Пол Хасон - Сувенир

— Вы должны извинить этот беспорядок. — Священник быстро подошел к дивану и расчистил Энджеле место. — Я не самый большой аккуратист.

Энджела неуверенно присела на расчищенное место, чувствуя себя, как курица на насесте, а отец Тэггерт тем временем размашисто опустился на скрипучий деревянный вращающийся стул, стоявший за письменным столом, и остановил на Энджеле пристальный взгляд. Она посмотрела вверх, на картину, и отважилась спросить:

— Тибет, правильно?

— Непал. «Татагатас».

— Простите?

— «Пять размышляющих Будд». Мне нравится медитировать, глядя на них.

— О. — Энджела растерянно моргнула. В устах священника это прозвучало странно. Потом она поняла, чего не хватало в комнате: распятия. — Вы, кажется, придерживаетесь довольно… широких взглядов. — Она тщательно подбирала слова.

— Это и есть исходное значение слова, — улыбнулся он.

— Слова?

— «Католик». — Отец Тэггерт качнулся на своем скрипучем стуле. — «Всеобщий».

— Понятно. Да. Наверное. — Энджела, хмурясь, уставилась в пол и заметила протертую в ковре возле дивана дыру.

— Черил сказала мне, что у вас какие-то затруднения, — священник говорил мягко, спокойно.

Энджела неуверенно подняла голову. Она медлила.

— А она что-нибудь говорила о них?

— Нет.

— Ничего?

— Ни слова.

Энджела вздохнула. Приходилось начинать с самого начала. Но, может быть, это было к лучшему. Может быть, она нашла бы способ подойти к сути дела, не рассказывая отцу Тэггерту слишком многого.

— Ничего, если я закурю? — тихо спросила она, роясь в сумочке.

— Ради Бога. — Отец Тэггерт полез в нагрудный карман за спичками, но Энджела уже нашла зажигалку.

— Не беспокойтесь. Я уже нашла, спасибо.

Она затянулась, усиленно соображая.

— Черил сказала мне, что вы весьма симпатичная личность.

Священник внимательно наблюдал за ней.

— Стараюсь.

Энджела неподвижно смотрела на сигарету, которую держала в пальцах. Рука дрожала — слабый трепет крыльев мотылька. Как же перейти к делу? Жизнь слишком коротка. Лобовая атака.

— Отец Тэггерт, вы верите в зло?

Пауза.

— Не уверен, что вполне понимаю вас. Вы не могли бы выражаться яснее?

— Вы верите, что существует такая вещь, как силы зла?

Еще одна пауза.

— Я верю в заключенную в людях доброту.

— Но как же насчет зла? — настаивала она.

Священник хмурился. Был он озадачен, или же вопрос вызвал у него раздражение?

— Зло также заключено в нас самих. В наших душах. В нашем сознании.

— Но и вне нас оно тоже существует.

— Вне?

Энджела избегала его взгляда.

— Злые духи, отец Тэггерт, — едва слышно проговорила она.

Священник развернулся вместе со стулом и, подняв брови, выглянул в окно.

— Ах, злые духи, — повторил он задумчиво. Или снисходительно? — Ну, отцы Церкви, несомненно, в них верили.

— А какова нынешняя позиция Церкви? — с заминкой спросила она.

Он снова развернулся к ней, усмехаясь так, словно Энджела его чрезвычайно забавляла.

— Это зависит от того, кому задавать вопрос.

Энджела воззрилась на него — озадаченная, отчасти шокированная. И быстрыми легкими тычками затушила сигарету в пепельнице, которую обнаружила на небольшом чайном шкафчике у дивана.

— Есть теологи, придерживающиеся мнения, что злые духи существуют, а есть и такие, кто утверждает, что их нет, — продолжал священник. — Выбирайте.

— А что же Писание? Они же упоминаются в нем, правда?

Священник благожелательно разглядывал ее.

— Писание, миссис Киттредж, — чудесное собрание вдохновенных сочинений: и основанных на исторических фактах, и старых вавилонских легенд, подправленных и переписанных соответственно различным нуждам сперва иудеями, потом христианами. Многие из них сегодня рассматриваются как чисто метафорические. Так называемая «истина» частенько оказывается в большой степени вопросом толкования. Я уверен, что вы это понимаете.

— Вы объясняете мне, что католическая церковь говорит, будто злые духи больше не существуют?

Он снисходительно улыбнулся.

— Сегодня у нас есть худшие причины для беспокойства. Бесчеловечное отношение людей друг к другу. Преступность. Болезни. Голод. Загрязнение окружающей среды. Ядерное опустошение.

Энджела оцепенело смотрела в пол.

— Когда-то я была католичкой, отец, — тихо проговорила она.

— Да?

Она подняла глаза, удивленная небрежностью ответа. Священник по-прежнему не сводил с нее глаз.

— Вас это не тревожит? — изумилась она.

— То, что вы больше не католичка?

Энджела кивнула.

— Нет. Разве это обязательно? Все дороги ведут к центру.

— В Рим?

Он покачал головой.

— К центру. К цели. Римско-католическая вера — лишь одна из этих дорог.

— О. — Энджела крутила на пальце обручальное кольцо. Потом она встала и подошла к книжным полкам.

Священник широко развел руки.

— Церковь существует, чтобы служить нуждам людей. Эти нужды меняются. Следовательно, должна меняться и Церковь, если она собирается выжить и остаться жизнеспособной, существовать объективно. Она должна расширять свои горизонты. Эйкуменизм. Большим шагом вперед была литургия на английском языке. Жесткие, негибкие системы верований способны превращаться в смирительную рубашку. В конце концов, они — лишь каркас направляющего жизненного опыта. Всякий индивид волен избирать собственный путь. Мне самому нравится утверждать, что индивид способен переступить границы условий, в которые оказывается поставлен, границы убеждений… способен принимать на себя ответственность за свою жизнь. Для меня это и есть цель.

Энджела наморщила лоб. Все это звучало весьма туманно. Она взглянула на ближайший ряд книг: святой Фома Аквинский был втиснут между «Путеводителем по театрам „Нью-Йорк Таймс“ и „Образами“ Родди Макдауэлла.

— Ваша проблема… имеет отношение к вашей вере, миссис Киттредж? — Священник осторожно зондировал почву.

Больше Энджела не могла сдерживаться. Сдержанность ни к чему не вела.

— Мне нужно кое-что освятить, — выпалила она.

— Освятить?

Она остро взглянула на него.

— Да. Ну, знаете — святой водой, ладаном. Всяким таким. Это же пока еще практикуется, правда? — Тон Энджелы был циничным. Она ничего не могла с собой поделать.

— Конечно. В требнике есть молитвы. — Ответ отца Тэггерта был спокойным, взвешенным. Приводящим в бешенство своей рассудительностью. В определенном отношении отец Тэггерт напоминал Энджеле Шона.

— Молитвы?

— Почти на все случаи жизни. Для школ, библиотек. Радиостанций. Для домен, динамо, пожарных машин, инвалидных колясок…

— Инвалидных колясок? — Энджела уставилась на него.

— Называйте, у нас все есть.