Лана Синявская - Ночной крик

Номер оказался двухместным и был даже хуже, чем Вика предполагала, но почему-то ее это не расстроило. Она с веселой дерзостью оглядела застеленную панцирную кровать с продавленной сеткой, тумбочку с покосившейся дверцей и расшатанный шкаф. Из щелястых окон безбожно дуло, но девушка успокоила себя тем, что в такую жару естественная вентиляция не помешает.

Неожиданным сюрпризом оказался личный санузел. То есть, не совсем личный – он был один на два номера и в него вели соответственно две двери – по одной с каждой стороны. Но соседний номер не был занят и Вика могла пользоваться душем в свое удовольствие.

Бросив сумку на стоящую возле стены кровать, она подошла к окну и с любопытством высунулась наружу. Клены обступали домик со всех сторон, их густые кроны бросали на зеленую лужайку кружевные тени. Прямо под окном располагалась клумба, засаженная готовящимися зацвести астрами. Один нетерпеливый цветок уже раскрылся, намного опередив своих сородичей. Его брызжущие во все стороны лепестки-лучи напоминали маленькое фиолетовое солнце. И Вика вдруг поняла. Внезапно она увидела совершенно другую картину, перед ней был не солнечный летний день, а сентябрьский горьковатый вечер. Золотые и багровые кленовые листья, усыпавшие все вокруг и пламенеющие в закатном солнце астры. Много-много фиолетовых астр. Фиолетовое на золотом – как это прекрасно. Это была особенная красота, немного горькая и чуточку увядающая, не красота жизни, но красота смерти, ее преддверие…

Теперь она знала, почему Гаевская отправилась сюда, Вика не могла ошибиться. Старая актриса прощалась с жизнью, прощалась вместе с окружающей природой, собравшей последние силы для прощального грустного танца. Это последнее усилие было куда ценнее юной весенней прелести или зрелой ядреной красоты щедрого лета. Именно потому, что оно было последним, это усилие.

Вике стало очень грустно. Ей вдруг показалось, что рядом с ней повеял какой-то особый ветерок, как будто чья-то невесомая прохладная рука ласково провела по разгоряченной щеке девушки, благодаря за понимание. Вика не испугалась, это почувствовав, она понимала, что незримое присутствие не причинит ей вреда и, закрыв глаза, подставила лицо легким прикосновениям.

Она простояла возле окна довольно долго. Вместе с пониманием пришло еще более горячее желание разобраться в чудовищном по своей жестокости преступлении, понять механизм тщательно продуманного злодеяния. Для этого нужно было подумать.

Вика отправилась изучать окрестности и не заметила, как пролетело несколько часов. Она влетела в столовую одной из последних, радуясь, что поспела вовремя. Она не боялась остаться без обеда, ей просто не хотелось упустить добрую администраторшу. К своему облегчению, Вика обнаружила женщину мирно сидящей за столом, в обществе все той же кастелянши и еще двух других служащих. Все четверо, не торопясь, пили компот и беседовали, и Вика в который раз за сегодня ощутила себя юной девочкой из пионерского лагеря.

Получив в окошке свой законный комплексный обед, она уселась за освободившийся у окна столик и уставилась на поднос со смешанным чувством восторга и удивления. Рассольник, оранжевый шницель с макаронами и компот из сухофрутов – боже мой, да здесь совсем ничего не изменилось! Нельзя сказать, чтобы еда выглядела чересчур аппетитно (как и положено нормальной столовской еде), но Вика, нагуляв аппетит во время прогулки, расправилась с ним в два счета.

Она как раз допивала компот, рассеянно глядя в окно, когда заметила неторопливо прогуливающуюся по дальней аллее фигуру. Девушка едва не поперхнулась черносливовой косточкой. Не может быть! Это невероятно! Человек, которого она заметила, просто не мог здесь оказаться. Конечно, расстояние слишком велико, чтобы сказать точно, но она узнала бы эту фигуру из тысячи. Неужели ее преследуют? Но как? Каким образом он так быстро вычислил, куда она направилась?

Вот черт, Вика совсем забыла о Петровне. Старая балаболка наверняка растрезвонила всей деревне о том, что встретила Вику на станции.

Резко отодвинув стул, который громко и противно проскрежетал ножками по кафелю, Вика вознамерилась было броситься за «призраком» в погоню, но своевременно сообразила, что, пока она домчится до нужной аллеи, Тимур – если это и в самом деле был именно он – успеет благополучно скрыться, оставив ее с носом. Поэтому девушка сделала вид, что вскочила только потому, что покончила с трапезой и чинно проследовала к выходу. Женщина-администратор как раз тоже поднялась. Вика отметила, что ее сотрапезницы покинули столовую раньше и поспешила привлечь к себе ее внимание.

– Вы не забыли обо мне? – напомнила она вкрадчиво.

– Нет, – откликнулась та без особого энтузиазма. – Но я по-прежнему не совсем понимаю, что именно вас интересует?

– Все. Любые подробности. Но в первую очередь: кто занимал соседний номер?

– Никто, – просто ответила женщина. – Эти двое специально попросили, чтобы их поселили отдельно, они готовы были заплатить за оба сдвоенных номера, хотя жить собирались в одном. Тогда отдыхающих было больше и единственное место, удовлетворяющее их условиям, оказалось во втором корпусе.

Вика расстроенно кивала головой в такт неспешному говору женщины. Это называлось просто: облом по всем статьям. Самый настоящий облом. Обнаружив, что из одного номера в другой можно пройти незамеченным, Вика тут же состряпала версию, согласно которой преступник жил именно в соседнем номере. И вдруг оказалось, что там вообще никто не жил. Ну что прикажете делать с таким невезением?

– А что случилось непосредственно в тот день? – попыталась Вика ухватиться за соломинку.

– Я пыталась припомнить подробности, – кивнула головой женщина. – Знаете, тогда поднялась такая паника. Я, конечно, имею в виду – среди персонала, отдыхающих мы, по мере возможностей, пытались оградить. Как все случилось? Ну, сначала прибежала дежурная по корпусу. Она услышала крик этой, второй постоялицы. Я специально посмотрела в архивах ее фамилию: Гаевская, Ирина Анатольевна. Так вот, она звала на помощь. Леночка, дежурная, конечно, перепугалась, но сумела взять себя в руки: предупредила меня и побежала за доктором, но было уже поздно: женщина умерла в считанные минуты. У нашего врача не возникло никаких вопросов, он осмотрел тело, выписал необходимые бумаги, позвонил в скорую и милицию. Тело увезли часа через два, и в тот же вечер Ирина Анатольевна уехала, не стала дожидаться окончания действия путевки. Сказала, что не может оставаться в номере, где умерла ее близкая знакомая. Мы не стали ей препятствовать. Если честно, были рады, что она не стала поднимать шум и предъявлять санаторию претензии. Кажется, кто-то одолжил ей машину, чтобы отвезти домой, но подробностей я не знаю. Вот, собственно, и все.