, который должен был означать понимание, и кивнул.

Она глянула на меня и не сделала ни единого движения, чтобы вытереть слезы с лица.

— Ты выглядишь ужасно.

— Я кое-что выяснил, — буркнул я.

Молли чуть прикусила губу.

— Все плохо. Так ведь?

Я кивнул.

— Действительно плохо. Мы… — я покачал головой. — Без поддержки Совета я не знаю, как мы сможем это проделать.

— Выход есть, — шмыгнула она носом. — Выход есть всегда.

— В этом… и проблема, — сказал я, глядя на безнадежно организованную книжную полку возле себя. — Я… я бы хотел какое-то время побыть один.

Молли смотрела на меня, её поза была напряжена, словно она держала в руках хрупкий фарфор, и малейшее неверное движение могло вдребезги его разбить.

— Ты уверен?

Мыш издал горлом тихий скулящий звук.

— Я не собираюсь идти на крайние меры, — сказал я ей. Пока, во всяком случае. — Мне просто нужно немного времени.

— Хорошо, — вздохнула она. — Идем, Мыш.

Мыш озабочено посмотрел на меня, но все же потрусил из квартиры следом за Молли вверх по лестнице.

Я направился в ванную, включил душ, разделся и залез под холодную воду. Я просто стоял там, немного дрожа и пытаясь думать.

Откровенно говоря, я думал о том, как было приятно чувствовать прикосновение губ Сьюзен. Я подождал до тех пор, пока холодная вода не свела эти специфические мысли до приемлемого уровня. Потом я вспомнил предупреждение Ваддерунга о Красной Коллегии.

У меня было несколько жестких клиентов в своё время. Но ни один из них не был богоподобным существом или их остатком, или, чем там еще были члены Палаты лордов Внешней Ночи и Красный Король. Невозможно столкнуться с чем-то вроде этого в прямой конфронтации и победить. Я, конечно, могу быть могущественным. Блин, в хороший день я согласился бы с утверждением, что я один из двадцати или тридцати наиболее могущественных чародеев на планете, если сравнивать только магические мускулы. И моё искусство, и опыт продолжают совершенствоваться. Дайте мне пару сотен лет, и я займу одну из верхних ступеней пьедестала.

Конечно, если Марконе был прав, я никогда не поднимусь так высоко. А этот босс-хищник бетонных джунглей был вовсе не глуп. По правде говоря, я бы сказал, что есть отличный шанс, что я не переживу ближайшие два или три дня.

Я не мог состязаться с хозяевами Красной Коллегии и победить.

Но у них была моя маленькая девочка.

Я знаю. Не должно иметь значение то, что она моя маленькая девочка. Я должен был так реагировать, если бы любая меленькая девочка попала в руки этих монстров. Но это имело значение. Мэгги была моим ребенком, и это имело чертовски большое значение.

Я стоял под душем до тех пор, пока холодная вода не смыла напрочь все гормоны, все эмоции, всю бессмысленную власть крови, призывающей к крови. Размышляя об этом, я решил, что у меня всего три варианта.

Враг был силен. Таким образом, я мог призвать еще больше мускулов на свою сторону. Я мог созвать каждого друга, каждого союзника, каждую темную личность, которая должна была мне услугу. Достаточная помощь могла повернуть ход любой битвы, а у меня не было иллюзий, что это будет битва эпических масштабов.

Проблема была в том, что единственные люди, которые готовы были на такой отчаянный шаг, были моими друзьями. И мои друзья будут умирать. Я мог буквально использовать их как щит от сокрушающей мощи Красного Короля и его коллегии, и у меня не было иллюзий, каких жертв это будет стоить. Мои друзья будут умирать. Большинство из них. Черт, возможно, они все и я вместе с ними. Может быть, я смогу добраться до ребёнка и уйти вместе с нею, пока мои друзья будут отдавать свои жизни за то, чтобы сделать это возможным. Но после этого, что потом? Провести жизнь в бегах вместе с Мэгги? Всегда оглядываться через плечо, никогда не оставаться на одном и том же месте дольше, чем на несколько дней?

Второе, что я мог сделать, это — придумать вместо прямого столкновения что-то другое. Найти какой-то способ подкрасться поближе и, схватив девочку, исчезнуть, миновав всю обреченную на поражение борьбу из варианта номер один. Этот план не требовал от меня смерти моих друзей.

Конечно, для его осуществления, мне надо было найти какой-то способ стать более умным и коварным, чем существа с тысячелетней практикой и опытом, которые веками специализировались на проникновении и предательстве. Ты не проживешь так долго, как они, среди племени хищников, не будучи на самом деле ужасающе умным и осмотрительным. Я сомневался, что это будет так просто, как снять пару часовых, одеться в их униформу, и пробраться внутрь с моими друзьями Трусливым Львом и Железным Дровосеком. (Мне отводилась роль Страшилы. Если бы у меня были мозги, я придумал бы лучший план).

Итак, прямая схватка со звездной командой была плохой идеей. Она вероятно не сработает.

Трусливый вариант «схватить-и-убежать» в центре силы Красной Коллегии был тоже плохой идеей. Это вероятно не сработает, также.

И оставался пункт номер три, который был невероятен. Точнее, так было несколько дней назад. Прежде чем я узнал, что я являюсь отцом.

Моя карьера чародея была… очень активной. Я попробовал на вкус множество ужасно могущественных вещей. И, главным образом избежал неприятностей, хотя от тех времен у меня осталось большое количество шрамов — физических и духовных. Многие игроки высшей лиги видели во мне потенциал для одного вида разрушений или для другого.

Некоторые их них предлагали мне власть.

Большую власть.

Я подразумеваю, если бы я вышел, прямо сейчас, и собрал все, что я мог — независимо от ценника, который мне выставят — это могло изменить игру. Это сделало бы меня больше, чем скороспелым молодым чародеем. Это дало бы моей силе интенсивность, мощь, глубину, размах, которых я себе с трудом могу представить. Это дало бы мне шанс призвать новых союзников. Я получил бы почти неограниченное количество оружия в свое распоряжение; это открыло бы варианты, которые иначе никогда бы не возникли.

Но что будет после этого?

Мне не придётся подаваться в бега с Мэгги, чтобы защитить её от монстров.

Я буду одним из них.

Может быть, не в тот же день. Может быть, не в ту же неделю. Но в один не очень далекий день, то, что я приму, изменит меня. И я, наверное, не буду против этого возражать, даже если и замечу, как это происходит. Такова природа подобной силы. Вы не чувствуете, как она меняет вас.

Не существует чувства, которое предупредит вас, когда ваша душа становится черной.

Вариант три имел одно общее с вариантами один и два: я не переживу их. Не тем человеком, которым я был. Тем, который пытался сделать мир чуточку светлее или более спокойным. Тем, кто пытался помочь и тем, кто все портил. Тем, кто верил в такие вещи как семья, ответственность, любовь.