Юрий Нестеренко - Черная Топь

— А как, по-твоему, должны вести себя трезвомыслящие люди?

— Вообще не поддаваться суевериям. Считать все происходящее розыгрышем, либо, если уж дошло до жертв — действиями хитрого преступника, который задался целью парализовать жертв страхом — ну, как в «Собаке Баскервилей». Хорош был бы Холмс, если бы пытался остановить собаку распятием…

— А если монстра не останавливают ни пули, ни другие нормальные средства? Если явно видно, что мы имеем дело со сверхъестественным?

— Тогда остается лишь не верить глазам своим. Считать это галлюцинацией.

— И ждать, пока эта галлюцинация тебя слопает?

— Между прочим, это как раз метод борьбы с глюками. Если что-то мерещится, надо пройти сквозь него.

— Ты исходишь из того, что демон не может оказаться настоящим.

— Конечно, я же трезвомыслящий человек.

— Но в ужастиках-то они настоящие.

— Всякая система хорошо работает лишь в предназначенных для нее условиях. Мир ужастиков не предназначен для трезвомыслящих людей. Там наиболее эффективно как раз мистическое сознание. Но мы, к счастью, живем в реальном мире.

Они проехали мимо мертвого грузовика.

— В ужастиках через пару километров мы бы снова его увидели, — изрек Алекс. — И поняли бы, что выехать из Игнатьева невозможно.

Сергей промолчал, поскольку у него тоже мелькнула такая мысль.

Дорога, однако, вовсе не проявляла тенденции к зацикливанию. Она становилась все хуже — растрескавшийся асфальт где проваливался (теперь там блестели лужи), где вспучивался. Машину несколько раз ощутимо встряхивало на колдобинах. Через какое-то время направо в лес ответвилась грунтовка с глубокой колеей. Сергей вспомнил, что Сермяга предупреждал о ней. Затем начался небольшой уклон вверх — дорога взбиралась на насыпь — и впереди показался мост.

Мост выглядел солидно, как и положено мосту на шоссе — не деревянный, а бетонный, с металлическими перилами. Речушка, впрочем, была неширокой — скорее даже ручей, наполнявшийся водой лишь во время дождей и паводков.

Подъем кончился, и уже практически в тот момент, когда передние колеса коснулись покрытия моста, водитель и пассажир увидели это инженерное сооружение по всей длине. Точнее, увидели его начало и конец. Середина у моста отсутствовала.

Алекс вскрикнул. Сергей со всей силы вдавил тормоз. Автомобиль с визгом скользил по мокрому шоссе прямо к провалу. У Коржухина мелькнула мысль, что надо открыть дверцу и выпрыгнуть, но ее обогнала следующая мысль — что сделать это он не успеет.

Машина остановилась буквально в полуметре от неровного края разлома. Сергей откинулся на спинку сиденья и порывисто вдохнул воздух; только сейчас он понял, что перед этим не дышал. Затем он перевел взгляд на Алекса — тот был смертельно бледен и шарил рукой по дверце, пытаясь ее открыть. Ему удалось это лишь с третьей попытки.

— Потом погуляешь, — сказал Коржухин. — Сначала вернемся на твердую почву, — он осторожно дал задний ход, и машина съехала с моста.

Они вылезли наружу. Сергей, не решаясь ступить на мост, хотя тот только что и выдержал вес автомобиля, отошел в сторону и оценил картину сбоку. Ручей проточил глубокое русло — вода текла метрах в пятнадцати под мостом. Мутный и полноводный после грозы поток шумно пенился вокруг покоившихся внизу бетонных обломков.

— Этот ментяра хотел нас убить.

Сергей оглянулся на подошедшего Алекса.

— Я бы не был столь категоричен, — осторожно ответил Коржухин.

— Какая, на фиг, категоричность?! Сам посуди, что было бы, если б ты ехал чуть быстрее или среагировал на полсекунды позже. Никакого знака здесь нет. Он направил нас по этой дороге. Какие тут еще варианты?

— Да, все один к одному… — признал Сергей. — Но уж больно это все дико. Чем таким могут заниматься власти маленького, затерянного в тайге городка, чтобы убивать людей только за то, что они в этом городке переночевали и, никого не расспрашивая и ничего не осматривая, сразу уехали?

— Перестраховка. И потом, откуда они знают, что нам могли рассказать Лыткаревы.

— Д-да… Лыткарев ведь чуть не рассказал мне. Он сказал — «Знаете, куда ведет эта дорога?» Но тут как раз подъехал Сермяга. А потом он увез Лыткарева. Правда, осталась девушка, но она, как видно, не проболталась бы из страха за отца.

— Дела… — пробормотал Алекс. — Однако, как нам теперь отсюда выбраться?

— Грунтовку справа помнишь? Сермяга сказал, что она ведет на заброшенные лесозаготовки. Но можем ли мы теперь верить Сермяге?

— Не можем. Однако может оказаться, что там что-нибудь похуже заброшенных лесозаготовок.

— У тебя есть конструктивная альтернатива?

— Уговорил, — пожал плечами Алекс. — Поехали.

Глубокая, мокрая и грязная колея грунтовки оказалась серьезным испытанием даже и для «Фронтеры», и все же машине удалось нигде не застрять и не лечь брюхом на дорогу. Путь, однако, оказался недлинным. Дорога привела их к тому же ручью, только выше по течению, где берег был пологим. Колея уходила в воду и выныривала на другой стороне.

Сергей смерил скептическим взглядом разлившийся ручей.

— Грузовик проедет, — резюмировал он. — И то, пожалуй, не сейчас, а как вода спадет.

— Ну что ж, у нас остался еще один путь, — отозвался Алекс. — Тот, которым мы приехали.

— Там сейчас тоже не проехать. Забыл, как мы по лужам шлепали? А тогда еще дождей давно не было. Болота…

— Ну тогда… — Алекс сделал паузу, — бросить машину, перейти вброд и дальше пешком.

— Куда? — спокойно спросил Сергей.

— Ведет же куда-то эта колея. А если мы не доверяем колее, пройти вдоль берега и выйти на дорогу по ту сторону моста.

— Эта дорога может еще на сто километров тянуться, без единого жилья. Кругом тайга. Зверье всякое. У тебя оружие есть?

— Перочинный нож, разве что.

— У меня еще газовый пистолет. Негусто. Жратвы у нас нет, хотя несколько дней, конечно, можно и без нее… Но представь, что эти, из города, захотят убедиться, что с нами все кончено. Я бы на их месте так и сделал. Как думаешь, трудно им будет установить, куда мы пошли?

— Н-не очень.

— Вот именно. А значит, и догнать нас они десять раз успеют. На тех самых машинах, от которых эта колея. Выходит, по дороге идти — хана. И без дороги идти — хана. Болота и хищники, притом у нас даже компаса нет. Или есть?

— Нету…

— Да даже если б и был.

— Н-да, — констатировал Алекс. — Как в анекдоте. Туда не ходи — там разденут. И туда не ходи — там разденут. А куда же мне идти? А зачем куда-то идти, тут раздевайся…

— Угу. Если тут будем сидеть, нас тут и накроют. Так что поехали обратно.

— В Игнатьев?!

— Именно. Я серьезно. Сам подумай — видимо, там какая-то видимость законности все же сохраняется. Иначе нас бы шлепнули прямо там. Значит, город для нас сейчас — самое безопасное место.