Эндрю Клейвен - По ту сторону смерти

— Это… это пугает тебя? Ты боишься?

Шторм отрывисто рассмеялся:

— Э-э… как тебе сказать… — Он положил руки на колени и увидел, что она по-прежнему не спускает с него глаз. — Нет. Коль скоро ты спросила об этом — нет, я не боюсь. Разве что изредка, по ночам, когда остаюсь один. Самую малость.

— Я не знала. Я не думала, что тебя это испугает.

— Пока симптомов не так уж много. Возможно, я еще не до конца отдаю себе отчет, насколько ужасно мое положение. Не знаю. — Он тяжело вздохнул. — По правде говоря, больше всего я боюсь врачей. Наверное, мысль о том, что они борются за твою жизнь, придает им уверенности, даже когда битва давно проиграна. Я с самого начала боялся, что они будут резать меня, облучать, травить всякой дрянью… Поэтому я и сбежал. Впрочем… нет. Дело вовсе не в этом. Просто от подобных мыслей мне становится чертовски грустно.

Выдержав паузу, София продолжила — с тем же сдержанным любопытством:

— Тебе было грустно? Из-за сожалений? Ты о чем-то жалел?

— Да-да, сожаления. — Шторм потер лоб ладонью, в уголках его губ залегли трагические складки. — Поверь, малыш, в голове у меня одни сожаления. Дело в том, что я… ничего не понимал. Я даже не понял правила игры. До тех пор, пока ты не уронила бокал. До тех пор, пока я не заглянул в твои глаза. И тогда я подумал: вот оно. Конечно, ты можешь сказать: какой он зануда, точно? А-а… — Шторм вдруг уставился в какую-то невидимую точку на потолке, над ее кроватью. — Черт меня побери, малыш, мне следовало держаться от тебя подальше. Я знал это. Знал. Или сразу же рассказать тебе все. Ну что за осел!

София, словно ее нисколько не задели его слова, спокойно взяла подушку, положила ее к самому изголовью, и села повыше. Она по-прежнему не сводила с него глаз.

— Наверное, тебе хотелось верить, что это неправда, — сказала она. — Наверное, поэтому ты не признался мне…

Шторм невесело улыбнулся. Сообразительная женщина. Просто диву даешься, что такие еще встречаются.

— Наверное, — произнес он. — Но я не притворялся, что со мной все в порядке, что все образуется, понимаешь? Я просто… пытался играть роль, в которой мы могли быть вместе. В которой…

Он вдруг умолк, прикусив губу. Только удрученно качал головой.

— Могли пожениться, завести детей и тому подобное, — продолжила София.

У него защемило сердце.

— Вот-вот, и тому подобное.

— Нет, — покачала головой София после краткой паузы, — нет, едва ли сейчас это возможно.

— Нет, это невозможно, — согласился Шторм.

— Однако, — продолжила София, словно рассуждая вслух, — если бы ты сказал мне раньше, возможно, я держалась бы от тебя подальше.

— Вот именно, — сказал Шторм. — Именно так и следовало бы поступить.

— Нет, — возразила она. — Нет. Потому что тогда я бы так никогда и не поняла, что люблю тебя.

Сдавленный стон вырвался из груди Шторма, и он закрыл лицо ладонями.

— А это произошло. Я поняла это только что, пока ты стоял там, у окна, а я наблюдала за тобой.

— Мне жаль, Софи. Очень жаль.

— Не надо ни о чем жалеть. — Она провела ладонью по волосам. — Не говори глупостей. Ричард. Я люблю тебя. А теперь уже поздно… — Голос ее дрогнул, и Шторм удивился: куда вдруг девалось ее самообладание? Она осеклась и отвела глаза. Какое-то время оба молчали.

— Итак, — внезапно оживилась София. — Итак, уже поздно, Ричард. Тебе пора ложиться спать.

Тук-тук. Тук-тук.

Сэр Майкл, прямой и неподвижный, сидел у себя в кабинете, на стуле с высокой спинкой. Звук, проникая сквозь стены, терзал его слух.

Тук-тук. Тук-тук.

Старик делал вид, что ничего не слышит, но звук поглощал все его мысли. Подстегивал воображение. И все же сэр Майкл сидел, не шелохнувшись, глядя прямо перед собой, в темноту. И вместе с ним буравили темноту резные бараньи головы с пилястров, украшавших гигантский стол красного дерева.

Тук-тук. Тук-Тук.

Звук доносился сверху. Из комнаты, которая находилась прямо над его кабинетом. Там была спальня его дочери. Сэр Майкл догадывался, что это скрипит расшатавшийся от времени корпус старинной кровати.

Он сидел, не шелохнувшись, слегка разомкнув губы. Высокий, педантичный старик. Он сидел так уже более часа, за закрытой дверью, без света, наблюдая, как сгущается тьма. Как опускается ночь.

Он уже давно извлек из нижнего ящика стола заветную шкатулку, уже вынул из нее револьвер. Шкатулка стояла на столе, рядом — поднос с сигарами и серебряной зажигалкой. Сэр Майкл вдруг понял, что приковывало его взгляд — револьвер, хотя он с трудом различал его очертания. Или нет, он просто смотрел в никуда, просто прислушивался и думал, давая волю воображению — сложив на коленях переплетенные пальцы.

Тук-тук. Тук-Тук.

Теперь к скрипу кровати прибавился еще один звук. Звук голосов. Голос дочери чередовался с голосом ее возлюбленного. Шепот, стоны. Шорохи. Возня.

Сэр Майкл не шевелился. Сидел, сцепив на коленях ладони. Теперь он явственно различал контуры лежавшего перед ним на столе револьвера.

Вдруг наверху закричала София. Ошибки быть не могло. Она вскрикнула дважды. Первый раз — сдавленно, хрипло, как будто в муках; второй — словно торжествуя избавление.

Сэр Майкл сердито засопел. Звук прекратился.

В доме воцарилась тишина. Медленно тянулись минуты. Сэр Майкл не шевелился. Он уже утратил представление о времени и не знал, сколько длится пугающая тишина — полчаса, час… Он думал о своей жене. Минуло двадцать лет с тех пор, как Энн не стало, но воспоминания по-прежнему отдавались мучительной болью в его сердце.

Наконец он взял со стола револьвер и машинально сунул его в карман.

Отодвинув стул, сэр Майкл поднялся. Застегнул пуговицы на сюртуке, чувствуя, как оружие оттягивает карман. Пересек кабинет и открыл дверь.

В коридоре было так темно, что сэр Майкл не сразу обратил внимание, что он не один. Когда же он наконец увидел черную расплывчатую фигуру, то был настолько ошарашен, что даже не понял, кто — или что — перед ним.

Однако сомнений быть не могло — в коридоре стоял мужчина. Его силуэт заполнял практически все пространство дверного проема. Широкоплечий, с массивной квадратной головой, он походил на творение Франкенштейна. Подавшись вперед всем своим огромным телом, незнакомец шагнул через порог.

Сэр Майкл в замешательстве попятился. Он отступал в глубину кабинета, как завороженный глядя на приближающееся чудовище. Мысли его почему-то все время возвращались к Шторму — к Шторму, который сейчас был в спальне его дочери. И это никак не укладывалось у него в голове.

Внезапно сэра Майкла осенило, а вслед за ужасной догадкой в душе его зашевелился страх. Неужели он ошибался? Неужели все не так, как он думал?