Шон Хатсон - Эребус

Он перебил ее довольно резко:

— Слушай, давай не будем об этом говорить, пока Дэн Харлей не проведет свои исследования:

— Но, Вик, тут же явная связь! — закричала она, раздраженно пнув ногой один из мешков.

Он пожал плечами.

— Может быть, у них этот вирус? — предположила она.

Тайлер усмехнулся:

— Просто тебе очень хочется, чтобы здесь обнаружилась какая-то связь. Возможно, Андерсон даже и не знает об этом многоцелевом корме и его действии на животных.

— Мог и не знать. Он ученый, он работал в лабораториях.

— Послушай, у тебя что, есть доказательства?

Несколько секунд она молчала. Дыхание ее участилось, глаза пылали.

— Сначала обождем, что скажет Харлей, — проговорил Тайлер. — Но я думаю, ты ошибаешься, когда говоришь о связи между Андерсоном и всем, здесь происходящим.

— Может, ты и прав, — согласилась она. — Может быть, Андерсон здесь вовсе ни при чем, но все же...

Тайлер покачал головой. Они еще немного постояли во дворе. Затем пошли обратно к дому. Он спросил, не выпьет ли она чашку кофе. Она согласилась.

— Я сейчас сварю. Только сначала попытаюсь разыскать двух своих помощников.

Он прошел к телефону.

— Я и сама могу сварить. Где у тебя кофе? — спросила Джо.

— Все на кухне, — ответил Тайлер, направляясь к телефону.

Он поднял трубку и набрал номер Харрисона. К телефону никто не подходил. Пять раз набирал он номер — с тем же результатом. Он положил трубку, задумался. Если Харрисон болен, взяла бы трубку жена. Если она, конечно, тоже не была больна. Но так тяжко болеть, чтобы не подойти к телефону?.. Он попытался дозвониться Дженкинсу — с таким же успехом.

Он прошел на кухню. Джо, стоявшая над двумя дымящимися кружками кофе, протянула ему одну из них.

— Неудачно? — спросила она.

Он понуро кивнул.

— Может, они подхватили тот же вирус? — спросила она.

Тайлер усмехнулся.

Прихватив свой кофе, они прошли в гостиную. Тайлер уселся на диван. Джо села рядом, закурила. Она внимательно оглядывала комнату.

— Прекрасный дом, — сказала она. — Я представляла себе несколько иначе фермерский дом.

— Ты хочешь сказать, что не видно ни лошадиной сбруи, ни грубой резной мебели?

Она улыбнулась.

— Нынешние фермеры — бизнесмены. Мы в основном имеем дело с цифрами, а не с вязанием свитеров и изготовлением дубовых столов.

Она заметила на каминной полке две фотографии.

— Твои родители? — спросила она, подходя к камину.

— Да.

Джо внимательно посмотрела на фотографию мужчины, взглянула на Тайлера.

— А похожи...

— Еще бы...

— А тебе здесь не одиноко? — спросила она, возвращаясь к дивану.

— Нет, хотя тот же вопрос я мог бы задать и тебе. Ты не скучаешь по дому?

— По Нью-Йорку — нет. Впрочем, может, когда-нибудь и наведаюсь туда — посмотреть, что там и как.

Она уставилась в свою кружку, словно что-то разглядывая в ней.

— Хотя кого я обманываю? — продолжала она. — Не возвращусь я туда никогда.

— Из-за мафии?

Джо молча кивнула.

Он взял ее за руку, она взглянула на него вопросительно. Как и прошлой ночью, он почувствовал в ней некую двойственность: скрытую, подавленную чувственность и страстное влечение — влечение к нему, к Вику. Он ясно читал это в ее огромных зеленых глазах. Он наклонился к ней и поцеловал ее в губы. Джо провела пальцем по его щетинистому подбородку и, прильнув к нему, коснулась кончиком языка его губ. Тайлер провел ладонью по ее спине, и она, не отрываясь от его губ, еще крепче к нему прижалась. Ее руки скользнули ему под рубашку, ощущая мускулистую грудь. Наконец, оторвавшись от его губ, она легла, словно отдавая ему свое тело. Он стащил с нее футболку, обнажив ее крепкую грудь, и склонился над ней, целуя ее розовые соски, каждый поочередно. Джо расстегнула пуговицы у себя на джинсах и закрыла глаза, когда он расстегнул и молнию. Она выгнула спину, чуть приподняв бедра, и он мгновенно стащил с нее джинсы и трусики; раздвинув ей ноги, он коснулся языком ее влажного лона. Джо задрожала, все тело ее словно окатило горячей волной. Она открыла глаза, когда он, склонившись над ней, стал стаскивать с себя одежду. Джо чуть приподнялась, нетерпеливо притянув его к себе, и он тотчас же проник в нее. Задыхаясь, они нырнули в волны блаженства. Потом они долго лежали, прикрыв глаза; Джо тихонько ерошила пальцами его мокрые от пота волосы, а он гладил ее обнаженное бедро.

— А все же лучше, когда ты наверху, — сказала она вдруг, открыв глаза.

Они рассмеялись.

Хирургическое отделение больницы Вейкли было переполнено. В приемной сидело человек двадцать, в коридорах стояли пациенты, ожидая своей очереди. Из кабинетов доносилось покашливание и невнятное бормотание, то и дело заглушаемое резкими телефонными звонками. Уставший, измотанный регистратор разрывался между пациентами, требовавшими кто осмотра, кто рецептов, а кто вообще непонятно чего. В комнате справа сидело человек десять пациентов с зелеными и розовыми карточками в руках. Розовые карточки — на анализ крови, и медсестра Джен Вильямс торопливо листала регистрационный журнал, прикидывая, сколько пациентов она еще способна пропустить до окончания своего рабочего дня. С самого утра она чувствовала себя неважно, а яркие лампы дневного света отнюдь не уменьшали мучившую ее головную боль. Она вводила иглу в вену очередного пациента и вдруг прищурилась, все поплыло у нее перед глазами.

У нее уже несколько дней болела голова, но до сегодняшнего утра ей помогали таблетки, которые она обычно принимала. Сначала она хотела позвонить и попросить на сегодня выходной, но потом передумала. Ей не хотелось раскисать, — останься она дома, она бы расхворалась на неделю. И еще дети... Когда она болела, они всегда ужасно волновались за нее, даже переставали ссориться. У Джен их было двое, оба мальчика, близнецы. И оба — копия отца, Джо Вильямса. Два месяца назад его уволили по сокращению штатов, и теперь он, удрученный, целыми днями сидел дома в ожидании пособия.

Пациент встал и вышел. Джен перелила кровь в пробирку и поместила ее рядом с теми, что она приготовила сегодня утром. Взглянув на малиновую жидкость в пробирках, она вдруг почувствовала странные боли в желудке и позывы тошноты, на мгновение ей показалось, что она заболевает. Опустив голову, она принялась массировать виски, и тут у нее возникло ощущение, что кожа как бы ускользает у нее из-под пальцев. Она взглянула на руки, белые, точно сметана, и вздрогнула от неожиданности, увидев свое отражение в маленьком зеркальце на столике: искаженное злобой бледное лицо с вылезшими из орбит глазами, взбухшими венами на лбу и глазными белками желтоватого цвета. Откинувшись на спинку стула и прикрыв глаза, Джен вновь помассировала виски, надеясь унять головную боль, но нет, боль не проходила. Она вызвала следующего пациента, мужчину. Теперь надо было принять на анализ мочу. Она вручила мужчине небольшую бутылку и объяснила, как пройти в туалет, напомнив, что моча должна быть «серединой реки». Пациент недоуменно посмотрел на нее, и она уже начала объяснять, но он вдруг улыбнулся, кивнул и отбыл в направлении туалета.